Принеси мне, Санта, антидепрессанты (СИ) - Хаан Ашира

Кого-нибудь, чьи светлые волосы можно ерошить по утрам, целовать в нос, обнимать за спину, пока он чистит зубы и с наслаждением готовить ужины.

За несколько дней новогоднего корпоратива Захар принялся ходить вокруг меня кругами и загадочно молчать на все мои вопросы — что? Ну что?

Что он хочет?

И только накануне он попросил:

— А надень на вечеринку то сиреневое платье, в котором ты осенью была.

— Зачем? — изумилась я. У меня уже было куплено новое — и на корпоратив, и на Новый Год, и на каждый день зимних каникул, на которые мы собирались лететь в Сочи.

— Хочу увидеть тебя такой же, как в тот день, когда влюбился в тебя.

Я откашлялась.

Мне этот день запомнился совсем другим…

Но почему бы нет?

Я откопала платье где-то на полке — кажется, я как бросила его туда, так и не доставала с тех пор. И с ужасом увидела, что на шелке остались белесые пятна. Максим, Максим… Все же ты был так неаккуратен…

Застирать руками не помогло, а гуглить «чем выводить пятна от спермы» я почему-то постеснялась. Засунула платье обратно, утрамбовав поглубже и сказала Захару, что случайно сожгла его, пока гладила. Зато в качестве компенсации купила сиреневый кружевной комплект белья — уверена, ему понравится снимать его после корпоратива!

А платье… платье было другое. Не такое вызывающее, но все равно изящное — с открытыми плечами и разрезом. Никакого фурора я уже не произвела — народ теперь обсуждал шуры-муры гендиректора с секретаршей, мы с Захаром были вчерашними новостями.

Можно было позволить себе не только бокал шампанского, но и кое-что посущественнее. Все, мужика захомутала, самое время расслабиться!

Шучу.

Танцевали мы все равно гораздо больше, чем ели. Только друг с другом.

Елка переливалась золотыми огнями в углу большого бального зала, где был устроен фуршет, сверкающий паркет отражал огни многоярусных люстр, вальсы звенели, возносясь к высокому потолку, и вечер казался безупречным.

Но Захар сделал его еще лучше.

— Пойдем, проветримся, — сказал он, обнимая меня за плечи.

На застекленной веранде было темно и красиво — за окнами расстилался вечерний город, сверкающий новогодними украшениями.

Я зябко передернула плечами — тут было прохладнее, и Захар тут же накинул на меня свой пиджак. Обнял сзади, потерся подбородком о голую кожу и шепнул на ухо:

— Нин… Давай жить вместе? А? Хочу каждый день просыпаться с тобой. И встретить новый год в нашем общем доме.

Я ничего не могла ответить, наверное, минуту или две. Горло перехватило.

Почему-то возникла дурацкая мысль, что мой психотерапевт мной бы гордился. Может, написать ему, сказать?

А потом я развернулась и уткнулась лбом Захару в грудь.

— Ну ты согласна? — Нетерпеливо переспросил он.

— Конечно! Конечно, согласна! — сказала я и поцеловала его.

За новогодними дедлайнами мы так закрутились, что единственным свободным днем для переезда осталось 31 декабря. Я не возражала. Наоборот — мне было как-то невероятно тепло от символичности этой даты. Ровно год назад все изменилось. Новые лекарства, новый год, новая я — и новая жизнь, которая так лихо закрутилась, что за 365 дней прошло, кажется, лет десять.

Прощаться с квартирой было щемяще сладко. Собирать вещи — захватывающе.

Может быть, я поселю в нее жильцов. Посмотрим через пару месяцев. Вдруг Захар не закрывает тюбик с пастой и смотрит по вечерам сериалы на России-1? Тогда придется вернуться, конечно.

Я засмеялась в пустой квартире.

Захар таскал мои коробки и мешки в свою вместительную машину, а я спешно сгребала все, что не успела упаковать. Попавшееся под руку лиловое платье я, фыркнув, закинула на антресоли. Когда я закрывала дверцы, оттуда, сверху, мне на голову вдруг упала белая елочка — подарок Санты на прошлый Новый Год. Та самая, под которой я загадала мое сбывшееся желание.

— Зачем это тебе? — Спросил запыхавшийся Захар, заходя в квартиру. — Купим сейчас живую и нарядим вместе. Ну где там твое барахло еще?

Я подала ему последнюю коробку, подхватила с подоконника горшок с фиалкой и в последний раз окинула взглядом пустую разоренную квартиру. Пробежалась, выключая из розеток все приборы, перекрыла воду, щелкнула автоматами в щитке и вызвала лифт.

— Катись отсюда! Слышишь! Чтобы духу твоего не было!

Ого! На нижнем этаже, кажется, был скандал, который выплеснулся на лестничную площадку.

— Катюш, я ведь навсегда уйду, — послышался спокойный голос.

Я узнала Максима.

Опять гром в раю?

— Думаешь, меня волнует?! Рожу твою никогда не хочу больше видеть!

— Если ты всерьез хочешь расстаться, а не просто манипулируешь, скажи прямо.

Вот дает. Настоящий психиатр, даже в такую минуту умничает.

Я грела уши — а что еще делать, пока лифт едет?

— Да, хочу! — Выкрикнула Катюша.

Что ответил Максим, я уже не услышала — приехавший лифт раздвинул двери и я в него вошла. Нажала кнопку первого этажа… Но он остановился куда быстрее. Этажом ниже.

Максим буквально ввалился в него спиной, а следом в него прилетело что-то тяжелое. Он рефлекторно сжал руки и тут двери лифта закрылись.

Он развернулся ко мне, держа в руках волейбольный мяч.

— Привет, Нина, — сказал он и улыбнулся.

Ох, у меня сердце защемило. Год назад я запала на эту его улыбку в кабинете диспансера. И с тех пор, несмотря на то, что мы виделись, он, кажется, почти и не улыбался.

— Привет, — сказала я и улыбнулась ему тоже.

К счастью, мы были трезвые и творить глупости не тянуло.

— Как твои дела? — Спросил Максим, вертя в руках мяч.

— Вот, переезжаю, — кивнула я на фиалку.

— Я… тоже переезжаю, кажется… — сказал Максим задумчиво. Сжал мяч в руках, посмотрел на меня. Потом снова на мяч. А потом вдруг повернулся и сказал: — Слушай…

Но я не успела узнать, что он так решительно собирался мне предложить. Двери лифта разъехались на первом этаже.

Там стоял Захар.

— Ты где застряла? — Спросил он. — Я уже беспокоиться начал. Давай скорее в машину, а то замерзнете вместе с цветком.

Он обнял меня за плечи и повел на улицу.

Там пахло порохом — кто-то уже тренировался взрывать фейерверки, и по двору стелился сизый дымок. И еще морозом — запах, который теперь у меня ассоциировался с чем-то радостным. С предвкушением. С радостными переменами. Я глубоко втянула носом этот запах праздника и обняла Захара за пояс.

— Прощай, Нина… — услышала я за спиной.

Обернулась на ходу.

Максим стоял, сжимая в ладонях волейбольный мяч с такой силой, что бугрились мышцы под тонким свитером.

Я помахала ему, садясь в машину.

Совместная жизнь с Захаром началась оптимистично. Мы все делали вместе: ходили на лыжах в ближайший парк, катались на коньках по выходным, ездили по утрам на работу и по вечерам домой, пекли блинчики и колдовали над сложными блюдами по видеоурокам Гордона Рамзи.

Никогда раньше я не проводила ни с кем столько времени. Все предыдущие мои мужчины каждый день уходили на свою работу, я на свою и виделись мы только вечерами и на выходных.

Но, как ни странно, мы пока друг от друга не уставали.

— Перейти работать в вашу компанию было лучшим решением в моей жизни! — заявил Захар как-то раз на совещании у начальства. Наш директор, жадный до лести, не устоял и в этот раз и тут же взял его на освободившуюся должность начальника отдела. Хотя Захар имел в виду не дружный коллектив и не удобные условия работы, а встречу со мной. О чем и рассказал по дороге домой, смеясь над тем, как все получилось.

На День Святого Валентина он подарил мне кольцо.

Пока я долго потрясенно смотрела на тонкий золотой ободок с ярким камнем в бархатной коробочке, пытаясь понять — я себя накручиваю или это ЧТО-ТО значит, Захар только посмеивался. А потом встал на одно колено и сказал: