Эбби Грин - Сны и желания

Энджел выпрямилась, стиснув руками стакан. Откуда-то пришла спасительная вспышка гнева.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но я представления не имела. Разве вы не удовлетворены тем, что ваша семья сделала все возможное, чтобы уничтожить мою?

Лео издал короткий резкий смешок, заставив Энджел вздрогнуть.

– Не вижу, какое тут может быть удовлетворение, когда ясно – на основании сегодняшних доказательств, которые, должен добавить, записаны на камеры слежения, вы намерены возобновить войну.

Он тоже выпрямился, глаза метали искры. Энджел хотелось спрятаться, но она стойко держалась, ругая себя за то, что спровоцировала его.

– И ты действительно хочешь поиграть в игру «Кто виноват»?

Энджел почувствовала, как по спине побежал холодок, когда глаза Лео стали черными и беспощадными.

– Мы не сделали ничего, что бы напрямую причинило вред вашей семье.

Ее отец сам был во всем виноват.

– Однако, – продолжал Лео, сидя как повелитель, взирающий на своего подданного, – тут возникает интересная дилемма.

Энджел ничего не ответила. Она не сомневалась, что Лео сейчас просветит ее.

– Хоть мы и имели возможность насладиться заслуженной местью, видя, как состояние Кассианидисов превращается в прах, все же осталось ощущение какой-то неудовлетворенности. Убедившись в степени вашей наглости, я нахожу, что хотел бы чего-то более… осязаемого характера.

Паника обуяла Энджел. У нее возникло чувство, будто невидимая петля все туже затягивается вокруг ее шеи. Отчаяние отразилось в голосе.

– Я бы сказала, что банкротство вполне осязаемо.

Лео снова наклонился вперед, холодный и безжалостный.

– Банкротство – это для твоего отца, не для тебя. Я говорю о чем-то, столь же осязаемом, как обвинение моего двоюродного деда в изнасиловании, а потом и убийстве беременной женщины одного из богатейших семейств Афин. О чем-то столь же осязаемом, как целая семья, вынужденная бежать из родной страны из-за угрозы уголовного расследования, которого они не могли допустить, и вероятности смертной казни для моего двоюродного деда. Не говоря уже о скандале, затянувшемся на годы.

– Перестаньте, – слабо взмолилась Энджел. Она знала эту историю.

Но он не перестал. Лео просто посмотрел на нее:

– Известно ли тебе, что мой двоюродный дед так и не пережил позора и в конце концов покончил с собой?

Энджел покачала головой. Ей было плохо. Все гораздо хуже, чем она представляла.

– Я не знала.

– Мой дедушка любил твою бабушку. – Рот Лео скривился. – Дурак. Но твоя семья не могла допустить, чтобы их родные чада путались с простыми корабельщиками, и они сделали все возможное, чтобы помешать их роману.

– Я знаю, что случилось, – тихо проговорила Энджел с болью в сердце.

Лео резко рассмеялся:

– Да, все теперь знают – благодаря пьяному старому дураку, который больше не мог жить с грузом вины, потому что это он совершил то преступление и скрыл его, получив плату от твоего прадеда.

Ее семья убила одного из своих и скрыла преступление, как кучка подлых трусов. Энджел заставила себя встретиться с упреком в глазах Лео, хоть и мечтала провалиться сквозь землю.

– Я не виновата.

– Я тоже. Однако платил за это всю свою жизнь. Я родился на другом континенте, в ссыльной общине, изучал английский, как родной язык, когда им должен был быть греческий. Я видел, как моя бабушка с каждым годом все больше чахнет, зная, что никогда не вернется на родину.

Энджел хотелось взмолиться, чтобы он перестал, но слова не давались ей. Лео еще не закончил:

– Мой отец был так снедаем жаждой мести и так поглощен ее осуществлением, что это стоило наших отношений. Я слишком быстро вырос и повзрослел, испытывая ужасное чувство несправедливости и необходимости исправить зло. Поэтому, пока ты ходила в школу, заводила друзей, жила обычной жизнью здесь, дома, я был на другом конце света, гадая, каково было бы, если б моему отцу и бабушке не пришлось покинуть свою страну. Гадая, каково было бы иметь отца, который рядом, а не постоянно отсутствует. Гадая, что мы сделали, чтобы заслужить такое ужасное пятно на нашем имени. Ты хоть представляешь, каково это – жить с людьми, которые каждый Божий день напоминают тебе, что твое место не здесь? Что ты не имеешь права пустить корни?

Энджел покачала головой. Она сомневалась, что он захочет услышать, как одинока она была, когда отец отослал ее в отдаленный, ультраконсервативный католический пансион в глуши Западной Ирландии. Едва ли даже худшие из ее страданий могут сравниться с тем, что описал Лео.

Она ощутила пустоту в душе.

– Пожалуйста, просто скажите, чего вы хотите от меня?

Лео подался вперед и уперся локтями в колени, вертя в руках стакан.

– На самом деле все довольно просто. Я хотел тебя с первой минуты, как увидел, и хочу тебя сейчас. – Его губы скривились. – Несмотря на то что знаю, кто ты.

Энджел почувствовала, что рот ее открывается и закрывается, как у выброшенной на берег рыбы.

– О нет. Вы не можете.

Охваченная паникой, Энджел встала. Она осторожно поставила стакан на ближайший столик в надежде, что Лео не заметит, как сильно у нее дрожат руки.

Лео тоже встал:

– Сядь, Энджел, мы еще не закончили.

Энджел молча покачала головой, почувствовав, что мир начал сжиматься вокруг нее. Лео пожал плечами, словно ему было все равно:

– Ты заплатишь за все. И сделаешь это в моей постели. Как моя любовница.

Энджел чуть не расхохоталась:

– Вы серьезно?

– Разумеется, серьезно. Я не шучу с такими вещами. Думаешь, я настолько наивен, что поверю, будто твой отец смирится со своей участью и успокоится? Я хочу тебя, и хочу держать тебя рядом с собой, на виду, подальше от твоего папаши с его махинациями. Если этот пыл между нами чего-то стоит, не думаю, что это будет неприятно для кого-то из нас.

В животе у Энджел задрожало еще сильнее, и она почувствовала легкую дурноту.

– Вы хотите спать со мной? Его рот опасно дернулся.

– Среди прочего.

– Но…

– Никаких «но». На вечеринке нас с тобой все видели. Теперь ты представляешь угрозу для меня. Ты имела наглость явиться в мой дом дважды, и ты за это заплатишь.

– Но мой отец… – Энджел замолчала. «Он убьет меня», – подумала она с растущим страхом.

Лео сделал резкий оскорбительный жест:

– Плевать мне на твоего отца. Надеюсь, он испытает унижение, когда узнает, что его драгоценная старшая дочка стала любовницей его врага. Все будут точно знать, почему ты со мной – согреваешь мою постель, пока я не буду готов идти дальше, может, даже жениться. Что бы вы там с ним ни планировали, дальше игра пойдет по моим правилам. И можешь передать ему, что то, что я делаю тебя своей любовницей, не дает ему никаких поблажек или выгод. Все останется так, как есть. Мы определенно не будем его вытаскивать.