Будь моей, катастрофа! (СИ) - Ми Мира

— Я не понимаю, дружище. Что тебя останавливает? Возьми ее в оборот! Ну, сколько можно жопой перед тобой крутить?

— Да в том и дело, что не крутит, Ри. Я сам не понимаю что не так. Бабки мои — нахер не нужны. Карьерный рост через меня — ну такое себе удовольствие, сомнительное.

— Ну почему же? Как раз с тобой у нее много перспектив.

— Отпадает сразу. Ты просто не видел этот испуганный взгляд, когда она меня на работе увидела… Нет, исключено.

— Ну, я не знаю, а парень у нее не объявлялся? Может, банально все. А ты голову себе ломаешь — выбрать не может между вами.

— Думал, — голос Вадима стихает. — Прямо спросил, сказала, что нет.

— И ты, конечно, сразу поверил?

— Ну, сам подумай. Какой нормальный мужик отпустит свою женщину к хер знает кому. Да даже если так, а почему мне позвонила, а не ему?

— Ну, может он дрищ, ты-то куда более внушительных размеров у нас. Случись у меня такая «петрушка», я бы сам к тебе прибежал защиту искать, — его собеседник заливается смехом. — А может, в отъезде парень. В конце концов, месячные у девушки могут быть, а в это время, сам знаешь, они ни-ни. И еще миллиард других «а может» и прочих бабских закидонов.

— Непохоже.

— Не знаю, Вадим. Я бы уже давно трахнул, не спрашивая, а ты все телишься, — хамоватые повадки его друга оставляют желать лучшего.

— В этом наше с тобой отличие, Ринат, — я слышу голос Вадима ближе, он приближается.

Сразу закрываю глаза, чтобы себя не выдать. Судя по шагам, мужчина стоит уже неподалеку. Услышав звук закрывающейся двери, еще какое-то время я лежу, не шевелясь. Боясь открыть глаза и увидеть Вадима в комнате. Но мой план оказывается не таким хорошо спланированным, потому что я быстро засыпаю.

Будильник раздражающе вибрирует. «Проснись и беги», — красуется ненавистная надпись на дисплее. Все эти дни я просто смахивала ее с экрана, погружаясь в сон. Но не сегодня.

Судя по тишине, Вадим еще спит. На цыпочках иду в ванну, вспоминая свой вчерашний эффектный выход из нее. Краем глаза замечаю, что дверь в спальню открыта, а кровать заправлена. «Фух», — выдыхаю мысленно. Лучше и не придумаешь.

По пути домой, набираю Секрыжику. Мне нужно точно знать, что мужчины, от которого я легко теряю самообладание, в офисе нет. И чтобы не привлекать лишнее внимание в приемной, звоню на ее личный номер.

Я боюсь встретить Вадима. Зрелому мужчине нужна такая же женщина, никак не я со своей девственностью. Невинность стала камнем преткновения. Мой удел — кадрить сверстников. И, вероятно, даже для ровесников она станет открытием. Целомудренное воспитание и горький опыт за плечами слились в самый невостребованный коктейль «Нетронутая Кристина», черт подери!

Приехав в отделение, не привлекая внимания, крадусь в свой кабинет. Шустро собираю с вещи в небольшую коробочку. Разговор с начальником, как заученная до дыр роль, дается на одном дыхании. В свете последних событий, мое состояние легко можно понять, поэтому Аркадич не задает вопросов. Конечно, он предлагает взять отпуск и осмыслить свой уход, но заявление на увольнение в итоге все равно подписано. Подписано одним днем.

Когда-то я уже озвучила Вадиму, что, не оставь он меня в покое, я уйду с работы. Сейчас я привожу приговор в действие, и не он в этом виноват, а я. Но мужчина должен понять все иначе. Больше всего я боюсь наткнуться на его разочарованный взгляд и верю, что поступаю правильно.

Дни тянутся мучительно долго. Я не спешу с поиском работы. И планирую поездку домой. Мама уже давно зовет меня погостить в родных краях. Собственно, так я и делаю.

Значительную часть лета и начало осени я провожу у себя дома. Мы ходим купаться на речку, частенько встречаемся со знакомыми в лесу и устраиваем шашлычные посиделки. Я не могу наговориться, так соскучилась по моей мамуле! И только перед сном, оставаясь наедине с собой, слышу, как воет от боли мое сердце.

Ближе к октябрю я возвращаюсь обратно в столицу. Пора искать новую себя и молиться, чтобы этот властный и сильный мужчина больше не появился в моей жизни, даже мельком.

Моя квартира кажется холодной пещерой. Все здесь родное, но такое отталкивающее. Пустота в прихожей, где раньше красовалось бабушкино зеркало, напоминает о событиях не самой приятной ночи. Если добавить к этому мое долгое отсутствие, то можно почувствовать размеры камня, осевшего в тоскующем сердце. Самая лучшая мама на свете, подруга, заменившая мне сестру, однокурсники, коллеги, а так же сотни людей, с которыми я познакомилась за время работы риелтором — все они по-прежнему есть в моей жизни, но такой одинокой я еще не чувствовала себя никогда!

Какое-то время после возвращения я просто существую, потеряв всякий смысл жизни. Дни протекают однообразно: утренние пробежки, дурацкий завтрак, прогулки в парке и вечерний глясе с книгой в небольшой кофейне в соседнем квартале. Я стараюсь держаться как можно дальше от дома и своей бывшей работы.

Чтобы хоть как-то вдохнуть в меня жизнь, Алена настаивает, чтобы я записалась с ней на курсы турецкого языка. Переезд в Турцию на «пмж» становится ее навязчивой идеей. Я соглашаюсь лишь при одном условии — хочу, чтобы школа находилась в моем районе. Я просто не хочу терять несколько часов на дорогу и без того унылой жизни.

Посещение лекций немного приободряет. С первых дней мы заводим новых друзей — пара ребят нашего возраста и девушка, которую также зовут Алена.

Как-то после занятий, сплоченной компанией идем в кафе, чтобы взять с собой по кружке чая или кофе. Ребята хотят посидеть у местного прудика. Мы с двумя Аленами остаемся стоять снаружи, а парни отправляются внутрь за напитками. Мой телефон вибрирует, и я отхожу, чтобы ответить на мамин звонок. Материнское сердце чутко чувствует все перемены во мне, и наши разговоры становятся частым явлением в последнее время. Попрощавшись, я убираю телефон в задний карман брюк и одним неверным движением роняю на пол конспекты.

— Блин, — начинаю собирать разлетающиеся листы.

— Помочь? — раздается до боли знакомый голос сверху.

Мое сердце сжимается так сильно, что вот-вот разлетится на кучу мелких шестеренок, которые никто и никогда в жизни не сможет правильно собрать.

Я поднимаю голову. Мужчина протягивает мне крепкую ладонь. Молча обхватываю ее рукой и встаю. Молчание первым нарушает Вадим.

— Не знал, что ты уже вернулась, — его тон очень спокоен.

— Давно, — мой — предательски дрожит.

— Домой ездила? — все тот же ровный голос.

— Да, к маме.

Встреча, которую я больше всего так боялась, состоялась. Диалог не клеится. Мы просто стоим и смотрим друг на друга, пока Вадима не окликает девушка.

— Вадим, я готова. Поехали? — по ее легкой улыбке сложно понять, какие отношения их связывают, но кричащей во мне ревности это не так важно. Он кивает на прощание, и парочка уходит к знакомому мне внедорожнику, припаркованному неподалеку.

— Кристина! Твой самый ванильный из всех ванильных глясе! — Дима протягивает мне бумажный стаканчик.

Я дарю подошедшему парню невинный поцелуй в щеку. Он делает поклон и сгибает свою руку в локте. Я подыгрываю ему и просовываю свою руку в образовавшееся пространство. Дима улыбается во все свои белоснежные зубы. Он не скрывает своей симпатии и отчаянно добивается моего внимания. Мы выдвигаемся к парку, но я чувствую на себе в этот момент прожигающий взгляд такого родного и одновременно чужого мужчины, который садится в машину со своей спутницей.

Мысли сжирают меня. Вернувшись домой, выплескиваю всю свою злость на уборку. Я рьяно надраиваю каждый шов плитки на кухне, зачем-то меняю постельное белье, которое постелила на днях, с усердием тру въевшееся пятно на подоконнике, которому уже много лет. Я готова скрести его до сквозной дыры, лишь бы выкинуть случившееся из головы и унять свои слезы.

Успокаиваюсь, только почувствовав жжение ладошек. Исцарапанные подушечки пальцев зудят, кожа на них истончилась под натиском моих мыслей и физического труда. Невыносимые муки от встречи оставили свой неприятный мутный осадок. Кто эта девушка Вадиму? Как далеко зашли их отношения?