Наташа Окли - Женщина не из высшего общества

Все внимание сосредоточилось на Элоиз, и она подробно поведала, что произошло, и согласилась сделать заявление в полицию завтра утром.

— Тебе тоже нужно в больницу. Пусть посмотрят. — Джем взял ее под руку.

— Со мной все в порядке.

— Элоиз…

— Со мной все в порядке. Я очень хочу домой. Поезжай с Белиндой.

Джем ничего не ответил. Сначала он сделал краткий звонок по мобильному.

— Вам лучше проехать с нами, мисс, — предложил подошедший врач.

Элоиз отказалась, ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Джем стоял рядом с ней.

Врач не уходил.

— Меня только прижали к стене. Это всего лишь царапина. — Она показала на лицо.

— Ее нельзя оставлять одну, — настаивал врач.

— Я останусь с ней, — сказал Джем.

— А как же Белинда?

Джем снял пиджак и накинул ей на плечи. Тут Элоиз почувствовала, что дрожит. И опять вспомнилась их первая встреча. Тогда и в голову не приходило, что она может его полюбить.

— Мама сейчас в Лондоне. Я позвонил ей, она встретит Белинду в больнице.

— А-а, — выдавила Элоиз. Теперь ей не о чем беспокоиться.

— Тебе еще что-нибудь нужно у «Гулливерс»?

Элоиз попыталась сосредоточиться.

— У меня была сумочка. Такая маленькая, белая, — припомнила она. — Я отдала ее Касси.

Джем положил руку ей на талию, обнял и повел. Она с трудом передвигала ноги.

Касси стояла у входа в «Гулливерс», держа в руке сигарету. Увидев Элоиз, она воскликнула:

— Что с тобой?

— Ты бы посмотрела на того парня, — попыталась пошутить Элоиз.

— Она бросилась на выручку женщине, которую пытались ограбить, — пояснил Джем. — Я отвезу ее домой.

— Может, нужно осмотреть твою рану? — спросила Касси, бросая сигарету. — Она мне не нравится.

— Это просто царапина.

— Не похоже, — возразила Касси. — Может, у тебя сотрясение мозга?

— Нет, я…

— Я уже сказал, что побуду с ней, — вмешался Джем. — Мы вернулись только за ее сумочкой.

Касси протянула сумочку. Элоиз заметила любопытный взгляд ее серых глаз, но была слишком слаба, чтобы отреагировать на него.

Значит, Джем вызвал Марию в госпиталь, а сам остался с Элоиз. Она опять почувствовала прилив оптимизма.

Она уже забыла о своих сомнениях и страхах. Вместо них появились спокойствие и радость. Уверенность, что случится что-то хорошее.

Джема мучили противоречивые чувства: смесь благодарности к Элоиз, спасшей Белинду, гордость за нее и страх при мысли о том, что с ней могло произойти.

Ледяная статуя превратилась в разъяренную тигрицу. Слава богу, все закончилось благополучно. Она опять стала прекрасной сиреной. Лишь расцарапанное лицо и перепачканные брюки хранили следы происшедшего.

Он вызвал такси, торопясь доставить ее домой.

— Тебе не нужно оставаться. У меня нет сотрясения мозга.

— Я обещал. Откуда ты узнала, что Белинда попала в беду?

— Случайно. Я заметила, как Пьер пришел с Корин, и увидела Белинду, выбежавшую из зала. Ей нельзя было оставаться одной.

— А как ты ее нашла?

— Мне просто повезло.

— Тебя могли ранить, — тихо заметил Джем. Такси остановилось у дома, где жила Элоиз.

Джем решил, что войдет, не спрашивая разрешения. У Элоиз могло оказаться сотрясение мозга, он должен остаться с ней, несмотря на возражения.

В ее маленькой квартирке на этот раз царил порядок. На столике стояли цветы.

Элоиз скинула туфли и осмотрела левый каблук.

— Кажется, я его сломала, — с улыбкой заметила она. — Надеюсь, парню я сломала ногу.

— Ты ударила его по ноге?

— Да. Удар каблуком очень болезненный. Хорошо бы вставить в каблук стилет. Было бы эффективнее, — с сердитой решимостью добавила она. — Зато он от меня отстал.

— Еще бы!

— Вообще-то я неплохо справилась, — улыбнулась Элоиз. — Не забыла, чему меня учили. Никогда заранее не знаешь, как поступишь в стрессовой ситуации.

Да, не знаешь. Джем был с ней полностью согласен. Он внезапно почувствовал себя застенчивым подростком. Ему так много нужно было сказать ей, объяснить, но он неожиданно испытал болезненную неуверенность и скованность, не зная, с чего начать, как выразить чувства, переполнявшие его.

Он сам себя до конца не понимал. Должно быть, это любовь. Кто знает наверняка, как она выглядит?

У его отца — грубость и сила, у отчима — дружелюбие и одобрение.

А у него? Но надо идти до конца.

Элоиз помогла ему.

— Я приму душ. Чувствуй себя как дома, если уж ты намерен остаться.

Элоиз оставила его одного. Он задернул шторы и включил бра.

Слушая шум льющейся воды, Джем представлял, как она стоит под душем, и ждал ее возвращения.

Коробки с мамиными бумагами отсутствовали. Значит, она закончила их разбирать. Он повернулся на звук ее голоса.

— В холодильнике есть немного вина. Бокалы в шкафу.

Джем достал белое сухое вино и с трудом отыскал бокалы.

— Хочешь, чтобы я открыл?

— Штопор в нижнем ящике слева.

Порывшись в шкафу, он обнаружил штопор. Элоиз была одета в короткое кимоно. Мокрые волосы потемнели, на лице без макияжа царапина стала заметнее.

Джем внутренне заволновался. Уверенность, что он себя контролирует, оказалась иллюзией. Он хотел ее с первобытной страстью.

Она прочитала это в его глазах и быстро отвернулась со словами:

— Лучше пойду оденусь.

— Я разолью вино, — смущенно пробормотал он.

Элоиз снова появилась — в мягком джерсовом платье, соблазнительно обтягивавшем тело. Мысль, что его можно снять одним движением, ударила Джема, словно молот… Джем протянул ей бокал.

— Благодарю. — Ее глаза блестели. Волосы начали подсыхать и приобретать золотистый оттенок. — После душа мне стало намного лучше.

— Надо полагать. — Он прошел вслед за ней в комнату. — Где ты научилась так защищаться?

— Я прошла курсы. — Элоиз уселась на диване. — Еще в университете.

— Очень разумно. — Он сел с другого края.

— Однажды на меня попытались напасть. — (Он молчал, ожидая продолжения.) — Я возвращалась после вечеринки. Было темно и пустынно. Я сочла, что ничего страшного. Забеспокоилась, только услышав сзади шаги. Но продолжала идти. Потом шаги стали быстрее. Я встревожилась, перебежала через дорогу. — Она криво усмехнулась, словно хотела смягчить свое повествование, представив его в шутливой форме. — Вообразила себе, что я — невидимка.

Джем слушал ее, представляя, как все происходило. Его удивили собственные ощущения. Он испытывал гнев, думая, что кто-то посмел напасть на Элоиз. Его Элоиз.