Синди Керк - Ночь любви

Войдя утром со свежей газетой в руке на кухню и обнаружив там свою дочь, Сэм был несказанно удивлен. Обычно в столь ранний час он всегда завтракал в одиночестве. Более того, сейчас на столе для него была уже приготовлена тарелка с хлопьями и стакан холодного апельсинового сока.

Сэм не мог бы сказать, что его удивило больше: то, что Ферн была уже на ногах, или то, что она вдруг взяла и приготовила для него завтрак. Разумеется, семь часов утра – это не глубокая ночь. Но все же… И ведь вчера они с Ферн допоздна смотрели кино. Дочь предпочла остаться с ним, а не отправиться куда-нибудь с друзьями. Это несколько настораживало.

Конечно, с одной стороны, Сэм был рад тому, что они с Ферн так здорово проводят время вместе, ведь именно к этому он и стремился, но, с другой стороны, ему хотелось, чтобы дочь побыстрее обзавелась друзьями в Эллвуде.

– Итак, какие планы у нас на сегодня?

– Я иду с Кэмденом в «Две реки», – сказала Ферн. – Но это будет где-то в районе двенадцати. Он встает поздно.

Пальцы Сэма сильнее сжали стакан с соком. Он несколько раз видел этого парня, но до сих пор у него оставались некоторые опасения относительно благонадежности нового знакомого дочери. Слишком не похож был этот Кэмден на тех ребят, с которыми Ферн встречалась в Чикаго. Сэм постоянно задавал себе вопрос, что могло быть общего у его яркой, красивой и талантливой дочери с этим рыжим тощим парнем с мрачным взглядом.

– На почте мне сказали, что Кэмден вовсе не подарок судьбы, – заметил Сэм, поглядывая на Ферн.

Он хотел увидеть, как дочь прореагирует на его слова.

Она поставила стакан с соком на стол и приподняла одну бровь, тонкую как ниточка и красиво изогнутую.

– И кто же это был? Рон? Дик? – насмешливо проговорила Ферн, давая понять отцу, что она думает об информаторах подобного рода. – Знаешь, эти двое утверждают еще, что рок изобрели на радиостанции «Дьявол».

– Понятно, – примирительно сказал Сэм и грустно улыбнулся.

– Вот уж не думала, что ты станешь слушать этих болванов. – Ферн отправила в рот ложку хлопьев. – Тебе следует быть поосторожнее, папочка, а то ты скоро скатишься до общения только с такими вот недоумками, как Рон и Дик, болтающими всякую ерунду, от которой волосы на голове встают дыбом.

– Но мне показалось, что они не такие уж и плохие парни, – сказал Сэм. Он решил, что ему следует встать на защиту своих добровольных помощников. – Хотя я готов признать, что они видят вещи только либо в черном, либо в белом цвете.

– Не понимаю, что они имеют против Кэма. – Ферн пожала плечами. – Он не был замечен ни в чем плохом. И у него нет никаких проблем.

Сэм знал, что это правда. Если бы парень имел какие-то проблемы с законом, то он бы об этом знал. За тот месяц, что они прожили в Эллвуде, Сэм успел собрать досье чуть ли не на каждого жителя этого городка. У него все и всегда было под контролем.

Хотя Сэм не сказал дочери, что он на самом деле думал о Роне и Дике, узость и косность их взглядов его беспокоили. То, что в Эллвуде считалось «хорошим», они одобряли, все, что не вписывалось в рамки этого «хорошего», было «плохим». И никаких сомнений по этому поводу у парней не возникало. Но еще более огорчительным было то, что эти мальчишки являлись, так сказать, рупором общественного мнения города.

– А по какой причине Кэм отказался в прошлом году войти в местную баскетбольную команду? – спросил Сэм.

Кэмден был очень высоким и мог бы занять достойное место в баскетбольной команде «Эллвудские тигры». Но Рон сказал, что Кэмден ответил отказом на приглашение войти в команду. И этот отказ был воспринят жителями города как оскорбление, потому что «Эллвудские тигры» являлись местной гордостью.

– Тренировки помешали бы его занятиям музыкой. Кэм играет в Молодежном симфоническом оркестре, – сказала Ферн.

– В Молодежном симфоническом оркестре? – удивленно переспросил Сэм. – Но в Эллвуде нет никакого Молодежного симфонического оркестра.

– В Чикаго есть.

Сэм кое-что знал об этом чикагском оркестре. Дочь его бывшего коллеги играла в оркестре на гобое.

– Но ЧМСО в высшей степени серьезная вещь и туда нельзя попасть просто так. Я слышал, что нужно пройти несколько отборочных туров, чтобы быть принятым.

– Кэм очень талантливый. – Ферн гордо приподняла подбородок. – И серьезный. Ты бы сам это понял, если бы удосужился хотя бы немного поговорить с ним. Возможно, тогда у тебя отпало бы всякое желание осуждать его.

Сэму, конечно, хотелось бы довериться инстинкту Ферн, но он был прежде всего отцом и как отец не хотел, чтобы его дочь в ее теперешнем возрасте связывала себя серьезными отношениями с мальчиком. Каким бы замечательным этот мальчик ни был.

– Я только обращаю твое внимание на то, что в городе полным-полно хороших мальчиков, и мне не хотелось бы, чтобы ваши отношения с Кэмом становились слишком серьезными…

– Но они самые обычные, – голос Ферн зазвенел от напряжения, ее карие глаза широко раскрылись. Еще мгновение, и из них полетят искры. – Он просто мой друг. Ты должен был бы радоваться, что у меня уже появился здесь друг! Ты же сам говорил, что я должна как можно скорее завести друзей, что тебе не нравится, когда я надолго остаюсь в одиночестве.

– Но я имел в виду другое…

– Ну вот, все, что я делаю, – обязательно неправильно и плохо. – Ферн встала и с грохотом придвинула свой стул к столу.

В ее взгляде, брошенном на отца, когда она выходила из комнаты, мелькнуло раздражение. К горлу Сэма снова подкатил ком, а в желудке появился уже привычный холодок. Совместная жизнь с Ферн была благословением и в то же время проклятием. Сэму хотелось узнать дочь лучше, но оказалось, что он и понятия не имел, какими взрывоопасными, своевольными и непредсказуемыми иногда бывают девочки-подростки.

Ферн откалывала номера каждый день, например, как вот сейчас. Он всего лишь хотел спокойно побеседовать с ней о ее общении со сверстниками, посоветовать дочери расширить круг друзей. Только и всего. А она вдруг выскочила из комнаты как ошпаренная.

Сэм откинулся на спинку стула и провел ладонью по лицу. В такие минуты ему начинало казаться, что переезд в Эллвуд был ошибкой. Они с Ферн неожиданно поняли, что завести друзей в маленьком городке значительно сложнее, чем они думали.

О, конечно же, окружавшие их люди были приветливы, улыбчивы и дружески расположены к ним, но они жили по строго оговоренным правилам и никого не пускали в свой мир. Любые, даже самые невинные действия рассматривались словно бы через лупу, тут же всему навешивался ярлык, и чаще всего эти действия осуждались. Например, на прошлой неделе он пообедал с одной женщиной-диспетчером, а потом, возвращаясь домой, шел по городу с таким ощущением, словно шествовал по церковному проходу к алтарю.