Марта Поттерс - Время не властно

— Вы не скажете, в вашем городе есть какой-нибудь антикварный магазин или хотя бы лавочка, где продают старинные предметы?

От неожиданности Джоан слегка вздрогнула и подняла голову. На нее смотрели внимательные мужские глаза. Она замерла. Еще молодой мужчина — ему явно меньше тридцати, среднего роста, подтянутый, плечи скорее изящные, чем широкие, в правильных чертах лица что-то необыкновенно утонченное… Он настолько отличался от остальных знакомых мужчин, что показался Джоан пришельцем с другой планеты. Она молча смотрела на него, не в силах оторвать взгляд.

Незнакомец немного приподнял темные изогнутые брови, и она поняла, что он ждет ответа на свой вопрос.

— Конечно, у нас есть антикварный магазин, наш городок вовсе не такая дыра, как считают большинство приезжих, — произнесли губы Джоан, в то время как ее глаза наполнились янтарным блеском и начали свой собственный, совсем особенный диалог с его глазами.

— Вы не могли бы проводить меня, я здесь первый раз и боюсь заблудиться, — попросил он и добавил неуверенно: — Если, разумеется, у вас есть на это время.

— Я с удовольствием вас провожу, я сегодня совсем свободна. — Джоан засмеялась, сама не зная чему. — Только это на другом конце города.

— Тогда я буду счастлив, если вы согласитесь стать моим гидом и заодно познакомите меня с вашим городом… Кстати, меня зовут Эндрю Гибсон.

— А меня Джоан Ардли.

И они рука об руку пошли по залитой ярким солнцем улице… Позднее Джоан пыталась припомнить их разговор, но не могла, видимо губы произносили что-то совсем незначительное, но зато глаза ее говорили: «Неужели это Ты? Да, я в этом не сомневаюсь. Это о Тебе я мечтала, Тебя видела во сне, Тебя я ни с кем не спутаю…»

Она действительно влюбилась в него с первого взгляда и поняла это сразу. Они еще не успели ничего рассказать о себе друг другу, а она буквально готова была идти за ним на край света. Как часто она встречала это фразу в романах, и какой банальной она казалась всегда! Но сейчас Джоан открывала для себя вечную новизну банальных истин.

А его глаза… В них она ясно читала восхищение и еще другое чувство, суть которого более опытная женщина угадала бы сразу.

После антикварного магазина, где Эндрю купил старинную медную кастрюльку, вполне естественно было бы пожелать друг другу счастливого пути и разойтись. Но ни одному из них это не пришло в голову. Они бродили по городу, сидели в кафе, и разговаривали.

Он рассказал ей о себе. То, что у Эндрю есть невеста и, вернувшись в родной Спрингфилд, он собирается сочетаться с ней браком, Джоан узнала едва не в первые минуты знакомства. Но как ни странно, это известие не вызвало в ней никаких эмоций. Его невеста, его властный отец, его фабрика — все это существовало где-то в другом измерении и никак не было связано с чудесными мгновеньями, которые переживала Джоан и которые принадлежали только им двоим и больше никому на свете. Такие понятия, как время, расстояние и проза жизни потеряли свое значение. Голова у Джоан слегка кружилась, на сердце было до того легко, что она временами опускала взгляд на свои туфельки, чтобы проверить, все ли еще они касаются земли — когда она смотрела в его глаза, ей представлялось, будто она медленно парит в воздухе.

Постепенно ей становилось все более ясно, что ее сердце всегда будет принадлежать этому человеку, где бы и с кем бы он ни был. Он получил над ней полную власть, и это наполняло Джоан счастьем. Она знала, что сделает все, о чем он ни попросит.

Оказалось, что в их вкусах много общего. И Джоан, и Эндрю, оба любили яблоки, сильный ветер, праздничную толпу, запах корицы, старину. Оба предпочитали ходить пешком, чем ездить в автомобиле. Он успел побывать в разных странах, и Джоан с увлечением впитывала его впечатления. И ей отчетливо представилось — она в белом платье стоит рядом с Эндрю на палубе корабля, который плывет по безбрежному морю, но куда — неизвестно, впереди все скрыто туманом.

Потом он попросил ее проводить его до гостиницы, и они договорились завтра встретиться, он обещал зайти за ней в цветочный магазин. Так он заходил за ней каждый день, а в следующее воскресенье, в тихой березовой роще, на закате Джоан отдала своему возлюбленному не только душу, но и тело.

Эндрю Гибсон всегда считал себя порядочным человеком. В Орегоне его ждала невеста, милая девушка, дочь делового партнера его отца, с которой он по возвращении должен был сочетаться браком. Он не питал к невесте глубоких чувств, просто тридцатилетний Эндрю согласился с выбором отца, потому что с детства привык во всем с ним соглашаться. А отец решил, что сыну пришла пора обзавестись семьей.

Джоан казалась Эндрю воплощением юности и свободы от всяких условностей, она ни о чем не просила, ни на чем не настаивала, не искала выгод. Ее большие глаза, обращенные на него, светились любовью, и его потянуло к ней с такой неистовой силой, что не отличавшийся бурным темпераментом Эндрю не переставал удивляться сам себе.

Влечение, которое он испытал к этой девушке, не могло заглушить укоров совести. Но Джоан уверила его, что она ни о чем не сожалеет и хочет только, чтобы он вспоминал о ней. Перед тем, как сесть в автобус, который должен был увезти его к прежней жизни, Эндрю обнял Джоан и заглянул ей в глаза.

— Дорогая моя девочка, я бесконечно благодарен тебе за все. Вот мой адрес. — Он протянул ей визитную карточку. — Я бы очень хотел увидеться с тобой снова. Не сомневайся, я всегда буду рад тебе…

Он смущенно замолчал, испугавшись, что она воспримет его слова слишком буквально. Но Джоан прямо и просто посмотрела ему в лицо и сказала мягко:

— Спасибо, Энди, конечно мы когда-нибудь увидимся. Я желаю тебе всяческого счастья. А что касается меня — я и так самая счастливая на свете.

Она долго махала вслед отъезжавшему автобусу, а Эндрю половину пути снова и снова спрашивал себя — не потерял ли он права называться честным человеком? Потом он представил суровое лицо отца и понял, что у него в сущности никогда не было выбора. Долг давил на него тяжелым бременем. Здесь, в этом маленьком провинциальном городке, он простился с несбыточной мечтой о свободе.

Дороти О'Хансен стояла у основания деревянной лестницы, ведущей на веранду двухэтажного дома в стиле ранчо.

Такси уехало. Возврата назад не было. Внезапно девушку охватило тревожное предчувствие, по телу пробежала нервная дрожь. Мужество и уверенность в своих силах, побудившие ее отправиться в Орегон на поиски отца, которого Дороти долгое время считала умершим, стремительно покидали ее.