Диана Гэблдон - Чужеземец

— Наслаждался! Сасснек, — задыхаясь, произнес Джейми, — ты даже не представляешь себе, как я этим наслаждался! Ты была такой… Господи, ты выглядела просто прелестно. Я так разозлился, а ты так свирепо сражалась. Я не хотел делать тебе больно и одновременно так хотел… Иисус, — сказал он, вытирая нос. — Да. Да, я действительно этим наслаждался. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, — добавил Джейми. — Ты мне должна за вынужденную сдержанность.

Я опять начинала злиться, щеки жарко запылали в прохладном рассветном воздухе.

— Сдержанность, говоришь? Мне показалось, что ты упражнял свою здоровую левую руку! Да ты едва не искалечил меня, высокомерный шотландский ублюдок!!!

— Если бы я хотел тебя искалечить, Сасснек, — сухо бросил он, — ты бы это уже заметила. Я говорю о том, что произошло потом. Мне пришлось спать на полу, если помнишь.

Я прищурилась и смерила его взглядом, дыша через нос.

— А, так это называется сдержанность?

— Ну, я подумал, что повалять тебя в таком состоянии не совсем правильно, хотя мне ужасно хотелось. Ужасно хотелось, — подчеркнул он, снова заливаясь смехом. — Жестокое подавление природных инстинктов.

— Повалять меня? — Это выражение меня позабавило.

— При тех обстоятельствах я вряд ли смог бы назвать это «любовью», а ты?

— Можешь называть это, как хочешь, — произнесла я ровным тоном, — но ты очень правильно поступил, иначе мог бы лишиться некоторых важных анатомических деталей.

— Эта мысль приходила мне в голову.

— А если ты считаешь, что заслуживаешь аплодисментов за то, что удержался от изнасилования сразу после оскорбления действием… — Я поперхнулась собственным бешенством.

Еще полмили мы проехали в молчании. Потом Джейми испустил тяжелый вздох.

— Теперь я вижу, что не следовало начинать этот разговор. Все, что я пытался сделать — это спросить тебя, позволишь ли ты мне снова делить с тобой постель, когда мы доберемся до гостиницы. — Он стыдливо помолчал. — На полу очень холодно.

Прежде, чем ответить, я молча ехала минут пять. Придумав, что сказать, я осадила пони, повернувшись на дороге так, что Джейми тоже пришлось остановиться. Крыши домов деревни уже виднелись впереди в свете зари.

Я заставила пони идти параллельно его товарищу, и от Джейми меня отделял всего один фут. Прежде, чем заговорить, я целую минуту смотрела ему в глаза.

— Окажешь ли ты мне честь и разделишь ли со мной постель, о мой господин и повелитель? — вежливо осведомилась я.

Определенно подозревая что-то, он немного подумал, потом не менее церемонно кивнул.

— Да. Благодарю.

И уже собирался дернуть поводья, однако я остановила его.

— Есть еще кое-что, господин, — все так же вежливо произнесла я.

— Да?

Я выдернула руку из глубокого кармана юбки, и рассветные искры сверкнули на лезвии кинжала, прижатого к его груди.

— Если, — процедила я сквозь зубы, — ты еще хоть раз поднимешь на меня руку, Джеймс Фрэзер, я вырежу твое сердце и зажарю его себе на завтрак!

Воцарилась долгая тишина, нарушаемая только переступающими с ноги на ногу пони да скрипом сбруи. Потом Джейми вытянул руку ладонью вверх.

— Дай его мне. — Я медлила, и он нетерпеливо повторил: — Я не собираюсь воспользоваться им против тебя. Дай его мне!

Взял кинжал за лезвие и поднял вверх. Восходящее солнце заиграло на лунном камне рукоятки, и он засверкал. Держа кинжал, как распятие, Джейми продекламировал что-то по-гаэльски.

Я узнала слова клятвы с церемонии в зале Каллума, но Джейми повторил их и по-английски.

— Клянусь крестом Господа нашего Иисуса Христа и святым железом, что держу в руке, быть верным тебе, и заверяю тебя в моей преданности. Если когда-нибудь рука моя поднимется в мятеже или гневе против тебя, пусть это святое железо пронзит мне сердце. — Поцеловал кинжал в соединение рукоятки и лезвия и протянул мне.

— Я не угрожаю напрасно, Сасснек, — сказал он, выгнув бровь, — но и легкомысленных клятв не даю. А теперь мы можем отправиться в постель?

Под вывеской «Красного Вепря» нас ждал Дугал, нетерпеливо расхаживая взад и вперед. — Справилась? — спросил он, одобрительно глядя, как я самостоятельно спешиваюсь, лишь слегка пошатываясь. — Отважная девочка — десять миль без единой жалобы. Иди в постель, ты это заслужила. Мы с Джейми отведем лошадей в конюшню. — И очень ласково похлопал меня по заднице. Я с радостью воспользовалась его предложением и уснула раньше, чем голова коснулась подушки.

Я не шевельнулась, когда Джейми лег рядом, но днем внезапно проснулась, убежденная, что забыла что-то важное.

— Хоррокс! — воскликнула я, резко садясь.

— А? — Джейми, выдернутый из крепкого сна, метнулся прочь из кровати и свалился на пол, схватив кинжал, оставленный им на стопке одежды. — Что? — спросил он, дико озираясь. — Что такое?

Я подавила смешок, глядя, как он, голый, скорчился на полу, с рыжими волосами, торчащими во все стороны, как иглы дикобраза.

— Ты похож на ощетинившегося дикобраза, — заметила я.

— Кто бы это ни был. — Он мрачно посмотрел на меня и встал на ноги, положив кинжал обратно на табурет с одеждой. — Не могла подождать, пока я проснусь, чтобы сообщить мне об этом? — Думаешь, когда ты кричишь мне в ухо во время сна, это впечатляет сильнее?

— Хоррокс, — повторила я. — Я вдруг вспомнила, что забыла спросить тебя об этом. Ты его нашел?

Джейми сел на кровать и опустил голову на руки. Потом энергично потер лицо, словно восстанавливая циркуляцию крови.

— О да, — сказал он сквозь пальцы. — Ага, я нашел его.

По его тону я поняла, что сведения дезертира не радовали.

— Он что, не захотел тебе ничего сказать? — сочувственно спросила я. Такая возможность не исключалась, хотя Джейми был готов расстаться не только со своими деньгами, но и с теми, что дали ему Дугал и Каллум, и даже с кольцом отца.

Джейми снова лег, глядя в потолок.

— Да нет, — произнес он. — Нет, он все сказал. И за весьма умеренную цену.

Я перекатилась на бок, приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.

— Ну? — сердито спросила я. — Кто застрелил сержанта?

Джейми поднял на меня глаза и хмуро улыбнулся.

— Рэндалл, — ответил он и закрыл глаза.

— Рэндалл? — тупо переспросила я. — Но зачем?

— Не знаю, — пробормотал Джейми, не открывая глаз. — Догадаться-то можно, да только ни к чему. Будь я проклят, если смогу это доказать.

Приходилось признать, что это так. Я плюхнулась на кровать рядом с ним и уставилась на черные балки потолка.

— И что делать теперь? — спросила я. — Ехать во Францию? Или, — мне в голову пришла блестящая мысль, — может, в Америку? Ты отлично впишешься в Новый Свет.