Бронуин Джеймсон - Хрупкое сокровище

Его длинные пальцы на руле сжались и выпрямились. Непроизвольная реакция? На ее слова о посещении школы Стюартом?

— Я отказалась от его предложения.

— Почему же?

— Я отвечала за Лу, и, честно говоря… — она взглянула на Тристана сквозь ресницы, — я спросила себя, чего мой покровитель захочет в ответ. На следующей неделе Стюарт принес сведения о «Двенадцати дубах».

— В ответ на твои молитвы.

Он прошептал сказанную ею раньше фразу, иронизируя над ней, и это больно задело Ванессу.

— У меня не было столько денег, сколько требовалось для «Двенадцати дубов», — тем не менее продолжила она. — И мне становилось плохо при одной мысли о том, чтобы доверить Лу попечению чужих. Я выбросила те брошюры, но Стюарт настаивал. В следующий уик-энд он прислал машину, чтобы мы с Лу могли поехать туда и посмотреть. Я увидела там молодых людей, таких довольных и уверенных, и я поняла, какие возможности открываются для Лу.

— Итак, он предложил тебе брак и все, что с этим связано, в обмен на «Двенадцать дубов».

Она подняла подбородок и взглянула ему в глаза.

— Стюарт и я заключили контракт. Я хотела, чтобы о Лу заботились всю его жизнь. Взамен я стала Стюарту подругой, компаньонкой, хозяйкой его дома. Но у нас были отдельные спальни. Я была его женой только на словах. Я никогда не была его любовницей.

— Вот почему я так смеялась, когда ты утверждал, что я изменяла мужу. Меня поразил абсурд ситуации. Ты клялся, что докажешь мою вину… — она не удержалась от смущенного смешка, — когда было бы легче доказать, что у меня не могло быть любовника!

Тристан уставился на нее.

— Ты намекаешь на то, что у тебя никогда не было любовника?

Она молчала. Было бы легко доказать, что у нее не могло быть любовника. Переспав с ней? Обнаружив, что она нетронута?

— Ты девственница?!

— А в это так трудно поверить?

— Тебе тридцать лет…

— Неполных, — перебила она.

— Тебе вот-вот исполнится тридцать, и ты вдова. Ты так чертовски красива, что могла бы получить любого мужчину, какого захотела бы. Да, этому трудно поверить.

— Ты считаешь меня красивой?

— Я знал, что ты красива, еще до того, как оказался у тебя на пороге, а потом ты открыла дверь… — Он вскинул и уронил руку, не в силах найти слова, чтобы описать то впечатление.

— Как ты узнал? Ты сказал, что знал до того…

— Я видел твою фотографию. На сайте вашего клуба.

Она сощурила глаза, но не сумела скрыть свое удивление. Или удовольствие.

— Ты хотел разузнать обо мне?

— Предпочитаю знать, с чем столкнусь.

— Это помогло?

— Нет.

Минуту они сидели молча. Вдвоем в машине, ночью, они ощущали атмосферу интимности и, однако, не могли по-настоящему расслабиться. Он чувствовал, что нужно что-то сказать, что-то другое, а не готовые соскользнуть с губ фразы: «Это все меняет» и «Поедем в мой номер». Эти слова казались преждевременными.

Она никогда не спала с его отцом!

Она никогда не спала ни с одним мужчиной…

Он пошевелился на сиденье, повернулся, чтобы взглянуть на нее.

— Спасибо, что ты мне все рассказала. Я ценю твою честность.

— Гора с плеч. — От ее легкого движения рукой серебристое платье сверкнуло в лунном свете. — Могу я взамен кое о чем тебя попросить?

— Если это не еще один «пятисекундный» вызов.

Он заметил, что она была готова улыбнуться.

— Мне бы хотелось знать, чего ты добился во Флориде, — сказала она. — Ты же ездил навестить свою мать.

Тристан обнаружил, что говорить об этом было легче, чем он предполагал. Может, благодаря ее честности. Может, из-за успокаивающего воздействия пляжа, воды и бархатно-темной ночи. Может, потому, что они уже поделились столь многим, что он чувствовал, будто Ванесса знает его едва ли не лучше, чем самые близкие родственники.

Она предложила погулять, и он согласился. Когда они прогуливались, он сообщил ей, что его мать в конце концов подтвердила то, что он узнал от Ванессы и из письма Стюарта о ее супружеской измене с отцом близнецов и о непредвиденных последствиях этого. Но не сказал Ванессе о том, как его мать пыталась оправдать свой обман, и о том, что пролила несколько ведер слез, прося у него прощения.

Он не мог остановиться и рассказал о близнецах — его сводных сестрах — и о Перте, городе, где он постоянно жил, пока не началась его карьера. Рассказал о пережитом потрясении, когда появился в новой стране в середине учебного года. Маленький янки с незнакомым акцентом, ничего не знавший ни об одной из местных спортивных игр!

— Вот почему ты занялся австралийским футболом? — высказала она свою догадку. — Чтобы приспособиться?

— Это было легче, чем крикет. По крайней мере, я знал, как бить по футбольному мячу.

Внезапно она споткнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее.

— Все в порядке?

— Каблук застрял. — Она попыталась высвободить туфлю, но у нее ничего не получилось.

Тристан наклонился и обнаружил, что тонкий каблучок плотно заклинило в щели между двумя из покрывавших пешеходную дорожку плитами.

— Положи руки мне на плечи, — предложил он. — Потребуется некоторое время, чтобы вызволить тебя.

— Сбоку есть пряжка. Разве ты не видишь?

Да, он видел. Но получал удовольствие от этой уникальной перспективы: Ванесса опирается на него и его рука мягко сжимает ее ступню. Нет, он не хотел торопиться. Сквозь чулки «паутинка» он чувствовал тепло ее кожи. Тристана окутал дразнящий аромат роз. Он погладил ладонью ее икры, и ему показалось, что она порывисто вдохнула, а ее руки сжали его плечи.

Он медленно поднялся, прижимаясь всем телом к ее телу, и она ответила на его поцелуй с тихим вздохом облегчения. Именно такого поцелуя он желал в то утро на кухне; казалось, это был поцелуй, которого Тристан ждал всю свою жизнь.

В конце концов они оторвались друг от друга.

— Что теперь? — спросила она.

— Я могу отвезти тебя домой. Или могу отвезти тебя ко мне в отель. Твой выбор, Ванесса.

Ванесса выбрала его отель, потому что хотела, чтобы это осталось между ними. Только они, эта ночь и все, что обещал их поцелуй.

Он припарковал свою машину и выключил двигатель.

— Что мы делаем? — неожиданно спросила она.

— Ты хочешь пойти наверх? Да или нет?

Все десять минут, пока они ехали с берега, ее практичная сторона кричала «нет». Но кроме этого было «да», искушающий шепот в ее забившемся быстрее пульсе, в трепете ее тела, а таким она не знала свое тело до того, как этот мужчина появился в ее жизни.