Екатерина Риз - Ветер прошлого

— Это не мой сын. Я просто случайно мимо шла и увидела, как они дерутся…

Врач тут же нахмурился.

— Серьёзно? А я думал, ваш. Он всё про отца говорит. Думаю, вам следует срочно связаться с родителями мальчика. Или милицию вызвать?

— Не стоит. Мы обязательно дозвонимся, прямо сейчас. Мы уже пытаемся, просто у него… телефон отключён. Кажется, встреча у него.

Врач сдержанно кивнул.

Дверь процедурной открылась, и показался ребёнок, с заклеенным пластырем лбом. Подошёл к Тане и взял её за руку. Она наклонилась к нему и погладила по щеке.

— Ну что, больно было?

Он покачал головой и настороженно покосился на врача. Тот понимающе усмехнулся и потрепал мальчика по волосам.

— Ну что, герой, в следующий раз будешь от ударов лучше уклоняться.

Ребёнок ничего не ответил, прислонился головой к Таниному животу и молчал. Она тоже погладила его по волосам, а когда врач вернулся в кабинет, усадила мальчика на кожаную кушетку в коридоре и сама рядом присела.

— Звони папе, вдруг он уже волнуется?

На этот раз дозвониться получилось, но разговор получился довольно скомканным, видно его уже всё-таки хватились, и Таня расслышала гневный мужской голос в трубке. Новый знакомый заметно приуныл, оправдывался. Татьяна старалась не прислушиваться, отозвалась только тогда, когда ребёнок спросил у неё, где они находятся.

— Сейчас приедет…

— Разозлился? — спросила Таня, а её подопечный грустно кивнул. Она решила его приободрить. — Он не злится, я уверена. Просто он волновался за тебя, вот и не сдержался.

В ответ слабая улыбка.

— Папа часто кричит.

— Вот видишь! — Она постаралась ещё его подбодрить. — Он просто темпераментный человек! Кстати, мы с тобой так и не познакомились, представляешь? Как тебя зовут?

— Артём.

— А я Таня. Очень приятно познакомиться, Артём.

Он в ответ совершенно по-мужски подал ей руку для рукопожатия. Таня засмеялась и подала свою.

— Это тебя папа научил?

Он кивнул.

— А за что же ты так английский не любишь?

Артём фыркнул.

— А за что его любить? Мадама только и твердит — произношение, произношение! А у меня не получается!

— А папа говорит по-английски?

— Да. И по-немецки.

— О! Вот видишь? А что же он с тобой не занимается?

— А ему некогда, — пожал он плечами. — Ему некогда, он работает много… Мама когда приезжает, она со мной только по-английски разговаривает… А я её не понимаю. Ненавижу английский!

Таня выделила слова про маму и отметила про себя, что при этом мальчик стал совсем грустным. Значит, мама у него всё-таки есть. Но с ними не живёт.

— Ладно, не расстраивайся. Ты обязательно выучишь этот язык. Только больше не сбегай с уроков, этим делу не поможешь.

Артём вздохнул и прижался к ней. Зевнул.

Таня сначала растерялась, а потом догадалась, что мальчику, судя по всему, сделали какой-то успокаивающий укол, вот его в сон и потянуло. Подумала и прикрыла ребёнка его же курткой. Надо дождаться заработавшегося родителя, наверняка ждать придётся не слишком долго, и тогда уже самой ехать на работу.

Главное, что с ребёнком всё в порядке, серьёзно не пострадал.

Интересно, а какой у него отец? А вдруг ещё и ругаться на него будет? Таня, сидя в полумраке больничного коридора, и прислушиваясь к голосам, доносящимся отовсюду, решила, что этого точно не потерпит. Ребёнок такой измученный, напуганный уколами, уснул, прижавшись к ней… В душе поневоле потеплело. Такой замечательный мальчишка, только немного недолюбленный родителями.

Она старалась не двигаться, чтобы не потревожить его. Тане казалось, что он уснул, но не тут-то было. Как только у регистратуры послышался глубокий мужской голос с гневной прорывающейся хрипотцой, рассерженный и возбуждённый, мальчик встрепенулся и выпрямился.

— Папа приехал! — прошептал он вроде и чуть испуганно, но глазёнки уже радостно загорелись, и Таня невольно отметила эту мгновенно вспыхнувшую в нём радость.

Отметила, но лишь отдалённым краем сознания. Потому что её сковало ужасом и она с недоверием прислушивалась к мужскому голосу, который с каждой секундой становился всё отчётливее, уже и слова можно было разобрать. Его бы она узнала из тысячи и через сто лет. Но разве такое возможно? Чтобы вот так, через столько лет, в таком огромном городе, вот так столкнуться?

Смотрела, как мужчина идёт по коридору, приближается к ним, и давит, давит своей стремительностью и силой. И с каждым его шагом, у Тани всё сильнее колотилось сердце.

Он.

Не может этого быть…

Роман Баринов.

Тень из прошлого.

Он так легко подхватил ребёнка на руки, в первый момент слегка подкинул, видимо по привычке, а потом опомнился и бережно прижал к себе. Таня с удивлением наблюдала за тем, как Артём обхватил его руками и ногами и повис на Романе, как маленькая обезьянка. Радостно засмеялся.

Баринов положил ладонь на его затылок и прижал голову сына к своему плечу.

— Что случилось? Ты можешь мне объяснить? — опустил сына на пол и пригладил его волосы. Потом взял за подбородок и повернул его голову, разглядывая лоб ребёнка. — Ты головой ударился?

Артём отчаянно замотал головой, глядя отцу прямо в глаза.

Таня же чувствовала себя очень неловко. Стояла в стороне, и у неё было такое ощущение, что она смотрит фантастический фильм, причём с мелодраматическим уклоном. То, что этот мужчина именно Баринов — было просто невероятно. По многим причинам. То, что судьба так их столкнула, и то, что они оба так изменились за эти годы, и не только внешне.

А внешние изменения просто бросались в глаза. Нет, он не постарел. Как это ни парадоксально, но он казался повзрослевшим в свои почти сорок. Шесть лет назад он ещё, по сути, был мальчишкой, который, в конце концов, запутался в себе и в проблемах, которые сам нажил. А теперь изменился… И взгляд другой, и то, как он себя держит. Похудел немного, движения порывисты, и нет больше того бьющего через край мужского обаяния. Это тоже ушло с возрастом. Зато появилось другое — гипнотическое притяжение.

Роман Баринов стал взрослым мужчиной. Роман Баринов стал отцом.

Таня заметила, с каким трепетом он прижимал к себе худенькое тельце мальчика, с какой тревогой всматривался в его лицо, разглядывал заклеенный лоб. Он был настолько обеспокоен состоянием сына, что не замечал ничего вокруг. Не замечал её.

А ей хотелось исчезнуть, испариться, чтобы не пришлось с ним встречаться. Смотреть в глаза, говорить… Не хотелось опять возвращаться в прошлое, даже на секунду.

Но их встреча просто невероятна!

— Что врач сказал?

Роман обращался к сыну, присев перед ним на корточки и продолжая обеспокоено смотреть на него, а Артём просто таращил на отца глаза и видимо придумывал, чтобы такое ему сказать, чтобы не попасться на вранье, и не наболтать лишнего про прогулянный урок.

Таня вцепилась в ручки своей сумочки и до боли закусила губу.

Всего несколько минут, несколько слов и она сможет уйти. Если Баринов первым её об этом не попросит. Надо только набраться смелости и сказать…

— Он ему больничный выписал, — тихо проговорила она, стараясь справиться с дрожащим голосом. — Просил, чтобы вёл себя поспокойнее.

Роман поднял голову и посмотрел на неё. Татьяна видела, как мгновенно изменился его взгляд, Баринов её сразу узнал. Встал, глядя на неё в недоумении. Артём же обернулся и указал на неё, подёргав отца за руку.

— Папа, она Филинова напугала! Он так улепётывал! А потом мы в больницу пошли.

Не зная, что ещё делать и томясь под пристальным взглядом Баринова, Таня ему кивнула.

— Здравствуй.

Кажется, в этот момент он опомнился. Отвёл глаза и поспешно кивнул.

— Здравствуй, — но тон был довольно неуверенный.

Ребёнок с интересом наблюдал за ними, переводил любопытный взгляд с отца на новую знакомую и обратно. Немая сцена затянулась, Артёму надоело, и он снова повис на руке Романа.

— Папа, я есть хочу.

У Баринова вырвался вздох, и на сына посмотрел. Снова кивнул.

— Да, едем домой.

— Не хочу домой! — заныл Артём и посмотрел очень жалостливо, причём не на отца, а на Таню. — Пиццу хочу!

— Тёмка, прекрати ныть! — шикнул на него Роман и пошёл к кушетке, на которой лежала куртка сына. — Одевайся давай. Где твой рюкзак?

— Да вот же!

— Вот и отлично, бери и пошли.

— Ну, папа!

— Тёмка! Не нервируй меня!

Таня наблюдала за ними и вдруг заметила совершенно удивительную вещь — как мальчик обиженно надулся и выпятил вперёд нижнюю губу. Совсем как Ромка.

Стало нечем дышать.

Она пошире распахнула воротник пальто, чтобы было не так жарко и отвернулась. Не надо смотреть на них. Чем меньше будет смотреть, тем меньше запомнит.