Эбби Грин - Приворожить врага

– А что насчет тебя? Ты не хочешь вернуться в свой дом?

Антонио вдруг стал молчаливым.

– Нет. Я оставил этот дом очень давно. Мой брат Николо, который пострадал при пожаре, живет теперь там и пусть там остается.

– А что насчет твоих остальных братьев и сестер? Ты собираешься увидеться с ними?

Антонио внимательно смотрел на Орлу и не понимал, как ей удавалось своими осторожными вопросами проникать в самую суть. Потом он подумал, как неловко ей было признавать, что она осматривает дома в свободное время. Ему не давала покоя мысль о том, как она бродит по этим пустым комнатам, мечтая о настоящем доме.

– По правде сказать, – признал Антонио, – я периодически общался со своими близкими все эти годы. Но по-настоящему я не видел никого из них, кроме Луциллы, Кары и Орсино, когда он был в Афганистане, прыгая с парашютом.

– Ты не должен винить себя за то, что уехал от них.

– Я не виню. Нет, – резко бросил Антонио и увидел, как Орла слегка вздрогнула. И тут же пожалел об этом, тихо ругая себя. – Извини… Я просто… Может быть, я все-таки чувствую вину.

– Твой отец все еще жив, – настойчиво сказала Орла. – Ему следовало быть здесь, и он не имел права отворачиваться от вас и критиковать тебя за то, что ты выполнял его работу.

Антонио улыбнулся, слыша в ее тоне оттенок презрения. Он бы хотел увидеть, как однажды она встретилась бы с его отцом; с этим высокомерным стариком, который не знал, что произошло с его сыном. Осознав, как опасна была эта мысль – представлять Орлу в будущем, Антонио встал, намереваясь помыть тарелки.

– Я готовил, тебе мыть посуду, – бросил он через плечо.

Он услышал, как стул с грохотом отъехал по каменному полу, а затем раздалось бесстыдное:

– Да, сэр!

Антонио обернулся. Орла замерла на одном месте. Ему пришлось закусить щеку, чтобы сдержать улыбку.

– Ты хочешь получить наказание за такую дерзость? – с нежностью поинтересовался он.

Орла мило покрылась румянцем и подошла к раковине. Ее ресницы затрепетали.

– Да, пожалуйста. Сэр.

Он коснулся пальцем нежной кожи ее подбородка и заставил себя остановиться, пытаясь справиться с неконтролируемым желанием.

– Очень хорошо. Рядовой Кеннеди, три мили в океане, как только ты здесь закончишь.

Пульс Орлы участился.

– Очень хорошо, сэр. Я разделаюсь с этим и надену бикини…

Антонио покачал головой и хищно улыбнулся:

– Отставить бикини, рядовой Кеннеди. Ты будешь плавать голой.

Орла чувствовала, как пот заливал глаза, и вытерла его рукой. В груди у нее все горело, а сердце работало словно поршень. Это все, что она могла сделать, чтобы не спускать с него глаз и следовать за ним.

Немного переведя дух, она выдавила:

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты садист?

– О, этих людей было слишком много, чтобы всех запомнить, – донеслись до Орлы его слова. Антонио протянул ей руку и помог забраться на вершину холма.

Перед ней открылся потрясающий вид, и Орла сразу же забыла о боли в ногах. Она вдохнула свежий воздух и вытерла пот с бровей тыльной стороной руки. Ей было невыносимо жарко, несмотря на то что на ней были шорты и легкий жилет. Рюкзак с запасами нес на себе Антонио, но ноги подгибались у нее. Орла окинула взглядом потрясающий вид Лазурного Берега и сияющее море вдали, чувствуя прилив сил.

Вилла Антонио уютно укрылась в тени деревьев далеко-далеко внизу. Его бассейн был почти не виден, и сейчас ей очень хотелось нырнуть туда.

– Вот, возьми. Тебе нужно пить много воды.

Орла с жаром взяла бутылку и жадно приникла к ней. Она сердито посмотрела на Антонио: он едва ли запыхался или хотя бы вспотел.

– Только потому, что ты привык пробегать двадцать миль с рюкзаком камней на спине… – проворчала она.

– Скорее тридцать миль с пятнадцатью или двадцатью килограммами за плечами, – ответил он с улыбкой.

Глаза Орлы расширились от удивления.

– Это же самоубийство.

Он отвернулся от нее, нахмурившись, и пожал плечами:

– Это единственный способ понять, на что ты способен.

Орла долго всматривалась в его профиль, прежде чем задать вопрос, вертевшийся у нее на языке. Антонио всегда замолкал, когда она спрашивала его про службу в легионе.

Прошло уже три дня с того утра на кухне, за которым последовало купание в море в обнаженном виде. Теперь Орла могла посмеяться над собой, ведь еще совсем недавно ей казалось, что он не проведет здесь и двух дней.

Ее захватило чувство свободы, которого никогда раньше не испытывала: поздно просыпаться, заниматься любовью, пробовать потрясающую еду, плавать обнаженной в море… носить минимум одежды. Потом снова есть, заниматься любовью, спать.

В некотором роде Орла будто снова стала той девчонкой-сорвиголовой, всегда страстно желающей совершать открытия. С тех пор многое изменилось: она пожертвовала своими самыми сокровенными мечтами и забыла о том, чего действительно хотела.

Наверное, Орла вздрогнула, потому что Антонио резко сказал:

– Я советовал тебе носить шляпу.

Он снял свой рюкзак, по-видимому чтобы найти для нее шляпу, от которой она отказалась. Достав ее, он посмотрел крайне сурово и решительно надел шляпу ей на голову.

– И не снимай ее, иначе ты получишь солнечный удар.

Затем он достал крем от загара.

– Повернись, – приказал он, и его большие ладони стали втирать крем в ее обнаженные плечи, шею и руки. Несмотря на тепло, тело ее по-прежнему остро реагировало на его прикосновения, и не было никаких признаков, что желание это когда-нибудь ослабнет.

Когда Антонио присел на корточки перед ней, чтобы намазать ноги, Орла слабо запротестовала, но он уже втирал крем прямо под ее шортами. Его пальцы вплотную приблизились к ее лону, и она отбросила его руки, сказав едва дыша:

– Я действительно получу солнечный удар, если ты продолжишь в том же духе, и мы займемся любовью прямо здесь, на вершине горы.

Антонио хитро улыбнулся и сказал:

– Будь проклято это солнце и твоя ирландская сдержанность.

Он поднялся и взял рюкзак.

– Здесь недалеко есть место в тени, там мы сделаем привал и перекусим. Пойдем.

– Есть, сэр! – произнесла Орла весело.

Когда Антонио продолжил путь, Орле пришлось закусить губу, потому что внутри ее разрасталась небывалая легкость и радость.

Вчера к ним заглянула Мари-Анж с мужем с детьми. Они играли вместе в море, пока Антонио и Доминик готовили ужин. Когда они все вместе сидели возле бассейна в сгущающихся сумерках, дочь Доминика, Лили, уснула у него на коленях, а Пьер заснул у Антонио. Дремлющая до этого тоска из-за детей вновь охватила Орлу. Сейчас ей казалось, что ее жизнь и карьера, отель – все это было таким далеким.