Бетина Крэн - Идеальная любовница

— Это теперь, — не моргнув глазом, солгала одна из женщин. — А знаете ли вы, что он вытворял час назад?

— Не трудись понапрасну, — бросил Питер, отталкивая ее. — Мне известно, сколько вам заплатили и за что. Живо одевайтесь, все отменяется.

— Черта с два! — вскинулась худощавая брюнетка с жестким взглядом. — Во-первых, нам еще ничего не заплатили, и мы не уйдем отсюда, пока не получим свои деньги.

Питер, у нас нет времени на споры, — заметила Габриэлла. — Наши противники будут здесь с минуты на минуту.

Она подбежала к кровати и стала легонько похлопывать сэра Уильяма по щекам.

— Мистер Гладстон, мистер Гладстон, пожалуйста, очнитесь!

Веки мужчины дрогнули. Он застонал и слабо пошевелился.

— Кажется, приходит в себя, — радостно объявила Габриэлла. — Мистер Гладстон! — она затрясла его с удвоенной силой. — Вам грозит опасность, немедленно уходите.

— Помогите нам одеть его и вывести на улицу, — обратился к женщинам Питер. — Я удвою, даже утрою ваш гонорар.

Девицы переглянулись и кинулись помогать Габриэлле. Надеть жилет и сюртук оказалось довольно легко, а вот с брюками пришлось повозиться. Они успели натянуть только одну штанину, когда снаружи послышались громкие голоса.

— Это они, — простонал Питер. — Заприте дверь.

Дверь с мягким щелчком захлопнулась, Питер огляделся, лихорадочно пытаясь сообразить, что еще можно предпринять. Он прекрасно понимал, что такая незначительная преграда, как запертая дверь, не остановит его бывших соратников.

— Здесь нет запасного выхода?

Женщины отрицательно покачали головами.

— Проклятье!

— Тогда нам надо его спрятать, — предложила Габриэлла и, подбежав к кровати, приподняла край покрывала. — Кладите сюда. Если покрывало будет свисать до пола, никто ничего не заметит.

— Полная ерунда, — возразил Питер. — В первую очередь они полезут именно под кровать.

— Не полезут, — твердо сказала Габриэлла. — Мы отвлечем их внимание, — она выразительно посмотрела на четырех соблазнительниц. Заметив, что женщины не очень-то довольны таким оборотом дела, напомнила: — Тройной гонорар.

Для того, чтобы очнуться, Гладстон выбрал самый неподходящий момент. Он еще не пришел в себя, но уже начал подавать признаки жизни и немилосердно ворочаться.

— Кому-то придется позаботиться о том, чтобы он не зашумел. Это возьмешь на себя ты, — Габриэлла жестом показала Питеру лезть под кровать.

— Но почему я? — запротестовал он.

— Потому что мне дорога репутация не только премьер-министра, но и твоя. К тому же я его не удержу.

— Ты, как всегда, неумолимо логична, — пробубнил Питер и опустился на четвереньки.

Дверь трещала под натиском яростных ударов. Пришла пора подумать о спасении собственного доброго имени. Габриэлла наморщила лоб. Как объяснить, что она делает ночью в борделе в компании полуголых девиц? Внезапно ее осенило.

— Книга! — воскликнула она. — У вас есть хоть какая-нибудь книга?

— Да, — ответила одна из женщин и взяла с тумбочки потрепанный томик.

— Теперь все на кровать и напустите на себя вид кающихся грешниц. Я хочу, чтобы это выглядело так, будто я наставляю вас на путь истинный.

Габриэлла взяла в руки книгу и придала лицу строгое выражение… и сделала это как нельзя более кстати. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались четыре джентльмена в сопровождении двух констеблей. Девушка обернулась и негодующе спросила:

— Как вы смеете врываться сюда, словно… Она осеклась на полуслове. Перед ней стоял ее отец.

Герцог Карлайлз был озадачен не меньше, чем Габриэлла. Полковник Тоттенхэм уверил его, что кабинету Гладстона пришел конец, и предложил убедиться в этом собственными глазами. И что же он видит? Вместо погрязшего в разврате премьер-министра он находит в борделе родную дочь!

— Что ты здесь делаешь? — взревел Карлайлз, пока остальные не оправились от замешательства.

Для Тоттенхэма и судьи Генри Мейнарда, которого предприимчивый полковник захватил с собой, это тоже являлось большим ударом. Гладстона не было и в помине, зато на софе сидела молодая чопорно одетая женщина в шляпке. И настроена она была отнюдь не благодушно.

Поначалу Габриэлла запаниковала, но быстро взяла себя в руки и сердито спросила:

— Нет, это я хотела бы узнать, что вы здесь делаете? Кто вы такие и почему позволяете себе вламываться в личные апартаменты? — она заговорщицки посмотрела на отца, взглядом умоляя не выдавать ее. Герцог замешкался с ответом, и Габриэлла ловко захватила инициативу. — Видит Бог, — трагическим тоном произнесла она, — эти несчастные женщины уделяют своей душе слишком мало времени. Они плывут по течению, не задумываясь о том, что жизнь коротка, а расплата за порок может быть очень жестока, поэтому я прошу вас немедленно уйти.

— Позвольте, что значит уйти? Что здесь происходит? — нахмурился судья Мейнард.

Разве вы не видите, что я пытаюсь направить этих женщин на путь истинный? — с притворным, но хорошо разыгранным удивлением спросила

Габриэлла. — Я читаю им слово пастыря.

— Где, черт возьми, Гладстон? — вмешался высокий мужчина в одежде военного образца. — Он должен быть здесь. Что вы с ним сделали?

Полковник Тоттенхэм, а это был он, заметался по комнате, срывая драпировки и заглядывая во все углы. Он обратил внимание на кровать, но в это время одна из проституток скрестила руки под грудью и так соблазнительно изогнулась, что у него отпала всякая охота глазеть в этом направлении.

— Миссис пришла, чтобы почитать нам, — невинно опустив глаза, заявила худощавая брюнетка.

— Да-да, она заплатила за наше время и читает библию уже час, — подтвердила ее товарка.

Герцог пришел в полное замешательство, что бы я это ни было, но Габриэллу он решил не выдавать.

— Надеюсь, теперь, джентльмены, вы нас покинете? — спросила Габриэлла, устремив на Тоттенхэма испепеляющий взгляд. — Если же нет, то садитесь и слушайте. Думаю, вам это тоже будет полезно.

Она села, раскрыла книгу и… покраснела до корней волос. Это был «Декамерон»!

— К-как сказано в священном писании, — отчаянно импровизировала девушка. — Что проку в богатстве, красоте или славе, если отсутствует цель, если вы блуждаете в потемках, оторванные от чистоты и добра? — она судорожно сглотнула и продолжила:

— Вы не должны быть рабами мужских желаний и страстей. Ваш удел достоинство и добродетель…

— Я полагаю все ясно, Тоттенхэм, — сердито заметил Карлайлз, поворачиваясь к полковнику. — Его здесь нет.

— Что за смехотворную игру вы затеяли! — негодующе воскликнул судья.

— Но, господа, — промямлил полковник. — Должно быть, сегодня он закончил раньше обычного или же был предупрежден о нашем приходе.