Жаклин Бэрд - Опаленная судьбой

— Ты сама предупредительность, — съязвила Хелен.

Он схватил ее за руку и привлек к себе.

— Она была моей любовницей, и мне очень жаль. — Его губы изогнулись в улыбке. — Тебе не стоит ревновать, я положил конец этому роману еще до свадьбы. Клянусь, с тобой другой женщины мне не нужно.

Хелен попыталась вырваться из его цепких рук

— Ты, должно быть, думаешь, я сумасшедшая, если поверю тебе. Ты высокомерный, манипулирующий людьми наглец. Подумать только, ты встречался с этой женщиной несколько лет. За кого ты меня держишь? За неделю до свадьбы вы кувыркались в постели. Делия предупреждала меня, какие неверные мужчины в ее семье. Сказал, что едешь в Нью-Йорк, и из моей постели поспешил к ней. А называть меня французскими словами — сила привычки? Ты подарил ей апартаменты в Париже и бог знает что еще. А потом удивляешься, почему я бросаю бриллианты на пол? — Она отвернулась от него.

— Ты закончила? — спросил Леон, прижимая ее к себе.

Хелен пронзила его пылающим от ярости взглядом.

— Да защитит Господь Николаса. Позор — иметь такого отца. У тебя же нет морали. И не притрагивайся ко мне больше.

Конечно, Леон не святой, но он умеет держать слово. И даже когда Луиза умоляла его заняться с ней любовью, он ушел, закрыв за собой дверь. Не очень галантно, зато честно. Он не заслуживает подобных оскорблений.

Леон резко толкнул жену на кровать и придавил своим весом к матрасу. Ее тело изогнулось, волна мелких конвульсий прокатилась по ней, и она потеряла счет времени, превратившись в комок наслаждения и захлебываясь сладостными стонами.

Тело в который раз предало ее...

Они замерли, слушая бешеный стук сердец.

Леон приподнялся на локте и заглянул в ее затуманенные страстью глаза.

— Думаю, мы можем забыть твою последнюю реплику, — тихо начал он. — Ты не можешь сопротивляться страсти и желанию, которые каждый раз нас охватывают.

— Это говорит твой эгоизм, — отрезала она.

— Не факт, и чтобы доказать тебе это, я действительно не притронусь к тебе, пока ты сама меня не попросишь, — улыбнулся он. — Сомневаюсь, что мне придется долго ждать. Некоторые женщины, вкусив секс, не могут жить без него, и мне кажется, ты подпадаешь под эту категорию.

— Размечтался. — Хелен хотелось уничтожить мужа, в душе она признавала его правоту. — Я живу с тобой ради Николаса. Кстати, шрам в паху у меня не от аппендицита, а из-за несчастного случая. Поэтому, если ты тешишь себя иллюзиями о моей беременности, забудь. Я не могу иметь детей.

Его реакция оказалась неожиданной: он ласково погладил шрам рукой.

— Биологический ребенок для меня ничего не значит. — Его глаза загадочно сверкнули. — У нас есть Николас. Повторяю, роман между мной и Луизой закончен, ей хорошо заплатили за ее дружбу.

Господи, да он настоящий дьявол. Как можно играть чувствами других?

Хелен вдруг стало жалко эту несчастную француженку.

— Твоя первая жена закрывала глаза на твои похождения налево? Или Тина никогда не знала, что ты ведешь двойную жизнь? Ты лгал ей, как лгал мне, когда говорил о своей верности? — задыхалась от возмущения Хелен.

— Я никогда не лгал ни тебе, ни Тине. Хотя ей было наплевать, — он зло усмехнулся. — Тина была сама себе голова. Мне исполнилось двадцать три, когда мы встретились и поженились. Без штампа она не пускала меня в свою постель.

А еще ты женился на ней ради отцовского банка, как говорила Делия, подумала Хелен.

— Слияние банков было выгодно скорее ее отцу, чем нам. — Он словно услышал ее мысли. — Мы основывали филиалы в Америке. Я трудился как раб на плантации, чтобы обеспечить прибыль. Я всегда был ей верен, пока она была верна мне. — Он окинул жену насмешливым взглядом. — Я не был ни первым, ни последним ее любовником.

Губы Хелен недоверчиво дрогнули.

— Когда ты впервые увидела Тину, мы были женаты семь лет и у нее уже сменилось три любовника, — мрачно продолжил Леон. — Такис, грязное животное, был одним из них. Адюльтер — не прерогатива мужчин. Мы сохраняли брак главным образом ради наших отцов, они крепко дружили.

Глаза Хелен расширились от изумления. Тина не хранила ему верность? Если у ног женщины такой великолепный мужчина, как Леон, зачем ей другой?

Она внимательно вгляделась в мужа: лоб в морщинах, потухший взгляд, опустившиеся плечи, казалось, властному и решительному Леону требовалось участие.

Нет, Леону ничего не нужно. И она сама не знает, во что верить. Если бы у нее хватило здравого смысла собрать чемоданы и уехать...

— Мне очень жаль.

— Твое сочувствие ничего не меняет. Главное — не наши чувства, а ребенок.

Он прав. Она выходила замуж за Леона не из-за его характера или физического влечения, поэтому мечты о любящем и верном муже можно забыть.

— Если не возражаешь, пойду приму душ.

— Ласково попроси меня, и я к тебе присоединюсь, — печально пошутил он.

— Скорее ад замерзнет. — Хелен гордо удалилась в ванную.

Утром, едва открыв глаза, она почувствовала, что его рядом нет, он выполнил обещание: ни разу за ночь не прикоснулся к ней, даже забыл о привычном утреннем поцелуе.

День прошел мирно.

Ночью в кровати он пожелал ей спокойной ночи, отвернулся к стене и уснул. Она ворочалась с боку на бок, рассуждая, почему завял, еще не распустившись, бутон их любви.

На следующий день на маленьком частном самолете они вылетели на остров. Наступали пасхальные каникулы.

— Я должен отбыть сегодня на материк, сказал Леон за завтраком.

Хелен перевела на него холодный, равнодушный взгляд, и ему захотелось встряхнуть ее, зацеловать, заставить снова стать страстной и чувственной, но гордость не позволяла ему пойти на попятную и первому вымаливать любовь.

Он видел, как горят желанием ее глаза, когда она смотрит на него и прячет свою страсть за ленивым взмахом ресниц. Трудно сказать, кого она боялась больше: себя или его?

Хелен с радостью вытянулась на полотенце. Слава богу, он уехал.

Утром они с Николасом посетили бухту, ловили рыбу и обедали в местном кафе. Затем медленно вернулись к вилле, чуть вздремнули и в три часа оказались на пляже.

— Когда папа вернется? — спросил Николас, возводя песчаный замок у ее ног. — Я хочу, чтобы он научил меня плавать.

— Я могу это сделать. — Хелен резко встала и отбросила в сторону шляпу. — Женщины так же хорошо плавают, как и мужчины. Не хочу, чтобы ты рос шовинистом.

— А кто такой шовирист... швинист?..

— Да, кто такой шовинист? — выкрикнул веселый голос.