Жаклин Бэрд - Сицилийский ревнивец

— Макс, дорогой, — Джина радушно обняла брата, затем потянулась к нему на цыпочках и поцеловала в губы, после чего обернулась к Софи. — Привет, никак не ожидала встретить тебя здесь. Не предполагала, что тебя может заинтересовать подобное мероприятие. Но мы ни от какой помощи не отказываемся. — Она засияла светской улыбкой, продолжая держать Макса в своих объятьях.

Софи отчетливо осознавала, что Джина не благоволит ей. Признавшись самой себе во вновь обретенной любви к Максу, Софи посчитала эту встречу изощренным испытанием ревностью, которому сознательно подвергает ее коварный Макс. Единственный человек, который мог воспрепятствовать его браку со сводной сестрой, — старик Куинтано — умер, и, по мнению Софи, у Джины было достаточно шансов побороться за сердце Макса. Софи не тешила себя надеждой стать для Макса единственной женщиной, поскольку слишком хорошо знала его любовные аппетиты, тем более что ее оскорблял затянувшийся статус любовницы. В Джине она видела самую предпочтительную кандидатуру на роль жены миллионера Макса.

— Ты права, мне это не свойственно. И если быть совершенно откровенной, я бы предпочла уйти, — ответила Софи на сомнительное приветствие соперницы, которая, по ее мнению, намекала таким образом, что она является третьей лишней.

Макс не упустил момента продемонстрировать свое неудовольствие таким оборотом событий. Меньше всего ему хотелось, чтобы самая блистательная женщина на этом приеме принародно покинула его — Макса Куинтано. Репутация непревзойденного мачо была ему слишком дорога. Вдобавок он считал ниже своего достоинства оказаться в одном ряду брошенных этой меркантильной женщиной любовников, каковым совсем недавно еще являлся русский нефтяной магнат Эйб Асамов.

— Это вечер Джины. Она организовала благотворительный прием в помощь раковым больным. — Он строго посмотрел на Софи, в ее наполненные презрением и одновременно гордостью глаза. — Ты останешься и будешь любезна со всеми, — нагнувшись, продолжал урезонивать ее грозным шепотом Макс. — А главное, ты будешь очень любезна со мной. Хотя бы на стоимость этих побрякушек.

Софи не оставалось ничего другого, как кивнуть головой.

— Я надеюсь, этот вечер станет одним из самых плодотворных в твоей благородной миссии, — полуофициальным тоном произнес Макс, обращаясь к Джине. — За Софи не беспокойся, она умеет вести себя в обществе. Да, дорогая? — обратился он к обеим женщинам одновременно.

— Это была неудачная шутка. Вы ведь знаете, я иностранка и вдобавок блондинка, — мрачно оправдывалась Софи. Она боялась разочаровать своего мужчину. Вместе с безусловной покорностью к ней пришло осознание его главных приоритетов. Она ясно понимала, что не входит в их число.

Через некоторое время, вместе с другими приглашенными гостями, они заняли свои места за столом. Их окружали филантропы, светила медицины и завсегдатаи светских мероприятий, которые пытались соответствовать пафосу происходящего. Софи безадресно улыбалась, попивала вино, старательно игнорируя Макса. Стараться пришлось недолго, поскольку Джина единолично оккупировала его. Беседа между ними оживлялась все больше и больше. Софи окончательно отстранилась, заняв пост наблюдателя.

В отличие от Софи, Макс привычно играл роль души компании, острослова и эрудита, способного поддержать любую беседу. Он не упускал возможности поддеть Софи своими многозначительными комментариями, сопровождая их обезоруживающей улыбкой, то и дело брал ее руку в свою ладонь, подливал ей вина. Она хоть и оставалась безучастна к его петушиным наскокам, но внимательно наблюдала за тем, как добавляется ярости в его глазах. Ничего, ему полезно немного выйти из себя. Пусть помучается! Не ей же одной страдать! А потом, когда он приблизится к точке кипения, она скажет ему ласковое слово и выпустит его пар.

Софи почти ни с кем не разговаривала, хотя и старалась быть обходительной, если кто-нибудь к ней обращался с вопросом. Есть, пить и улыбаться — большего от нее и не требовалось. Она не спеша смаковала вино, задумчиво поглощала пищу, не позволяя происходящему вокруг нарушить размеренный ход пищеварения. Когда настало время для кофе и разговор оживился, разомлевшая от вина Софи посчитала уместным вторгнуться в диспут, который, как оказалось, касался различных способов привлечения денег для помощи онкологическим больным. Она довольно скоро потеряла нить беседы и очень удивилась, когда вдруг услышала свое имя.

— А почему бы нам в целях благотворительности не устроить аукцион, на котором заплативший наибольшую сумму сможет получить почетное право поцеловать очаровательную Софи? — выкрикнул хмельным тоном сидевший напротив нее мужчина, явно не джентльмен. — Уверен, даже пациенты не откажутся в нем поучаствовать. Будь я смертельно болен, один поцелуй этой красивейшей женщины всенепременно излечил бы меня, — продолжал он свою пошлую тираду. Все рассмеялись и посмотрели на нее.

— Сомневаюсь, что это сработает, — вмешалась в разговор Джина. — Софи относится к той категории роковых женщин, которые скорее доведут до сердечного приступа совершенно здорового мужчину, нежели будут посещать больницы как сестры милосердия. Ее красота не для увечных. Я права, Софи? — Джина явно перешла грань дозволенного, но все громко захохотали.

Софи готова была разрыдаться, услышав столь необоснованные обвинения в свой адрес от человека, который ее совершенно не знал.

— Не знала, что у тебя есть основания утверждать подобное, — тихо произнесла Софи, не надеясь, что в этой толпе незнакомых ей снобов хоть кто-нибудь встанет на ее защиту.

— В любом случае я никому не позволю тебя обижать, а целовать — тем более! — грозно воскликнул Макс, давая всем понять, что этот разговор ему не по нраву.

— Не принимайте подобные фразы близко к сердцу, — обратился к ней седовласый профессор по фамилии Манта, сидевший неподалеку. — Медикам вообще свойственны весьма циничные шутки, а подвыпившим медикам и подавно.

— Благодарю. Для меня эта тема достаточно болезненная. Моя мама умерла от рака груди, когда мне было одиннадцать. Три дня назад, двадцать пятого ноября, была очередная годовщина ее смерти. Я была еще ребенком, но два года, как могла, ухаживала за мамой. Разумеется, мои навыки по уходу за раковыми больными не котируются на столь высоком уровне, — грустно пошутила она.

— Не надо о грустном, пойдемте лучше танцевать, — профессор встал. — Вы не возражаете, синьор Куинтано? — с широченной улыбкой обратился он к Максу.

— Нисколько, — с натянутой улыбкой отозвался Макс, понимая, что это приглашение — прямое следствие не самой доброй шутки его сестрицы.