Мелани Милберн - Ее главная ошибка

— Бьюсь об заклад, ты говоришь так всем своим любовницам, — заявила она и ушла вместе с малышкой, оставив после себя лишь аромат духов.

Следующие три недели прошли в суматохе. Голова Бронте шла кругом от споров с матерью по поводу предложения Луки. Но в конце концов Бронте отказалась ей уступить, зная, что если она не выйдет замуж за Луку, то никогда больше не увидит Эллу.

Все это время Лука проявлял сдержанность. Их разговоры с Бронте были краткими и только по делу. Он не прикасался к ней и даже не целовал ее на прощание. С Эллой он был нежным и внимательным. Сердце Бронте сжималось всякий раз, когда она видела, как голубоглазая Элла доверчиво смотрит на Луку. Отношения между дочерью и отцом так быстро крепли, что Бронте стало казаться, будто Элла предпочитает проводить время с папой, а не с мамой.

Лука организовал для Бронте встречу с лучшим дизайнером одежды. Придя в бутик, она примерила изысканное подвенечное платье, стоимость которого если не равнялась стоимости всей Вселенной, то, вполне возможно, равнялась стоимости ее половины. Остальные вещи — роскошные платья, кружевное белье, игрушки и одежду для Эллы — доставляли в дом Бронте и в балетную студию.

За два дня до отъезда Лука предложил Бронте поужинать у нее дома. Он хотел снова искупать и покормить Эллу. Когда он приехал, мать Бронте уже уходила. Тина одарила будущего зятя убийственным взглядом, проходя мимо него. Но Лука остановил ее, протянув конверт.

— Что это? — с подозрением спросила она.

— Оплата расходов на поездку в Италию на свадьбу вашей дочери, — сказал он. — Я надеюсь, что это будет первый, но далеко не последний ваш визит на мою родину.

Тина поджала губы и оглядела конверт так, словно боялась, что он загорится.

— Я хочу принимать участие в жизни Эллы.

Лука кивнул:

— Вы ее бабушка. Вы оказывали на нее большое влияние. Я ничего не собираюсь менять.

Бронте наблюдала, как на глаза матери навернулись слезы. Тина взяла конверт, ворчливо поблагодарила Луку и удалилась.

Лука закрыл дверь и повернулся к Бронте:

— Как ты думаешь, она приедет?

Бронте заправила за ухо прядь волос:

— Я говорила с мамой об этом. У нее есть загранпаспорт, но она никогда не использовала его. Два года назад мама планировала навестить меня в Лондоне, но я вернулась домой прежде, чем она смогла туда попасть.

Лука нахмурился и помрачнел.

— Ты все время будешь напоминать мне о том, как я тебя подвел? — спросил он.

— Я не делала ничего подобного, — возразила Бронте. — Я просто объяснила тебе…

— Папа! — Элла затопала к Луке, волоча по полу подаренного им плюшевого медведя, который был почти одного размера с ней. — Папа!

Лука улыбнулся и взял ее на руки.

— Малышка моя, — произнес он нараспев. — Как поживает моя девочка?

— Она часто вспоминает папу, — сказала Бронте. — Особенно когда видит игрушки, которые ты ей купил.

Лука улыбнулся и поцеловал мягкий носик Эллы.

— Я намерен дать ей все, что можно купить за деньги, — заявил он.

— Лука… Я не думаю, что следует так ее баловать. Элла еще очень мала. Я не хочу, чтобы она привыкла получать все, что пожелает. Ей нужно научиться ценить вещи.

Лука свирепо уставился на Бронте.

— Не учи меня тому, что я могу и что не могу делать с моим собственным ребенком, — отрезал он.

Бронте не отступала:

— Она маленькая, Лука. Ей нет и полутора лет. Элла не нуждается в большом количестве дорогой одежды и игрушек. Она нуждается в любви, внимании и защищенности.

— Она все получит, — пообещал Лука, опустив извивающуюся девочку на пол, чтобы она могла заняться своими игрушками.

— Я не представляю, как она будет чувствовать себя защищенной с родителями, которые живут вместе без любви и страсти, — заметила Бронте, скрестив руки на груди.

Встретив взгляд Луки, она почувствовала, как покалывает ее позвоночник.

— Ты думаешь, в нашем браке не будет страсти? — поинтересовался он.

Бронте почувствовала, что краснеет:

— Я не знаю, что и думать. Ты все организовал с головокружительной скоростью. Ты потребовал от меня отказаться от привычной жизни, но я не могу предугадать, что ждет меня в будущем.

После долгой паузы Лука протяжно вздохнул.

— Я понимаю, как тебе трудно, Бронте, — сказал он. — Трудно будет всем нам. Я сочувствую твоей матери, действительно сочувствую. Я сочувствую моей матери, братьям и деду, которые упустили возможность увидеть первые дни жизни девочки. Но ты мать Эллы, а я ее отец. Выбора у нас нет.

Бронте почувствовала, как на глаза наворачиваются жгучие слезы, но сдержала их.

— Ты хочешь, чтобы все было по-твоему. Ты желаешь полностью контролировать ситуацию. Я тебя понимаю, но ты прав: мне трудно. Я очень упорно работала, чтобы сделать карьеру. А теперь я должна от всего отказаться ради брака, который обречен на провал.

— Не будет провала, если мы поработаем над нашими отношениями, — настаивал Лука. — Я понимаю, насколько важна для тебя карьера. Я помогу тебе устроиться преподавателем балета в Милане.

— Я не говорю по-итальянски, — мрачно напомнила ему Бронте. — Без знания языка я не добьюсь большого успеха.

— Ты можешь брать уроки итальянского, — предложил он. — Я хочу, чтобы Элла говорила на моем родном языке. Важно, чтобы она разговаривала и на английском, и на итальянском языке с раннего возраста. А для тебя я найму частного репетитора.

— Мне кажется, ты способен организовать все, что угодно, — заметила она, нахмурившись.

— Не все, — признался он, проведя рукой по волосам. — Есть некоторые вещи, которые невозможно купить за деньги.

Бронте смотрела, как Лука присел на корточки, чтобы помочь Элле с игрушкой. Он взъерошил мягкие пушистые волосы девочки и улыбнулся нежно и одновременно грустно. А ведь были времена, когда Бронте считала Луку Саббатини сдержанным и хладнокровным.

Лука выпрямился, взяв Эллу на руки:

— Я думаю, ей пора поменять памперс.

— Я поменяю.

— Я справлюсь сам, — возразил он. — В прошлый раз у меня получилось. В любом случае мне нужно практиковаться.

Бронте провела Луку в маленькую ванную комнату и вручила детское мыло.

— Пижаму и новый памперс я оставлю в детской, — сказала она.

Когда она вернулась, Элла плескалась в ванне. Он играла с желтой крякающей уткой. Перед глазами Бронте была типичная сцена: любящий отец и счастливый довольный младенец весело проводят время вместе. Но Бронте стало немного не по себе. Она поняла, что перестала быть для Эллы единственным человеком, к которому та тянулась. Теперь центральным персонажем в жизни Эллы стал отец.