Каролин Лэмпмен - Не упусти радугу

— Она меня сначала укусила, а потом вырвалась…

— А пол скользкий…

— Я нечаянно споткнулся о дровяной ящик…

— А котел как опрокинется…

— А миссис Мерфи как завизжит…

— Стало быть, вы уверяете меня, что весь этот разгром был учинен по вине жалкого степного грызуна? — угрожающе-тихо осведомился Джонатан.

От удивления глаза Кейт широко распахнулись. Она ожидала чего угодно, любых проклятий, но не подобных слов из уст скотовода.

— Ужас, какой сердитый! — шепнул один из мальчуганов. — Слышишь, какими словами заговорил?

Кейт с трепетом взирала на Джонатана, однако его неумолимый взгляд был поверх ее головы устремлен на сыновей.

— Итак? — холодным как сталь голосом произнес он.

— Мы не нарочно, па… Она сама забежала.

— Мы только пытались ее поймать, честно.

— Да, это видно. — Отряхиваясь от муки. Джонатан вдруг перевел взгляд на Кейт, все еще сидевшую в грязном месиве на полу. — Надеюсь, вы не ушиблись?

— Нет, — начала Кейт. — Я…

— Вот и хорошо, поскольку в данный момент мне некогда с вами возиться. — Не обращая внимания на вспыхнувшую в ее глазах обиду, он снова занялся сыновьями. — И в первую очередь я намерен выяснить, каким образом мое запасное седло и вся упряжь оказались в уборной?

— Что?! — Кейт в изумлении обернулась к мальчикам. Значит, тот сарайчик за домом — уборная? Кейт сощурилась. Теперь понятно, почему они все утро с такой готовностью бросались выполнять каждое ее желание. Одного она не могла взять в толк — как же она раньше не догадалась?

— Мы просто сделали, как она велела.

— Но я…

Не успела она обдумать, как лучше все объяснить, как Джонатан уже потянул ее за руку и поднял с пола. При этом в каком-то дальнем уголке ее сознания успела промелькнуть мысль, что, даже и взбешенный, Джонатан Кентрелл, оказывается, все так же ослепительно красив.

— Так это вы велели им отнести мое седло в сортир?

— Понимаете, я…

Он отпустил ее руку.

— Я нанял вас для того, чтобы вы помогли содержать мой дом в порядке, а не переворачивали его вверх дном!

— Но я не думала…

— Вчера вам каким-то образом удалось убедить меня, что у вас на плечах голова, а не пустой горшок. — Он оглядел разгромленную кухню. — Боже, как я ошибся! Седло — в уборную! Да последняя дура до такого не додумается…

Этого Кейт выдержать уже не могла. Последние слова подействовали на ее уязвленное самолюбие как соль на рану. Гнев вскипел в ней горячим гейзером.

— Ничего, во всяком случае, запах конского пота там никому не помешает! — огрызнулась она. — А что касается вашего дома, то смерч и тот не перевернет его вверх дном. В жизни не видела такого свинарника! — Кейт была уже вне себя и, решительно уперев руки в боки, надвигалась на своего хозяина. — И вы еще смеете являться сюда и обзывать меня дурой! Может, уборная и не самое подходящее место для вашего седла, но уж никак не хуже кухни! Насколько я понимаю, вы скоро достроите сарай — вот и снесете в него тогда всю свою сбрую. А пока что с вашим драгоценным седлом и в сортире ничего не сделается!

С этими словами она развернулась и зашагала к двери отведенной ей спальни. Вид сидящих на полу Берни и Леви напомнил ей о начале сцены, к развязке которой подоспел Джонатан. Она еще раз обернулась.

— И вот еще что. Ваши сыновья не имеют к этой собачке никакого отношения. Это я оставила дверь открытой, а они просто пытались ее поймать. — И, на глазах у онемевших слушателей, она шагнула в комнату и захлопнула за собой дверь.

Рухнув на кровать, Кейт несколько секунд смотрела в окно, прежде чем поняла, что она натворила. В порыве необузданного гнева она отвергла единственную достойную работу, на которую могла надеяться. Сердце ее упало. Теперь уже выбора нет, придется возвращаться в «Золотую шпору». Да, Джонатан Кентрелл был прав… Она и есть самая последняя дура.

Кейт, все еще не шевелясь, сидела на кровати, когда в дверь постучали.

— Кто там? — спросила она, хотя и догадывалась, что это Джонатан Кентрелл, по-видимому, пришел сообщить ей, что она уволена. У нее перед глазами до сих пор стояло его потрясенное лицо в тот момент, когда она его отчитывала, — лицо человека, явно непривычного к тому, чтобы ему перечили.

— Это мы, Леви и Берни, — еле слышно донеслось из кухни.

Кейт удивленно подняла голову.

— Входите.

Дверь медленно отворилась. Братья стояли на пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

— Папа велел вам передать, что сбруя пусть пока остается в уборной, но в другой раз, если понадобится что-нибудь вынести из дома, спросите сначала у него.

— А больше он ничего не говорил? — Кейт не могла поверить, что после всего этого она еще не потеряла работу.

Последовало неловкое молчание.

— Говорил, — с несчастным видом признался Леви. — Он сказал, чтобы мы придумали, как повесить седло на стенку в уборной.

— И что если наши собачки опять набедокурят, то все равно придется от них избавиться, как он с самого начала и предупреждал.

— Почему вы все время говорите, что собачки ваши?

Братья переглянулись.

— Понимаете, когда мы только приехали, их тут было полным-полно, и папа велел нам ставить на них силки, — сказал Леви.

— Ведь их норки опасны для лошадей, — вставил Берни.

— Мы сразу же отловили десяток, — не обращая внимания на брата, продолжал Леви. — Потом мы решили посмотреть, кто больше поймает, только они все не помещались в клетку и приходилось их постепенно выпускать. Ну а после, когда нам попадались собачки, уже трудно было сказать, новые это или старые…

— И тогда мы начали их клеймить. Кейт вытаращила глаза.

— Клеймить? Луговых собачек?

— Ага, — сказал Леви. — Мы сделали два маленьких клейма из гвоздей. Чарли это одобрил. Он сказал, что у нас задатки настоящих ковбоев.

— Думаю, папе тоже понравилось, хоть он и бранился. Он разрешил нам оставить тех, которые уже были с клеймом. — Берни вздохнул. — А остальных почти всех Чарли переловил, так что теперь новые попадаются ужасно редко.

— Так вы что же, до сих пор их отлавливаете и клеймите? Впрочем, ладно, можете не говорить. — Она встала и отряхнула намокшие юбки. — Ступайте-ка лучше вешайте на место седло, а я закончу с кухней. — Глядя им вслед, она подумала, что, кажется, с этими сорванцами она хлебнет еще лиха.

Впрочем, и с их отцом, возможно, будет не легче. Он, может, с виду и похож на ангела, зато уж вспыльчив как черт. Любопытно, что его высокопарных речей мальчишки боятся пуще порки… И все-таки собачек он им позволил оставить.

Кейт переоделась в чистое платье и, застегиваясь, еще раз оглядела окно. Как бы то ни было, Джонатан Кентрелл человек особенный. Взять хотя бы его дом: огромные окна, просторный туалет — все это диковинки в здешней глуши.