Сандра Мартон - Бессердечный

— Мы уже это сделали, — возразил он, — и я не променял бы это на все богатства мира, habibi. — Немного помедлив, он добавил более мягким тоном: — И ты тоже. Скажи мне, что это не так, и я позволю тебе уйти.

Вот ее шанс. Карим человек чести. Она это уже знает. Если она скажет, что произошедшее ничего для нее не значит, он ее отпустит. Но она не может произнести этих слов. Не может покривить душой, потому что на самом деле получила огромное удовольствие.

— Карим…

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Он улыбнулся:

— Я знаю, какое испытание ты собой представляешь для моего самообладания. Слишком большое для… как ты там меня называла? Надменным. Самодовольным. Деспотичным. — Он улыбнулся шире. — Надеюсь, я ничего не упустил?

— Мы познакомились совсем недавно. Я знаю, ты мне не веришь, но я этим не занимаюсь…

— Что ты имеешь в виду? — серьезно спросил он.

Ее лицо вспыхнуло.

— Я не такая, какой ты меня считаешь. — По крайней мере, это правда. — Я не из тех женщин, которые ложатся в постель с первым встречным.

— Значит, я первый встречный?

— Я не то хотела сказать…

— Все в порядке, — заверил ее Карим. — Не утаивай ничего. Говори как есть.

Его глаза улыбались. Рейчел хотела улыбнуться в ответ, но в ситуации не было ничего смешного.

— Ты невыносим, — сказала она. — Я пытаюсь быть серьезной.

— Я тоже. — Наклонившись, он поцеловал ее с нежностью, которой она не заслуживала. — Ты думаешь, что это неправильно, из-за Рами?

Вынужденная поддерживать свой обман, она смогла лишь кивнуть.

— Потому что ты с ним спала.

— Карим, пожалуйста. Я не хочу…

— Я тоже, черт побери. Последнее, о чем я сейчас хочу говорить, — это Рами.

— Ты думаешь, что я его любила, но…

— Нет, я так не думаю. Помнишь, ты сказала, что ненавидела его? — Его глаза сузились. — Но мы не можем притворяться, будто вы не… — Он глубоко вдохнул. — Ты спала с ним. Ты родила от него ребенка.

Всхлипнув, Рейчел отвернулась, но Карим схватил ее за плечи и снова повернул к себе лицом.

— Думаешь, мне нужны твои оправдания? — Он встретился с ней взглядом. — Они мне не нужны. То, что между вами было, осталось в прошлом. Сейчас имеют значение только сегодня и завтра. — Его голос стал хриплым. — Главное для меня, что ты только что занималась любовью со мной.

К ее глазам подступили слезы.

— Мы занимались любовью, — повторил он. — Ты это знаешь. Я это знаю. Почему бы тебе с этим не свыкнуться?

— Потому что… потому что…

Рейчел снова всхлипнула. Выругавшись себе под нос, Карим заключил ее в объятия. Она уткнулась лицом в его плечо, и капли горячей влаги коснулись его кожи.

— Мне наплевать на то, что было до нашей встречи, — сказал он. — Единственное, что имеет значение, — это мы и то, что происходит между нами сейчас.

— Никаких «нас» нет и быть не может. Ты ничего обо мне не знаешь…

Карим приподнял ее подбородок и накрыл ее губы своими.

— Я знаю все, что мне необходимо знать, — заявил он. — Ты смелая и сильная. Ты со стойкостью и достоинством выдерживаешь все испытания, выпадающие на твою долю.

Чувство вины, охватившее ее, подействовало на нее как удар ножом в грудь.

«Скажи ему, — шептал ее внутренний голос. — Ты должна ему сказать. Просто обязана».

— Я был не прав, когда говорил, что заберу у тебя твоего сына.

«О боже!»

— Карим. Этот малыш…

— Тебе не нужно ничего мне говорить, habibi. Ты отличная мать. Мы обязательно найдем выход из сложившейся ситуации. — Улыбнувшись, он нежно провел подушечкой большого пальца по ее губам. — Ты прекрасна, Рейчел. Я имею в виду не только лицо и тело. У тебя прекрасная душа, и это главное. Вот видишь? Я знаю все, что мне нужно о тебе знать. — Он улыбнулся шире. — Пожалуй, кроме того, чем ты хочешь утолить ночной голод.

Рейчел посмотрела в глаза мужчины, который оказался совсем не похожим на своего брата. Не похожим на мужчин, которых она знала до сих пор.

Вопреки ее воле, ее губы изогнулись в ответной улыбке.

— Вы уходите от темы, ваше высочество.

— Ты делаешь успехи. — Его тон был серьезным, но глаза смеялись. — Ты впервые произнесла эти слова так, что я не содрогнулся.

— Ты можешь быть очень милым. Только смотри не возгордись.

— Милым? А как же надменный самодовольный деспот?

Рейчел приложила ладонь к его щеке, покрытой щетиной, которая делала его еще сексуальнее.

— Возможно, я ошибалась насчет этого.

— Ты была права, habibi. Я действительно самодовольный и деспотичный, но только не с тобой. — Карим взял ее руку и поцеловал ладонь, затем слегка прикусил основание ее большого пальца. — Ну так чем ты хочешь утолить ночной голод?

Заглянув в его потемневшие от желания глаза, Рейчел прошептала:

— Тобой.

Застонав, Карим прижал ее к себе, страстно поцеловал, и она забыла, в чем хотела ему признаться.

Несмотря на безумное желание, завладевшее ими обоими, на этот раз они занимались любовью медленно, раскрывая с помощью ласк и поцелуев интимные секреты друг друга и разговаривая на языке стонов и вздохов.

— Я обожаю к тебе прикасаться, — сказал Карим Рейчел, когда они отдыхали в объятиях друг друга.

Он не лгал. Ее кожа была нежной как шелк, ее соски походили на бутоны роз, а ее чистый запах пьянил, как хорошее вино. Все в ней пробуждало в нем желание: то, как она стонала, когда он ее ласкал, то, как затуманивались ее глаза, когда он входил в нее.

Что греха таить, секс всегда доставлял ему удовольствие. Но до сих пор во время близости какая-то его часть была немного отстранена от происходящего, и он мог полностью контролировать процесс.

Только не с Рейчел. С ней он не мог сказать заранее, где заканчивается его удовольствие и начинается ее. Это было невероятное ощущение.

Когда она осмелела и начала исследовать его тело руками, губами и кончиком языка, он почти терял голову. В такие секунды ему хотелось подмять ее под себя и погрузиться в нее стремительным рывком, но каким-то образом ему удавалось сдерживаться. Прямо как сейчас, когда ее ладонь скользнула вниз по его животу и замерла.

Карим прошептал ее имя. Она подняла на него глаза, похожие на бездонные омуты.

«Я мог бы утонуть в этих глазах», — подумал он, а вслух сказал:

— Прикоснись ко мне.

Никогда прежде у Рейчел не возникало желания ни смотреть на восставшую мужскую плоть, ни прикасаться к ней.

Сейчас ей захотелось сделать и то и другое.