Шантель Шоу - Два скандала и одна свадьба

Ему следовало это сделать. Однако он не мог оставить ее в отеле в незнакомой стране, зная, как некомфортно она себя чувствует без слуховых аппаратов.

Мина прочитала первый абзац.

– Откуда журналистам известно, что я недавно получила диплом драматерапевта? – По мере чтения статьи ее глаза расширились. – Здесь говорится, что ты пригласил меня в Сторвхал, чтобы я поработала с детьми из деревни Ревика, чьи отцы-рыбаки утонули во время шторма. – Мина уставилась на Акселя: – Как это понимать?

– Сведение ущерба к минимуму, – отрывисто бросил он. – Дворец выпустил пресс-релиз, раскрывающий некоторые подробности твоей жизни, включая то, что ты драматерапевт. Я не могу рисковать и позволить людям думать, что я такой же, как он, и что ты моя очередная любовница. Лучше, если все будут считать, что у меня серьезные отношения с драматерапевтом, сочувствующим детям из Ревики.

Мина затрясла головой:

– Я отказываюсь быть соучастницей обмана. Тебе придется выступить с опровержением.

– К сожалению, это невозможно, поскольку есть фотография, на которой мы с тобой въезжаем во дворец. Глядя на нее, все решат, что мы любовники. Некоторые газеты пошли дальше и написали, что в скором времени будет объявлено о помолвке.

Мина на миг потеряла дар речи.

– Неужели в это поверят?

– Как не устает повторять главный советник, жители Сторвхала давно надеются на то, что я женюсь и обеспечу преемственность, – сухо сказал Аксель.

– Я предполагала, что ты должен выбрать в невесты уроженку Сторвхала.

– Не так уж и важно, какой национальности будет моя жена. Твое решение помочь детям Ревики нашло положительный отклик и в прессе, и у людей.

– Но я не собиралась ехать в эту деревню, – сердито заявила Мина. – Нет, я, конечно, хотела бы помочь, но мой самолет вылетает через час.

– Твой билет аннулирован. Некоторое время нам придется поддерживать версию о том, что у нас роман, – заявил Аксель. – Через несколько недель, когда ты отправишься в Нью-Йорк, чтобы играть на Бродвее, мы объявим, что, к сожалению, твоя актерская карьера заставила нас пересмотреть наши отношения и мы решили расстаться.

Мина чувствовала, что ситуация стремительно выходит из-под контроля.

– Ты уже все продумал, верно?

– Сегодня утром у меня состоялось экстренное собрание с министрами по поводу наилучшего выхода из кризиса. Днем мы отправимся в Ревику, чтобы встретиться с детьми, чьи отцы погибли. Это хороший пиар-ход.

Она оторопела.

– Нельзя пользоваться несчастными детьми в рекламных целях.

– Это не единственная причина визита. Я говорил с директором школы в Ревике. Элла Холмберг поддержала идею помочь детям, прибегнув к курсу драматерапии. Она опасается, что без помощи специалиста они еще долго не смогут оправиться.

– Ее опасения оправданны, – подтвердила Мина.

– Не следует забывать и о том, что такая реклама поможет забыть историю твоего романа с женатым кинорежиссером. Это пойдет на пользу твоему имиджу, – продолжал Аксель.

– Это дешевый трюк. – Мина решительно подошла к двери. – Извини, но я предпочитаю покинуть Сторвхал. Я уверена, что рано или поздно пресса утратит к нам интерес. Не хочу притворяться, что у нас с тобой роман. Не могу позволить, чтобы моя частная жизнь снова стала публичной.

– А как же дети рыбаков? – остановил ее Аксель. – Эта трагедия их потрясла. Ты хотела заниматься чем-нибудь полезным и нужным. Это твой шанс. – Он подошел к Мине. – Я прошу тебя съездить в Ревику ради детей.

Она разрывалась между желанием покинуть Акселя до того, как он причинит ей боль, и сочувствием к детям, чью жизнь омрачила трагедия.

– Я поеду с тобой, чтобы оценить, насколько сильно пострадали дети и как им помочь. Но, вполне возможно, одного визита будет мало и потребуется курс драматерапии, а это займет несколько месяцев.

– И еще кое-что. Моя бабушка хочет с тобой встретиться. – Увидев ее изумление, Аксель объяснил: – Когда принцесса Элдран увидела сегодняшние газеты, она расстроилась. Фотография напомнила ей о судьбе моего отца. Бабушка стара и отличается хрупким здоровьем. Чтобы не расстраивать ее еще сильнее, я поклялся, что у нас все серьезно.

– Как ты посмел?! – взорвалась Мина. – Это гнусно – лгать бабушке, – даже ради того, чтобы защитить ее! Мне не нравится дурачить людей! И я не смогу притвориться, что люблю тебя.

– Не сможешь?

Не дав ей опомниться, Аксель обнял Мину за талию, наклонил голову и прижался к ее губам. Она напряглась, не желая отвечать на поцелуй, но предательское тело обмякло, когда он усилил давление на ее губы. Устоять было невозможно. С негромким стоном Мина приоткрыла губы, но, когда она обняла его за шею, Аксель отстранился.

– Весьма убедительно, – протянул он. – Бабушка не усомнится, что ты от меня без ума.

– Ты тоже был весьма убедителен.

К ее изумлению, на щеках Акселя заиграл густой румянец. Огонь в глазах мужчины убеждал Мину, что его влечет к ней. Жадная страсть, с которой он целовал ее, была неподдельной.

– Может, нам не придется лгать? – пробормотала она.

Глаза его потемнели.

– Ты о чем?

– Кто сказал, что из нашего притворства не смогут вырасти серьезные отношения?

– Я, – отрывисто бросил Аксель. – Это не случится, Мина. Не теряй время в поисках того, чего нет. Я не испытываю тех эмоций, которые испытывают люди.

– Это потому, что ты считаешь, что долг должен стоять на первом месте, или есть какая-то причина, по которой ты не позволяешь себе испытывать нормальные человеческие чувства? – допытывалась она.

Перед мысленным взором Акселя появилось личико Финна. Воспоминание о сыне разбередило рану в сердце. Любовь для него ассоциировалась с потерей и болью, и он не хотел испытать это еще раз.

– Дело не в этом, – ответил он. – Мне нечего испытывать. И я не собираюсь меняться.

Мина не находила себе места. Она спятила, если согласилась с безумным планом Акселя. Впрочем, она искренне хотела помочь детишкам из рыбацкой деревни.

Они направлялись в Ревику. Хотя был полдень, солнце уже садилось. Небо было расписано золотыми и розовыми красками, а пики гор казались объятыми пламенем.

Но даже потрясающий вид не мог заставить Мину забыть о прижатом к ней твердом бедре Акселя. Для нее стало облегчением, когда они прибыли в деревню, однако облегчение длилось недолго. Их ожидала толпа фотографов, чтобы запечатлеть принца и женщину, которая, возможно, станет принцессой.

Когда они вышли из машины, Аксель положил руку ей на талию. Мина ощутила прилив благодарности за моральную поддержку, но быстро осознала, что он сделал это ради прессы. Аксель заглянул ей в глаза, но она, наученная горьким опытом, как только появилась возможность, отодвинулась, кляня себя за доверчивость и за желание верить, что его нежная улыбка предназначена ей.