Майские грезы (СИ) - Соланж Тиана

Женщина тихо вошла в больничную палату, опасаясь потревожить остальных пациентов, и с отвращением осмотрелась вокруг. На кровати, увитая бесконечными трубками пищащих аппаратов, поддерживающих жизнь в худом теле, лежала бледная девушка со следами усталости на миловидном лице. Она с надеждой в карих глазах смотрела на посетительницу, которая медленно подошла к кровати и опустилась на стул, стоящий рядом. Она окинула девушку холодным взглядом таких же карих глаз и поджала губы в ответ на слабую улыбку больной.

— Ты всё-таки пришла, Наташа, я так тебе благодарна, — тихо произнесла она, обращаясь к женщине. Что-то неуловимо похожее сквозило в чертах обеих, но вторая выглядела намного старше той, что лежала сейчас на кровати.

— Не думай, что это я сделала из-за любви к тебе, — грубо оборвала она больную. — Я решила прийти сюда лишь для того, чтобы исполнить свой сестринский долг. Но это единственное, что могу сделать для тебя после твоего предательства.

Улыбка померкла на лице девушки, и она отвернулась к стене, стараясь скрыть слёзы.

— Да-да, конечно, — тихо произнесла девушка, — прости меня, я так виновата…

— Я до сих пор не понимаю, как у тебя хватило совести обратиться ко мне после всего, что ты… сделала? — холодно прошипела женщина, отворачиваясь к окну. Она поджала и без того тонкие губы, а затем посмотрела на больную сестру немигающим взглядом ледяных змеиных глаз. — Впрочем, что с тебя взять? Со своим стыдом ты будешь жить всю оставшуюся жизнь,- резко ответила ей сестра, — я же хочу забыть. Забыть тебя и твоё предательство. Если это всё,- произнесла она, поднимаясь со своего места, чтобы уйти…

— Прости, — тихий голос неожиданно пригвоздил её к месту. Девушка повернулась к ней лицом, взглянув на ту, что когда-то была самым родным человеком. Нет, она не испытывала сожаления о том, что произошло с ней и… Но никто не имел права судить ее за то, что она была счастлива, пусть и недолго. — К сожалению, а может, к счастью, мне недолго осталось жить со своим стыдом, Наташа, — ее губы неожиданно сложились в улыбку, которая еще больше заставила посетительницу ненавидеть ту, которую когда-то она звала сестрой. — Но я ни о чём не жалею. Всё, что случилось за этот год, было самым счастливым временем в моей жизни, девушка снова пристально посмотрела на сестру. — Я позвала тебя только за тем, чтобы просить…нет умолять тебя, чтобы ты не бросала мою девочку…

— Что-о? — резко обернувшись, произнесла Наталья. Ее лицо, некрасивое, худое, просто вытянулось от удивления. Да как она смеет?!! — Нет, никогда!

В глазах её сестры заблестели слёзы, когда она попыталась приподняться с кровати, но обессиленные руки подвели, и девушка упала назад. Её движение привлекло внимание сестры к округлому животу, скрытому под простынью. Ей совсем немного оставалось до рождения ребёнка, поэтому девушка и решилась на этот разговор, другого выбора у неё не было.

— Я умоляю тебя, Наташа, не бросай малышку. Ты и Саша — всё, что у неё осталось…

Наталья, поджав губы, смотрела на исхудавшее лицо сестры. Куда делись все её сестринские чувства? Да и испытывала ли она их хоть когда-нибудь? Маленькая дрянь, любимица родителей, она всегда получала, что хотела. Вот и ее мужа… тоже. И после всего этого она ещё смеет просить, чтобы этот ребёнокжил в её семье?

— Наташа, прошу тебя, — прошептала девушка с надеждой в голосе,- я больше ни о чём тебя просить не стану…

— Хорошо, — холодно произнесла женщина, отворачиваясь от сестры. В голове медленно зрел план, как она сможет отомстить за свою обиду и оскорбление. Нет, конечно, мстить она станет не ребенку, как бы ни ненавидела еще нерожденное дитя, но у них одна кровь, а вот на муже… — Хорошо, я заберу ребёнка. Мне пора…

Она направилась к двери, даже не обернувшись, чтобы попрощаться с сестрой. Уже на пороге она услышала просьбу, больше похожую на стон:

— Пожалуйста, назови дочку Мариной!

— Ты же сказала, что не будешь больше ни о чём меня просить, — ответила она, чувствуя внутри странное удовлетворение, и вышла.

Отвернувшись к стене, девушка тихо заплакала. Жалела ли она о своей жизни? Нет, она не жалела, только знала, что никогда не увидит, как растёт её желанная дочь…

— Если ты сейчас же, сию секунду не выйдешь ко мне, маленькая дрянь, — услышала она ненавистный голос, доносящийся из темноты коридора, — то сильно пожалеешь о том, что родилась на свет.

Девочка сжалась в комок, стараясь не дышать, чтобы не выдать своего присутствия в тёмной комнате. Мучитель прошёл мимо и скрылся в соседней спальне, где находилась их больная мать. Она была уже не в состоянии ухаживать за детьми, поэтому чаще всего они были предоставлены себе. Их отец постоянно находился в командировках, чтобы обеспечить семью и лечение своей жене. После того, как родители перестали следить за детьми, из радостной и непосредственной девочки, она превратилась в забитого и напуганного оленёнка, загнанного волками в ловушку. Ни днем, ни ночью она не могла чувствовать себя защищённой. Только короткие встречи с отцом во время его выходных давали ей передышку. Она старалась не отходить от папы ни на шаг, чтобы не оставаться один на один со своим мучителем. Ненависть к маленькой сестре переполняла его с тех пор, когда её впервые принесли в дом. Он с ревностью относился к родителям, которые, как ему казалось, стали больше уделять внимания маленькому пищащему комочку. И с каждым днем, глядя, как отец, а потом и мать, носятся с девчонкой, балуют ее, покупают дорогие подарки, он стал ненавидеть ее. Девочка, не понимала, что она делает не так. Она невольно тянулась к брату, но мальчишка каждый раз старался причинить ей боль, оттолкнуть или ударить, вымещая ревность и злобу. Постепенно они отдалились друг от друга, и она стала больше тянуться к папе, вызывая тем самым еще большую агрессию в свою сторону. Но теперь и он стал старше и хитрее, поэтому шлепки и тычки девочке теперь доставались тайно, пока родители не видели. Когда их мать заболела, девочке было лет пять, её брат уже вступал в переходный возраст, его ненависть к сестре достигла своего пика, и он старался унизить и обидеть девочку, довести ее до слез. Ведь теперь никто не мог ему помешать.

Она выскользнула из своего укрытия и на цыпочках подошла к комнате матери. Осторожно приникла щекой к стене, чтобы сквозь маленькую щелку, случайно или специально оставленную братом, проследить за ними. Девочке всегда казалось, что мама любит брата больше, чем ее.

— Мамуля, как твоё здоровье? — елейным голосом спросил её сын, садясь на кровать рядом с женщиной.

Тихий стон сорвался с губ больной матери, и она вымученно улыбнулась.

— Спасибо, родной, — прошептала она, погладив руку сына. — Как я рада, что ты пришел ко мне. А где Майя? Почему ты не привёл её?

— Она снова хотела сбежать из дома, — не задумываясь, соврал он, отвернувшись от матери. — Я запер ее в комнате, потому что она не слушалась.

Девочка задохнулась от возмущения и собиралась войти в комнату, чтобы опровергнуть эту ложь, когда услышала реакцию матери:

— Как я могла вырастить такую неблагодарную дочь? Она всегда думает только о себе. Ни капли сожаления к больной матери. Впрочем, чему тут удивляться, — она не договорила, отвернувшись к стене.

После этих слов из глаз девочки хлынули горькие слёзы. Она осторожно отошла, стараясь не шуметь.

— Её давно следовало наказать, но ты меня не слушала, — раздался его мерзкий голос. — Ты же понимаешь, мама, что она с каждым днем становится все более неуправляемой? И папа ей потакает в этом. Но пока его нет, я займусь воспитанием Майки, если ты скажешь ему, что то была твоя инициатива…

Девочка отшатнулась, понимая, что он не шутит и обязательно выполнит угрозу, если только мама не запретит. Но она же понимает, что тогда…

— Делай что хочешь, — махнула рукой его мать, — ты прав, Майя должна понять…