Виктория Паркер - Заменить тобой весь мир

– Ты самая невыносимая женщина, которую я когда-либо встречал.

– Знаешь, предлагаю тебе ночевать прямо в твоей роскошной машине, сама же я все-таки предпочитаю автобусы. Но сегодня я уже никуда не поеду.

Она попыталась пробраться к двери, но он снова преградил ей дорогу.

– Только через мой труп. – Подавшись вперед, он уверенно повел ее к машине.

– Это можно устроить.

Не в силах вдохнуть полной грудью и чувствуя, как дождь льется за воротник, Клаудиа вздрогнула всем телом, тщетно убеждая себя, что реагирует на погоду.

– Ты едешь со мной. С этой минуты только я принимаю решения.

– Мечтай. За меня ты никогда ничего решать не станешь!

Она внезапно уперлась спиной в «астон-мартин».

– Знаешь что, Клаудиа?

Было в его голосе нечто такое, что она сразу же посмотрела ему прямо в глаза:

– Что?

Стерев стекающие по лицу капли дождя, Лукас тряхнул головой, обдав Клаудию новой порцией влаги, и она почувствовала, как огонь в животе разгорается еще ярче. Интересно, а что было бы, будь он полностью обнажен? Ну или не полностью, а хотя бы до пояса?

Черт, да о чем она снова думает?

– Похоже, я с самого начала повел себя неправильно, – начал он, жадно облизнув губы. – Я пытался вести переговоры, но лишь впустую потратил время и силы. Пытался воззвать к твоему уму и сердцу, но теперь сомневаюсь, что они у тебя вообще есть.

– Не говори так, словно…

Прижав к ее губам палец, он разом заставил ее замолчать. И ей стоило огромного труда, чтобы удержаться и не лизнуть этот палец.

– Я даже пошел на твои условия и дал тебе отсрочку, и к чему это привело? Мы оказались в совершенно отвратительном месте, куда я добровольно и шагу бы не ступил.

Его палец надавил чуть сильнее, и Клаудиа крепко зажмурилась:

– Это хороший район, а ты всего лишь сноб.

– Нужно было сразу вести тебя к самолету, а не размениваться на подачки и уступки.

Он издевается?

Резко распахнув глаза, она увидела, что он пристально смотрит на ее губы.

– Ты животное. Настоящий зверь.

– И знаешь что, Просто Клаудиа? Мне кажется, это единственный способ заставить тебя умолкнуть.

Оперевшись о машину руками по обе стороны от ее плеч, он подался вперед.

– Ты не посмеешь… – выдохнула она с мольбой в голосе.

– А тебе никогда не говорили, что не стоит дразнить диких зверей?

Зверь, животное.

Эти слова проникли ему прямо в мозг, лишь подхлестнув испепелявшие его ярость и сексуальное желание. Моргнув, Лукас постарался сосредоточиться на непосредственном окружении.

Лондон. Опасность. Нужно защищать.

Они оба промокли до нитки, и тяжелая ткань облепила соблазнительные формы Клаудии, а капли дождя сверкали на длинных ресницах черными бриллиантами, но стоило ресницам чуть дрогнуть, и драгоценности слезами стекали по прекрасному лицу.

Медленно открыв глаза, она сосредоточилась на его лице и приподнялась на цыпочки, коснувшись грудью его груди, чувствуя его эрекцию.

Dios, что она творит? И, что еще важнее, что он сам творит? Рядом с ней он совершенно не в силах себя контролировать и мыслить разумно, и если так и дальше пойдет, то до понедельника он просто не доживет.

«Отступай, Гарсия, отступай. Немедленно!»

Глядя ему прямо в глаза широко открытыми глазами, Клаудиа замерла, а он невольно содрогнулся, прочитав в них страх: она его боится.

Боится скрывающегося в нем зверя.

– Нет, не говорили.

Что он все-таки творит? С каких пор прижимать женщин к мокрым машинам приравнивается в его представлении к защите?

– Прошу меня простить, ваше королевское высочество. – Резко отстранившись, он сделал два шага назад.

– Не называй меня так.

Коротко взглянув ему в лицо, она нахмурилась и уставилась на давно промокшие туфли. Будь на ее месте любая другая женщина, он бы решил, что она разочарована, но он же только что видел в ее глазах самый настоящий страх…

Но даже если сама она не думает о собственном статусе, он не вправе ни на секунду о нем забывать. Чего ради ей потребовалось перебираться в этот отстойник? Чтобы работа была под боком? Весьма сомнительно, но сейчас не время для праздного любопытства. Нужно заставить ее слушаться и подчиняться, и тогда все разом встанет на свои места.

– Клаудиа, садись в машину, нужно тебя высушить. Где угодно, но только не здесь.

– А мне и так хорошо, я люблю дождь, он очищает. – Она запрокинула голову, подставляя лицо прохладным каплям. – Даже и не помню, когда я в последний раз так делала.

Любуясь изящной шеей, он в очередной раз отметил золотистый оттенок кожи, напоминавший о родине.

– Очень рад. – Пальцы буквально свело от почти непреодолимого желания приласкать нежную кожу. Только поймав на себе ее взгляд, Лукас понял, что произнес это вслух. Черт. – Но не думаю, что мне зачтется, если я доставлю тебя домой с пневмонией.

– Ну конечно. – Она грустно улыбнулась. – Только я сейчас вполне могу переодеться, а для тебя у меня ничего нет.

Услышав это невольное признание, что она живет одна, Лукас сразу же слегка расслабился. Вот только это все равно не значит, что у нее никого нет. Разумеется, все это его интересует исключительно с рабочей точки зрения. Ведь он обязан знать все факты, разве нет?

– А мне ничего и не нужно. – После трех месяцев в пыли и крови какая-то жалкая вода ему не страшна. – Прошу, указывай путь.

– Я и сама прекрасно справлюсь, просто дай мне пять минут и…

– Нет, я иду с тобой, к тому же, чтобы собраться, пяти минут все равно мало. Ночевать будем в апартаментах с видом на Темзу.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что там ничего нет.

Застонав, Лукас судорожно сжал кулаки, борясь с желанием хорошенько встряхнуть ее за шкирку.

– А как же твоя корреспонденция? Письма? Не ужели их прямо сюда перенаправляют?

Она закусила пухлую губу.

– Нет. Я их уже несколько месяцев не забирала, не до того было.

Dios, неудивительно, что она не отвечает на письма. Только почему при этой мысли у него разом потеплело на душе?

– Не важно, тогда я просто продлю свой номер в «Астории». Там и переночуем.

– Не хочу, и вообще, мне и здесь хорошо.

Лукас наградил ее фирменным взглядом, приводившим в повиновение целое войско и останавливающим убийц.

И как же она на него отреагировала? Закатила янтарные глаза!

– Ладно, только не надо больше испытывать на мне этот взгляд, он не работает. – Она зевнула, скромно прикрыв рот ладошкой. – Я так устала, что уже и думать нормально не могу, не то что с тобой спорить.

Выглядела она очень уставшей, но он не стал комментировать излишнюю преданность работе и любые ее другие ночные занятия.