Энни Уэст - Одна ночь и вся жизнь

Должно быть, что-то случилось в его отсутствие.

—Просто ходила на пляж.

Она направилась в ванную, с одеждой в руках.

Он успел сделать всего два шага, прежде чем она вернулась. На этот раз у нее в руках ничего не было.

—Я забрала одежду, которую оставила там вчера вечером.

Теперь запылала ее шея. Она не глядела ему в глаза, но пристально и безучастно смотрела поверх его плеча, как будто его вид причинял ей боль.

Он нахмурился, пытаясь не обращать внимания на свое стремление подойти к Софи и схватить ее в объятия. Ему хотелось ее утешить — что-то явно пошло не так. Но, судя по ее виду, она могла выйти из себя от одного его прикосновения. Поэтому он сдержался.

—Ты рано вернулся, — наконец, сказала Софи, и он услышал в ее тоне еле заметный сарказм.

Ах, вот в чем дело! Она возражала против того, чтобы он оставлял ее в одиночестве на целый день, чувствовала, что ею пренебрегают.

Костас не обратил внимания на голос своей совести, голос, который соглашался с Софи. Который настаивал на том, что он поступил ужасно.

Он оказался лицом к лицу не с деловым противником и не с той незрелой, эгоистичной женщиной, на которой женился, тем самым совершив ошибку. Это была Софи: милая, честная и заботливая.

Но это не имело значения. Он поступил правильно. У него не было времени на эмоциональные затруднения. Он просто вел себя с ней честно, старался позаботиться о том, чтобы она не видела в их близости слишком многое.

Возможно, он поступил жестоко, когда торопился уйти. Но ему нужно было рассмотреть ситуацию в истинном свете и понять, почему Софи вызывает у него такую сильную реакцию. Впрочем, это можно исправить.

Итак, пора успокоить ее задетое самолюбие.

—У меня было много дел, — начал он.

—Конечно. — Она кивнула. — Больница. И твой бизнес. Наверное, у тебя есть работа, которую ты должен выполнить, ведь ты так долго не мог ею заняться.

Он нахмурил брови, пытаясь понять выражение ее лица. Ему стало не по себе.

Чувство вины? В конце концов, он действительно придумал эти встречи сегодня днем... когда искал предлог, чтобы побыть одному. Он работал, когда находился в офисах в Афинах и Нью-Йорке, или здесь, дома, где самое новое оборудование телесвязи позволяло ему поддерживать контакт с его предприятиями по всему миру.

—Ты что, рассердилась?

—С какой стати мне сердиться? — Софи пристально посмотрела на него и пожала плечами, широко раскрыв глаза. — Ты — очень влиятельный человек, который управляет коммерческой империей. А я... — Она внезапно проглотила слюну и моргнула. — Я устала. Я спала несколько часов.

И все-таки что-то было не так. Он шагнул к ней.

—Но я должна признать, — быстро сказала Софи, поднимая подбородок, — там, откуда я, принято, по крайней мере, благодарить женщину, с которой ты провел ночь.

Ее глаза засверкали.

Его охватила ревность. Ее благодарили? Сколько мужчин делили с ней постель в Австралии? Любила ли она кого-нибудь из них? Пусть даже одного из них?

—Тебе больше не придется об этом беспокоиться, — проворчал Костас, подойдя к ней. — В твоей постели больше не будет других мужчин. — От сильной, неожиданно охватившей его, ревности у него закружилась голова. — Теперь ты — моя. В твоей жизни не будет кого-либо еще, не говоря уже о том, чтобы они оказались поблизости от твоей постели!

Она свирепо уставилась на него, ее глаза золотистого оттенка метали молнии. Ноздри раздувались. Она подбоченилась.

Что за женщина! Красивая, сильная и страстная. Самая волнующая, какую ему когда-либо доводилось знать. Его женщина.

—По-моему, это не твое дело, — медленно сказала Софи.

Он нахмурился. Что за ерунда?

—Конечно, это мое дело. Ты и я...

—Почему ты думаешь, что у тебя есть на меня исключительные права? Я не помню, чтобы мы об этом говорили прошлой ночью.

—Мы не говорили об этом прошлой ночью. Мы не...

—Тогда, может быть, я должна объяснить тебе сейчас. Я — сама себе хозяйка, Костас Паламидис. И я не принадлежу тебе. Как не принадлежу никакому другому мужчине. Прошлая ночь не дает тебе права решать, как и с кем, я должна жить!

Она проявляла независимость. Он заскрежетал зубами от гнева. Эта женщина доводила его до безумия.

—Похоже, — наконец, сказал Костас, — ты пытаешься убедить меня в том, что неразборчива. — Он заметил в ее глазах выражение ужаса и сдержал довольную улыбку. — Мне трудно поверить, что ты водишь нескольких мужчин за нос.

Он не позволил себя обмануть, и это подействовало, судя по тому, как Софи ссутулилась и прикусила губу. Ему захотелось прикоснуться к этой красивой нижней губе, облегчить боль ласковым поцелуем. А потом, может быть, повести ее к кровати...

—Ты прав. Это не то, что я имела в виду.

Софи отвела от него взгляд. Она медленно сделала вдох, и он увидел, как при этом поднялись ее груди. Костасу безумно захотелось, чтобы она разделась. Сию же минуту. Он бросил взгляд на кровать. Он уже думал, как овладеет этой женщиной, когда ее голос вернул его к действительности.

—Ты ясно дал мне понять, чего ты от меня хотел. Единственную ночь, сказал ты. — Она снова встретилась с ним взглядом, и, когда он увидел выражение ее глаз, его как будто что-то сильно ударило в солнечное сплетение. — Ты хотел секса. Вот и все. Секса и высвобождения. — В ее глазах горело расплавленное золото, с каждым словом — все ярче. — Что ж, ты получил свою ночь, а теперь все кончено.

—Ты, наверное, шутишь? — Он развел руками от удивления. — После прошлой ночи ты не можешь ожидать, что это прекратится с такой легкостью. То, как мы были вместе... это было невероятно.

На ее губах промелькнула улыбка.

—Я рада, что тебе понравилось. Но, тем не менее, все кончено.

Костас покачал головой, он был ошеломлен, Софи отвергала его? После всего, что произошло между ними прошлой ночью?!

Это было невозможно. Невероятно.

Она его обманывает! Просто пытается добиться большего! Он ранил ее гордость тем, что не очень тактично повел себя сегодня утром, и теперь она хотела, чтобы он перед ней унижался.

Так вот! Он не станет унижаться, но он извинится. В конце концов, она этого заслуживала...

—Sophie mou.

Костас протянул к ней руку и был потрясен, когда она отошла в сторону.

Он нахмурился. К чему играть в недотрогу? В конце концов, они разумные люди.

—Извини, что я покинул тебя сегодня утром. Мне следовало хотя бы разбудить тебя или позвонить днем, пораньше. Я...

Софи покачала головой.

—Нет надобности извиняться, — перебила она. — Прошлая ночь была замечательной, но теперь она закончилась. Как ты сказал, нам обоим было нужно высвобождение. И теперь мы можем расстаться без сожалений.