Семь пятниц для Сони - Виктория Осадчая

Автомобиль двигался по ночному городу снова в полной тишине. Я пристроилась на сидении, свернувшись калачиком. Несмотря на то, что в салоне было тепло, меня морозило. Видимо, лежание на холодном асфальте давало свои плоды.

— Тебе нужна теплая ванна, — заявил Ряземский.

— И, если честно, вещи сменить тоже не помешало бы.

— Я хотел все объяснить — начал вдруг он.

— Миш, может не надо? Знаешь, до того момента, как ты позвонил, я очень хотела услышать объяснения, а сейчас понимаю, что они совсем ни к чему. Я не думаю, что из-за пустяка ты стал бы пропадать. Или ты испугался?

— Нет. Я скучал. Но мне было вообще ни до чего. Второй пожар за неделю.

— И все же ты решил объяснить, — усмехнулась я. — Рассказывай! Женщина должна знать, что происходит с мужчиной, который ей нравится.

— Давай сейчас сядем за ужином и поговорим, — предложил он.

— Но прежде мне нужно вымыть себя, — напомнила я.

— Ну, а я в это время еды закажу.

В этом дворе я уже была, и подъезд был знаком, и лифт, и даже квартира.

Только в ярком освещении я заметила, что на руке у Ряземского небольшой, но глубокий ожог.

— Ты когда это успел?

— Когда за тобой спускался. Твоя сестра не могла тебя сама вытащить. А там пришлось тебя от падающей двери защищать, которая сгорела со стороны навесов.

— Прости — выдохнула я, обнимая его за талию. Когда его теплые руки обвили меня и прижали теснее к сильному мужскому телу, я поняла, что начинаю плакать. Глаза на этот раз щипало не из-за дыма. Наверное, так и поступают женщины, когда рядом с ним сильные мужчины, когда чувствуют, что защищены, когда весь пережитый стресс должен вылиться наружу.

— Ты чего, Сонечка? — поцеловал он меня в макушку. Я просто пожала плечами, не в силах ничего ответить. — Эх женщины! — вздохнул Миша, задирая моё лицо, обхватив пальцами подбородок.

Едва его губы коснулись моих, я почувствовала некое облегчение. Несмелый вроде поцелуй вызвал во мне столько эмоций, что голова закружилась. Я инстинктивно полезла под его рубашку, ощущая твердое тело, которое сейчас может принадлежать мне. Пальцы уже прокладывали дорожку вверх, когда в животе бабочки начали пляски, заставляя моё тело стремиться вперёд, вдавиться сильнее, насладиться этим моментом.

Я не заметила, как на мне не оказалось топа, а пропитанная дымом юбка улетела куда-то в сторону, пока мы добирались до единственного близкого места, где можно принять вертикальное положение.

Ряземский почти рычал, покусывая мои губы и блуждая по кружеву нижнего белья, которое ему сейчас мешало. Всё происходило стремительно, словно кто-то из нас мог передумать в этот момент. Но если честно, останови меня сейчас, я бы все равно не смогла бросить это занятие, которое мне доставляло неимоверное удовольствие.

Его губы спустились ниже, густая борода приятно щекотала кожу, заставляя меня кричать от удовольствия. В этот момент почему-то я чувствовала все острее, я плавилась под его нетерпеливым поцелуями и немного грубоватыми ласками. И едва мы поймали один ритм, двигаясь в первобытном танце мужского женского, моё тело вдруг ощутило неповторимый дар. При этом мозг отключился и дальше… дальше были ощущения, которые тяжело описать словами. Тело наполнилось томительной дрожью, хотелось кричать, что, собственно я и делала. Я доктор, я знаю, что в этот момент происходит с организмом, но так же я знаю, что это никогда не передать словами. Я даже не поняла, приходя в себя, в какой момент это же самое произошло и с Мишей.

Мы оба тяжело дышали, расположившись на диване в гостиной. Я с удовольствием поглаживала его спину, выдыхала его запах. Даже вонючая гарь не могла его перебить.

— Если это твой способ успокоить меня, я готова плакать по нескольку раз на день, — произнесла, улыбаясь сама не понимая чему.

— Не обязательно плакать, просто скажи, — он поцеловал меня, уже более смело и как-то даже по-собственически.

— О, нет, — оттолкнула я его. — Я сначала в душ, а уж потом чистую и красивую позволю тебе себя целовать.

— Сколько захочу?

— Пока не настанет время тебе уезжать, — пообещала я.

Следующий день никак не хотел меня впускать в себя. Я проспала почти до обеда, пока Ряземский ждал моего пробуждения, слоняюсь по квартире. Вчера мы долго сидели на кухне, ведя неспешный разговор. Он делился накопившимся, пытался извиниться и объяснить, почему не смог связаться со мной.

— У нас произошла авария. Взорвалось оборудование от перенапряжения. Двое человек погибло в пожаре, который тут же начался, трое оказались в больнице в тяжёлом состоянии. Это за собой повлекло последствия. Прокурорская проверка, проверка техники безопасности, санитарная. В общем, на меня спустили всех собак. Понимаешь в чем дело? Есть люди, которым не нравится, что я стал на руководящий пост.

— Ну, это не удивительно. Я даже смутно не могу представить, какие там деньги крутятся.

— Ты права, большие. Долго отбивался, отписывался, организовывал похороны. А в четверг, когда стало понятно, что мне предъявлять нечего, оставили в покое. А я просто проспал целые сутки. Да, я мужчина, я должен был найти способ с тобой связаться, должен был найти время. Но извини, меня это просто выбило из колеи. И ты не представляешь, какой ужас я испытал, когда ты написала про пожар.

— Сейчас все позади. Мы живы. Я тебя не обвиняю. Давай, я твою рану обработаю, — я не знала, что сказать в ответ, и как реагировать или поступать. Ведь по сути мы всего семь раз сталкивались. Мы не знали друг от друга ровным счётом ничего, кроме поверхностных фактов. И всё же, к нему меня тянуло. Иногда было такое ощущение, что мы знакомы уже добрую сотню лет. Он как-то так легко вплетался в мою жизнь, как-то просто вписывался в неё, словно гонщик в крутой поворот.

-Мне даже стыдно, что я на тебя злилась, — заявила я. — Обещай, если вдруг что-то случится у тебя серьёзное, ты мне дашь знать.

— Хорошо, — он притягивает меня к себе, заключается в крепкие медвежьи объятия. — Где ты раньше была такая понимающая, интересующаяся моими делами, заботливая?..

Домой я попала только в воскресенье рано утром всё в той же Сашкиной юбке, которую смогла привести в порядок, и заправленной в неё мужской футболке. Палево, как сказала бы Васька.

— Михаил? — поинтересовалась Женька, которая в это время единственная застала меня врасплох, пока