Триш Мори - Ужин за миллион

Джейд перешла на крик:

— Ты что, псих? Нет, не могу поверить! Неужели всерьез думаешь, что я буду наживаться на этой ужасной истории?

Лукас отвел взгляд.

— Я не могу рисковать. Имя Демакис всегда было безупречным, но сейчас слишком легко может быть замешано в этом скандале, который у всех на устах, как видишь, — он ткнул пальцем в газету. — И если кто-то захочет нагреть на этом руки…

— Вот оно что! Значит, ты решил, что моя кандидатура — первая в списке? И ты сделал меня своей узницей, потому что боишься, как бы я не кинула ком грязи в твою драгоценную семью? И сколько же ты планируешь удерживать меня? Неделю? Месяц? Вечность?

Лукас с треском стукнул кулаком по стене.

— Я не хочу, чтобы моя сестра снова страдала!

— А я, по-твоему, как раз и есть тот изверг, который только и думает, как бы ей навредить, так? Ну, если ты меня выпустишь на волю, конечно. Вот что я тебе скажу, Лукас. Ты изначально составил обо мне неверное мнение. Вбил себе в голову, что я действую заодно с Грейс, поэтому и виновата ничуть не меньше, чем она. Я не сомневаюсь — ты был бы рад, окажись я за решеткой вместе с ней!

— Прекрати!

— С какой стати? Почему я вообще должна поступать так, как ты мне указываешь? Да, для кого-то ты — опора и защита, но меня ты всегда только использовал! Лгал мне, затащил меня в постель только с одной целью — выведать информацию про Грейс. Но я не знала ничего такого, и все твои усилия оказались бесплодны. Ты напрасно трудился, занимаясь со мной сексом, — только зря потратил на меня силы!

И тут Джейд почувствовала, что на нее обрушился смерч: в мгновение ока Лукас накрыл ее своим телом, его горячее дыхание обожгло ей лицо, а сердце заколотилось в дюйме от ее груди…

— Я бы не назвал это напрасной тратой сил, — прохрипел он.

Онемев от неожиданности, Джейд приоткрыла рот, и Лукас немедленно воспользовался этим: впился в ее губы голодным и страстным поцелуем.

Его вкус, невероятная близость мощного тела — этого было достаточно, чтобы Джейд растаяла в его объятиях. Это было настоящее нападение, от которого Джейд почти потеряла рассудок.

Почти.

Собрав остатки воли в кулак, она попыталась оттолкнуть Лукаса.

— Отпусти меня! Я не хочу!

— Нет, хочешь! И не лги — я знаю, чувствую, — усмехнулся Лукас, держа ее железной хваткой.

— Нет, нет и нет! — не сдавалась Джейд, отворачивая лицо. — Ты, как обычно, не хочешь меня слушать. И как всегда ошибаешься. А ты не любишь признавать свои ошибки, не правда ли?

— Единственное, в чем я ошибался, Джейд, так это в своей абсолютной уверенности в том, что смогу сдержаться. Но я не могу! Больше всего на свете я хочу тебя, хочу заниматься с тобой любовью! Ведь ты тоже хочешь этого, Джейд… Ну признайся же!

— Я хочу? Да за кого ты меня принимаешь — за ненормальную? Неужели считаешь, что я могу хотеть тебя после всех твоих обвинений в мой адрес! Как ты меня называл? Мошенница? И теперь ты утверждаешь, что хочешь заниматься со мной любовью? Со мной, лучшей подругой безумного Франкенштейна в женском обличье — Грейс Делла-Боска? И вообще, зачем тебе прикасаться ко мне — твоя миссия уже выполнена!

Черные тучи промелькнули по лицу Лукаса. Он медленно отстранился от Джейд, и та, пользуясь моментом, отскочила к стене.

— Послушай, Джейд… возможно, я поторопился с выводами, поставив тебя в один ряд с Делла-Боска…

Джейд картинно воздела руки к небу.

— Господи, что я слышу! Неужели ты признаешь, что был не прав?

— Не надо издеваться, Джейд. Ну, сама подумай: как мне было не принять тебя за пособницу Делла-Боска? Вы работали вместе, занимались одним делом, так сказать.

— И ты мне не поверил.

— Нет. Так же как и в то, что твоя красота может быть настоящей. В то, что ты, ежедневно делая пластические операции, сама регулярно к ним не прибегаешь… Что твоя фантастическая внешность — дар от рождения, а не результат новейших достижений медицины в области пластической хирургии.

— Что ж, — грустно усмехнулась Джейд, — если тебе так легче, я признаюсь: да, от рождения я была другой. Совсем другой, понимаешь?

— Нет… Что ты имеешь в виду?

Несколько секунд Джейд молчала.

— Не так давно ты спросил меня, подвергалась ли я пластической операции, но тогда я не ответила тебе.

— Джейд, не надо…

— Нет, надо. Подожди минутку. — Она пересекла комнату, взяла свою сумочку с небольшого стола у окна, достала бумажник и, открыв его, протянула Лукасу фотографию. — Вот, посмотри сюда.

— Джейд, я…

— Посмотри.

Лукас осторожно взял снимок из ее руки. Это была старая, помятая фотография юной девушки с грустным лицом и опущенными вниз глазами. Половину ее лица покрывало яркое пятно. Из-за нечеткости снимка было сложно понять, кто на ней изображен.

— Кто это? — с недоумением спросил Лукас. — Зачем ты мне это показываешь?

— Ты не узнаешь ее? Это та, кого люди не хотели замечать, кого списали со счетов из-за врожденного дефекта внешности, та, от кого отворачивались на улице. Люди не решались посмотреть ей в глаза, а если и делали это, то с плохо скрываемой жалостью или отвращением. Все считали ее никчемной уродиной, не имеющей право омрачать своей отвратительной внешностью их маленький уютный мирок.

Лукас нахмурился и внимательнее вгляделся в фото. Зачем Джейд рассказывает ему эту душещипательную историю? Что пытается донести до него? Гм… в этой девушке определенно есть что-то знакомое… Лицо Лукаса становилось более растерянным — он смотрел то на Джейд, то на фото, то снова на Джейд.

Наблюдая за его реакцией, Джейд рассмеялась:

— Не мучайся, Лукас, это я. Это — настоящая я, такая, какой прожила шестнадцать лет своей жизни. Скажи, ты бы предпочел видеть меня такой? Естественной, незапятнанной дьявольской рукой пластического хирурга?

Он оставил без внимания последнее язвительное замечание, поскольку голова была занята куда более важными вопросами:

— Что с тобой произошло? Как это получилось?

— Ничего, — пожала плечами Джейд, — такой я родилась на свет.

— Неужели ничего нельзя было сделать с самого начала?

— Врачам было не до этого: они пытались спасти жизнь моей матери, потому что у нее началось заражение крови. Она умерла почти сразу после родов. Ей так и не смогли помочь — в клинике отсутствовало соответствующее оборудование. К тому моменту, как ее перевезли в Сидней, было уже поздно. Мой отец остался без жены с крошкой на руках. Вернее, не совсем так. Сначала он отказывался забрать меня, даже возник вопрос об удочерении, но потом кто-то все-таки убедил его.