Малыш на миллион (СИ) - Лакс Айрин

По крайней мере, меня отчего-то бросило в приятное, будоражащее тепло.

Я запомнила мужчину, потому что увидела чернильные цветы на его руках и просто… Просто я люблю цветы.

Именно в этом причина моей неестественно отзывчивой реакции на незнакомца.

Уверена.

Его зашкаливающая маскулинность и сногсшибательный тестостерон здесь ни при чем.

Голос — хриплый, низкий, царапающий — тоже.

Все дело в розах на его руках! Они меня заворожили!

— Розы на левой руке? Чуть выше запястья, и на бицепсе, — отвечаю автоматически.

— Лысому — бантики, а Фиме — цветочки! — фыркает сестра. — Значит, ты его видела! Монстр косорылый, чудовище бородатое… Безжалостный бандит. Бессовестный вор, убийца! Старикан, к тому же.

— Старикан? — удивляюсь такому определению. — Ты в своем уме?! Кажется, ему сорок с небольшим.

— Старик! — повторяет упрямо. — Скоро у него вся голова будет седая, как у моего папеньки!

Ксана преувеличивает, кажется… Но слова не дает вставить.

— Старикан, весь в татуировках! Фу, под такого ложиться. У него наверное все-все татуированное, и под нижнем бельем — тоже!

После слов Ксаны я представила, как по рукам Багратова, к торсу, спускаются чернила татуировок, оплетая шипованными лозами крупное тело мужчины, и… покраснела до самых пяток.

Стало жарко.

— Ксана… — отвечаю севшим голосом.

Хочу избавиться от навязчивого образа мужчины, о котором не знаю ровным счетом ничего!

Пусть сестра сама проблемы решает, а у меня вон — работы полно.

Кусты подровнять, убрать лишний мусор!

— Может быть, все не так плохо?

Сестра кривится.

— Папа говорит, мне выпало счастье стать женой миллиардера! Но я знаю, что Багратов никакой не миллиардер, а простой бандюган. Все его миллиарды достались кровью и рэкетом! Он убийца.

Отхожу в сторону. Показываю, что разговор окончен.

Но Ксана не отстает, хватает меня за локоть.

— Я хочу избежать брака с Багратовым! У меня есть гениальный план… И ты мне в этом поможешь!

— Ты хочешь сорвать брак?

— Да!

— Планируешь избежать заключения брака, о котором уже договорился Георгий Владимирович? — ужасаюсь. — Ксана, твой отец очень строг! Вспомни, как он выпорол повара за плохо прожаренную утку. Бедный шеф-повар, Виктор Денисович неделю сидеть на попе не мог.

Ксана фыркает. Мол, ерунда!

Вспоминаю другой случай.

— Неужели ты забыла, как папа на лето тебя в доме закрыл, когда ты съехала на четверки в универе? Даже телека лишил… Косметику выбросил лично. Вещи брендовые отобрал.

— О, не напоминай мне про тот ад!

— Буду напоминать. Чтобы ты не забыла, с кем имеешь дело! Нет-нет, Ксана. Я решительно против участвовать в твоей авантюре!

— Дело выгорит.

— Может быть, выгорит. Может быть, не выгорит. Ты — дочка Баженова, тебя он может наказать немножко, но простит в итоге. А я, что? — усмехаюсь горько. — Я здесь на птичьих правах. Если отец узнает, что я тебе помогала, вышвырнет меня из дома!

— Не переживай, я тебя в любом случае не брошу и позабочусь! — подмигивает Ксана. — Не ломайся, ну же!

— Нет, такому человеку, как Георгий Владимирович, нельзя противиться.

— Ой, да ты просто трусишка! Всегда описываешься от страха перед нашим папочкой. Возможно, раньше он был суров. Но года, поверь, уже не те! — говорит надменно, подчеркивая. — Старость! План у меня стопроцентно сработает. Поверь… Помоги, умоляю!

Примерно пять минут сестра давит на жалость и слезами добивается моего неуверенного кивка.

— Сначала скажи, в чем план?

— До плана мы еще доберемся! — отмахивается сестра.

— Может, не стоит рисковать? Сколько раз ты видела Багратова? Что знаешь о нем? Не хочешь замуж только из-за его татуировок и криминального прошлого?

— Криминал не остался в прошлом, я навела справки. Все говорят, что Багратов — на всю голову отбитый! Этот бандит нагло отбирает бизнес отца, отжимает… Брак ему нафиг не нужен. Только гарантии, чтобы папа не пошел против него!

— Мне жаль. Если не хочешь в брак, поговори с отцом. Он тебя любит и прислушается.

— Уже говорила. Он и слышать ничего не хочет. Только за свою шкуру переживает! Трясется, как припадочный, начал орать на меня, пуская пену изо рта! Кажется… — морщит хорошенький носик. — Ранее папа решил надуть Багратова, но это не сошло ему с рук. Представляешь! Он накосячил, но теперь мне расплачиваться… Разве это справедливо? Разве так поступают любящие родители?! Фимочка, помоги... Мы избавимся от этого ига раз и навсегда!

Я еще сомневаюсь, сестра добавляет причитаний:

— Сима, я живу как в аду! Папе моя судьба совсем неинтересна… Он только деньги, деньги, деньги свои проклятые считает! — смотрит мне прямо в глаза Ксана и пускает слезу.

В порыве чувств обнимаю Ксану.

Она издает испуганный писк и отскакивает, расправляя светлое льняное платье. Сестра с ужасом смотрит на коричневое пятно.

— Ты меня запачкала!

— Прости, это от моего рабочего фартука.

— Ужас… Какое уродливое, коричневое пятно, — поднимает платье, принюхиваясь. — Почему оно воняет дерьмом?!

— Это компост. Удобрение.

— Фима-а-а-а! — ревет. — День и без того ужасный, а ты… ты… Ты меня говном измазала?!

— Извини, я не хотела. Может быть, я могу чем-то помочь?

Ксана льет слезы, присадив попку на декоративную ограду. Она ревет в три ручья, но даже слезы ее не портят.

Ксана эффектная брюнетка. Высокая, статная, грудастая. Все мужики западают взглядом на ее фигуру, даже личный портной Баженова, про которого все говорят, что он нетрадиционной ориентации, капает слюнями в глубокие декольте Ксаны.

Она — богиня красоты, великолепна в любой момент!

А я… Мелкая, неприметная, худая. Лицо всегда бледное. Кожа тонкая, все вены под ней видно... Я брюнетка, но волосы у меня не такие блестящие, как у Ксаны.

— Не плачь, Ксана.

Тянусь к ее роскошным, темным волосам, переливающимся как шелк ночного неба. Вовремя вспоминаю, что я вообще-то в грязи работала, в земле. Даже несмотря на перчатки, в кожу въедается грязь. Прячу ладошку в карман фартука. Не хочу запачкать Ксану и расстроить ее еще больше. Ей и без того несладко сейчас.

— Скажи, если я могу тебе чем-нибудь помочь, я это сделаю.

— Нет-нет, не можешь! Хотя… — шмыгнув в последний раз красивым носиком, заявляет. — Вообще-то можешь! Папа считает меня дурой, но я кое-чему у него научилась. Нельзя сдаваться. Пусть он старый и стал совсем тюфяком, но я не такая! Я смогу избежать этого брака, а ты… — улыбается и осторожно целует мою щеку. — Ты, сестренка, мне в этом поможешь!

Проявление нежности и заботы от Ксаны трогает меня за сердце. Даже срезанный цветок кажется не такой глобальной катастрофой, как минуту назад.

— Ты же поможешь, да? Мы сестренки.

— Конечно, помогу! — обещаю щедро.

Ксана обнимает меня снова. Я таю.

Через миг понимаю, что не узнала главного.

— А как я тебе помогу?

— Очень просто, — улыбается Ксана. — Я сбегу, а ты, побудешь вместо меня!

— Что?!

Хлоп-хлоп ресницами.

— Я?!

— Ага! Все просто! Жвачку будешь? — протягивает подушечку. — Арбузная…

Не люблю арбузы. Жвачки тоже не люблю. Ксана, не дождавшись моего согласия, закидывает в рот две подушечки и активно размалывает их.

Обдумываю ее слова. Всегда считала себя достаточно сообразительной. По крайней мере, для той, что только девять классов школы окончила. Однако сейчас мозг отказывается работать. Его просто заклинило на стадии отрицания.

— Ты предлагаешь невозможное! — выдаю, наконец.

— Фигня, справимся! — отмахивается Ксана. — Все просто. Поверь, я уже придумала гениальный план.

— Гениальный?

— Да. Даже Илон Маск позавидовал бы такому плану!

Ого… Какая умная у меня сестра!

Вот только я ощущаю противное сосущее чувство внутри. Оно не дает мне покоя. Ни на секунду.

Прошло не так много времени, как я услышала предложение Ксаны, но чувствую себя ужасно.