Сара Андерсон - Кто прав, кто виноват?

– Яблочное пюре для Перси. Только яблоки и чуть-чуть лимона. Корицу решил не добавлять.

– Пахнет изумительно. Он обожает яблоки.

Минуту они молчали.

– Порция получится небольшая. Контейнер у тебя найдется?

Леона достала пластиковую чашку, Байрон переложил грязную посуду в раковину. Честно говоря, он представления не имеет, с чего начать, поэтому решил помыть посуду. Неловкое молчание длилось еще несколько минут, пока он мыл разделочную доску и нож. Леона вызвалась вытирать.

– Нам нужно выработать план, – сказала она наконец.

– План?

– Да. Если ты в самом деле намерен остаться.

– Так и есть.

– В таком случае необходим план опеки. Я же понимаю, что не смогу держать Перси вдали от тебя.

– Ты довольно долго прекрасно с этим справлялась.

– Но опеку над ним тебе не отдам.

– Я этого и не прошу. Но почему ты мне ничего не сказала? Почему скрывала?

– Я думала, что ты не захочешь иметь со мной дела. Ты отключил телефон и уехал в Европу. Далеко отсюда.

То, как она это сказала, смутило его. Он пытался проникнуть в ее мысли, отыскать там ответы на мучающие его вопросы.

– Могла бы отправить имейл.

– Могла бы, но не сделала этого, потому что боялась.

– Боялась? Чего?

– Тебя, Байрон. И твоей семьи. Мы ушли из дома, взяв столько вещей, сколько могли унести. Мне пришлось искать работу. Беременной быть совсем не так весело, как уверяют с телеэкранов. Мэй учится, тебя не было рядом. Я убедила себя, что ты никогда не вернешься и в целом мире есть только я, Мэй и Перси. Так было лучше. Больше мы ни в ком не нуждались.

– Я мог бы оказать помощь. Даже если бы и не вернулся, все равно мог помочь. Выплачивал пособие на ребенка, и тебе не пришлось бы справляться в одиночку.

Леона опустила голову и хлюпнула носом.

– Теперь ты здесь. То, что случилось в прошлом, мне изменить не по силам, но ты намерен остаться.

– Да.

– В таком случае я согласна на пособие и часы посещения. Но потерять его я не могу. Прошу, не пытайся наказать меня за то, что утаила от тебя сына.

Мольба в ее голосе, предположение, что он может изощренно отомстить ей, тронули Байрона до глубины души. Он развернул Леону к себе и, взяв за подбородок, заставил поднять голову и посмотреть себе в глаза. Пособие на ребенка и часы посещения звучало как приговор и напоминало несколько часов в году, когда его, Френсис и Мэттью отправляли на встречу с матерью, которая из последних сил сдерживала слезы. Такого врагу не пожелаешь. Что бы там ни говорили, он не похож на отца. Он гораздо лучше.

Но так ли это на самом деле? Сделал девушку беременной и уехал, бросив на произвол судьбы без средств к существованию. Он-то думал, что она осталась на попечении отца и он будет оплачивать счета. Оказалось, не так.

Леона права. Он поступил так же, как сделал бы на его месте Хардвик Бомонт.

– Я не собираюсь отнимать у тебя Перси. Вы оба теперь будете жить со мной.

Леона раскрыла рот от изумления.

– Что?

Байрон крепче сжал ее плечи.

– Жилья у меня пока нет, поэтому можешь либо переехать ко мне в особняк, либо помоги подобрать что-нибудь подходящее. Но съехаться нам нужно как можно скорее.

Уж не снится ли ей все это? Возвращение Байрона, их поцелуй, то, как он читает сыну сказку на ночь. Однако выражение его глаз и пальцы, сжимающие плечи, убедили, что она не грезит.

– Ты хочешь, чтобы я собрала вещи и поехала с тобой?

– Я хочу, чтобы сын жил со мной, а без тебя ему не обойтись, значит, так тому и быть.

Ах вот в чем дело! Она ему не нужна, но он готов мириться с ее присутствием ради получения желаемого. Его слова ножом полоснули по сердцу. А ведь она обещала Мэй, что не позволит Байрону снова ранить себя.

Она ненавидела лгать сестре.

Тем не менее она неплохо держится. И не согласилась на требования Байрона ради сохранения мира, не ударилась в слезы. Это в прошлом. Возможно, она недостаточно сильна, чтобы уберечь собственное сердце, но сына защитить точно сумеет.

– Что, если идея жить вместе не кажется мне хорошей?

– Отчего же нет?

Она не могла смотреть в его напряженное лицо, так как не перенесла бы новой боли, и закрыла глаза.

– Наши отношения в прошлом.

– Но… – начал было он.

Леона не дала перебить себя.

– Не важно, кто тому виной. Если мы станем жить вместе, придется каждый день делать выбор.

Просыпаться по утрам, осознавая, что он рядом, их не разделяют океаны и континенты. Каждый треклятый день придется обсуждать с ним, как развивается Перси. Он будет готовить для нее еду, а она благосклонно принимать его заботу. И каждый день, каждую минуту гадать, когда эта идиллия подойдет к концу.

Байрон привлек ее к себе и, обдав жарким дыханием, прошептал:

– Послушай меня, Леона Харпер. – От его холодного тона заныло в желудке. – Речь сейчас не о том, чтобы найти правых и виноватых. Значение имеет лишь то, что у меня есть сын, и я не намерен оставаться в стороне только потому, что утром за завтраком ты боишься испытать чувство неловкости. Ты будешь жить со мной, и мы будем вместе воспитывать нашего сына.

Невысказанное «В противном случае» повисло в воздухе между ними.

Леона изо всех сил старалась не расплакаться. Только не перед Байроном. И ни перед каким другим мужчиной. Не бывать этому. Она взрослый человек, несущий ответственность за сестру и сына. Она не сдастся.

– У меня очень мало денег. Именно поэтому мы и живем здесь.

– Заботу о деньгах предоставь мне.

– Но…

– Никаких но, Леона. Целый год ты справлялась одна, теперь пришла моя очередь взять на себя ответственность. Это самое меньшее, что я могу сделать.

Ей пришлись по душе его слова. Она станет жить с ним, позволит заботиться о себе и Перси. Так больше не придется балансировать на грани благородной бедности. Тогда счета за визит к врачу или ушные капли перестанут быть неприступными горными вершинами, на которые она пытается вскарабкаться. Деньги Байрона могли бы существенно облегчить ей жизнь.

Разумеется, если бы она искала легких путей, позволяя другим людям все решать за нее, до сих пор жила бы в отчем доме, постоянно выслушивая жалобы на Бомонтов в целом и Байрона в частности. Определенно, так проще. Но не лучше.

Леона не хотела снова попадать в зависимость от мужчины, особенно того, кто уже однажды бросил ее на произвол судьбы. Поцелуям и обещаниям Байрона верить нельзя, ведь теперь на кону не только ее сердце, но и сердце Перси.

– Мэй присматривает за малышом. Я не могу просто взять и бросить ее. – Не самая блестящая отговорка, но другой нет. Мэй двадцать лет, она девушка с тонкой душевной организацией и не заслуживает быть выброшенной в воды океана, именуемого жизнью, только потому, что так захотел один миллиардер. – И Перси ее очень любит.