Сюзан Таннер - Пожар над Техасом

Слейд испугался, что его мысли потекли в опасном направлении. Он должен подавить чувственное влечение к этой девушке. Она – женщина Убивающего Волков. Он поплотнее закутался в одеяло и, заставив себя не слышать тихих всхлипываний, доносившихся к нему через костер, заснул.

В первый раз Кэтрин проснулась, когда небо только чуть посерело, предвещая рассвет. Она, скорее, ощутила, чем увидела Слейда по другую сторону костра, подбросила в огонь дров и снова заснула. Когда она проснулась вторично, дневной свет уже бил ей в глаза, Слейд сворачивал свое одеяло. Она с трудом поднялась, чувствуя себя усталой и неопрятной. Глаза у нее болели.

Слейд скрылся среди деревьев, и она снова развела костер, осторожно подбрасывая в него тонкие ветки, пока огонь не разгорелся. Соленый бекон, который она выложила на сковороду, был из ее сумки.

Возвратившийся Слейд принес полный чистой воды кофейник, в который насыпал молотого кофе. Кэтрин никак не могла придумать, что ему сказать, и оставила его присматривать за завтраком, скрывшись среди редких деревьев. Вода в ручье оказалась обжигающе холодной, и Кэтрин ужасно захотелось вымыться в ванне.

Бекон был уже снят с огня, и Слейд, порывшись в ее седельной сумке, отыскал оловянную тарелку и кружку и наполнил их.

Они почти закончили завтрак, когда он заговорил:

– Мне надо кое-кого встретить в лагере Сан-Саба, и только потом я поеду дальше. Вы едете?

– Вы скажете мне, где найти лагерь Сломанной Стрелы?

– Нет.

Она пожала плечами:

– Еду.

Слейд встал и выплеснул остатки кофе в огонь. Кэтрин быстро проглотила последний кусок и бросилась мыть посуду. Руки у нее все еще ныли от холодной воды, когда она затягивала подпруги на своей кобыле. Однако она надеялась, что нынешний день окажется теплее, чем вчерашний. Подбирая повод, она увидела, что Слейд бесстрастно дожидается ее. Если он и был раздражен, что она копается, по его лицу этого не было видно. Она начала уже думать, что по его лицу вообще ничего не бывает видно. Ни гнева, ни раздражения – ничего. Глаза его были непроницаемыми: только чуть суживались, когда он что-то прикидывал, но мыслей его не выдавали. Только по голосу иногда можно было определить, что он чувствует.

Перед тем как тронуться, он встретился с ней взглядом.

– Тебе снятся кошмары?..

Это было наполовину вопросом, наполовину утверждением. Теперь Кэтрин поняла, почему у нее болят глаза и голова. Она не отвела взгляда.

– Да.

– Сегодня вечером мы будем в Сан-Саба. Можно было подумать, что предыдущей фразы он вообще не говорил.

Кэтрин молча пустила Сэди рядом с пятнистым конем Слейда. Хотелось бы ей забыть о своих кошмарах так же легко, как это только что сделал он! Она все еще ощущала леденящее дыхание страшного сна. Кошмары начали преследовать ее с тех пор, как она попала в плен к команчам. После насильственного освобождения Кэтрин ужасные сны участились.

Первые недели после нападения у Стоун Крик были кошмаром наяву. Страшно боясь, как бы кто-нибудь в форте, где ее держали, не узнал о том, что Шей – не ее дочь, она каждую ночь просыпалась от ужасных видений: девочку вырывают из ее рук. Леденящие душу картины – маленькие тельца, насаженные на штыки – становились еще страшнее, когда эти невинные жертвы смотрели на нее глазами Шей. У Стоун Крик не брали пленных – Кэтрин подозревала, что спаслись только те, кто быстро бегал. Сердце у нее болело за тех, кого она любила и кто любил ее.

Стряхнув с себя тяжелые воспоминания, она устремила взгляд в спину Слейда. Вот человек, которого легко ненавидеть. В нем не было сочувствия, по крайней мере, его не было видно. Он напоминал ей командира, который назвал смерть Дейви Пирсона прискорбным недоразумением. Слейд весь отдан делу, и это дело – война.

Кэтрин не знала, сколько им предстоит проехать, прежде чем они доберутся до места назначения, но она скорее умерла бы, чем стала расспрашивать своего спутника. Солнце разогрело воздух, так что день стал почти теплым. Слейд снял куртку, и очень скоро Кэтрин последовала его примеру.

Когда Слейд остановил своего коня, солнце стояло почти в зените. Кэтрин безмолвно придержала Сэди, наблюдая, как Слейд копается в своей седельной сумке.

Встретившись с ней взглядом, он протянул ей кусок вяленой говядины. Будь она проклята, если попросит у него разрешения спешиться и отдохнуть.

– У тебя есть вода?

Она подняла фляжку, проверяя, потом кивнула.

– Хорошо.

Он снова тронул лошадь, и губы Кэтрин иронически изогнулись. Она была женщиной неразговорчивой, но он был предельно немногословен. К тому времени, как она проглотила последний кусочек говядины, фляжка ее почти совсем опустела. И ей все равно хотелось есть.

Хотя Слейд выбрал оптимальную скорость движения, лошади начали уставать. Местность постепенно менялась: пологие холмы сменились невысокими горами, прорезанными руслами речушек. Кэтрин чувствовала, как напрягаются мускулы Сэди, вылезающей из наполненной вязкой грязью лощины.

Солнце было уже на полпути к закату, когда Слейд предупреждающе махнул Кэтрин рукой и вытащил свое ружье из седельного чехла. Сэди послушно остановилась, пользуясь возможностью передохнуть после тяжелого перехода, когда крутые подъемы сменялись скользкими спусками. Ружейный выстрел заставил ее дернуть ушами.

Кэтрин автоматически соскользнула на землю. Ее ноги от долгой езды в седле онемели, и она с трудом поднялась по каменистому склону, чтобы поднять зайца за длинные мягкие уши. Слейд безмолвно наблюдал, как она возвращается и снова садится в седло. Повесив зайца у колена, она послала лошадь вперед.

– Убивающий Волков хорошо муштрует своих скво.

Его взгляд скользнул по ее гибкому телу, и он подумал о других вещах, которым должен был научить ее индейский воин.

Она густо покраснела и бросила на него испепеляющий взгляд, способный сжечь даже самый стойкий техасский подсолнух. Она действовала машинально и теперь негодовала и на себя, и на него.

– Меня муштровал не Убивающий Волков. Ощутив ее ярость, Слейд с трудом заставил себя не ухмыльнуться.

– Одна из скво?

– Его мать. – Воспоминание заставило Кэтрин поморщиться. Эти уроки дались ей нелегко. Она сопротивлялась, но цена такого сопротивления оказалась слишком унизительной. – У меня на руках и плечах месяцами не проходили следы от розги Старой Матери.

Слейд не выразил сочувствия.

– Пыталась сбежать?

Она покачала головой.

– Тогда почему она тебя била?

– Потому что я ничего не умела. Мне надо было многому научиться. Понимать их язык. Говорить самой. Готовить еду и сохранять продукты так, чтобы их хватало на всю зиму.