Сэнди Мэдисон - Золотая клетка

Джо она увидела только в церкви, которая была чудесно украшена и освещена бесчисленными свечами. Грэйс казалось, что она видит сон. Множество людей, пришедших пожелать Джо и ей счастья, и церемония, проходившая на чужом для нее языке, совсем сбили ее с толку. Но Джо, к которому ее наконец подвели, вселял в нее уверенность. Когда Грэйс заглядывала ему в глаза, то понимала, что все в порядке и она поступает правильно.

Первые дни и ночи своей супружеской жизни Грэйс и Джо провели на вилле на острове Капри. Все, что раньше было прекрасно, стало еще лучше. Джо носил ее на руках, и Грэйс наслаждалась новой близостью, возникшей между ними.

— Мы — муж и жена, — задумчиво сказала она, когда однажды вечером они на частном пляже своей виллы обнаженными любовались закатом. Джо обнимал ее за талию, а она ласково поглаживала его шею.

— Да, муж и жена. — Джо посмотрел на нее счастливыми глазами. — Начало. Мы — начало новой семьи.

Солнце исчезло за горизонтом, Джо поднял Грэйс и понес в дом. И пока море и небо еще театрально догорали в последних лучах утонувшего солнца, он любил ее пылко и в то же время с такой деликатностью, что Грэйс открывала все новые, ранее неизвестные ей самой грани собственной сексуальности.

— Я люблю тебя, — сказала она чуть позже и безмятежно прижалась к нему.

Пока они были на Капри, будущее казалось простым и безоблачным. Грэйс не могла представить себе, чтобы что-то омрачило их счастье. Тем сильнее оказался для нее шок, когда все вдруг изменилось.

Они почти никуда не выходили. Джо уезжал из дома утром около десяти, а возвращался поздно вечером, иногда после одиннадцати. Когда Грэйс призвала его к ответу, он искренне удивился и обвинил ее в неоправданной ревности.

— Я не ревную, — защищалась Грэйс. — Но мне скучно. Почему я не могу присутствовать, когда ты встречаешься за ужином с деловыми людьми? Почему мы больше не ходим на танцы, как раньше?

— Но Грэйс! — воскликнул Джо. — Не могу же я отправиться с собственной супругой в дискотеку!

Грэйс была потрясена до глубины души, когда осознала весь масштаб перемен, произошедших в ее жизни после того, как она вышла замуж за Джо. Она потеряла свободу. Из молодой американки, вольной делать все, что ей заблагорассудится, она превратилась в замужнюю женщину с юга Италии, обязанную подчиняться устаревшим, бессмысленным обычаям.

Прошло какое-то время, пока Грэйс поняла, сколько на нее наложили запретов. И пришла в ярость. Это надо же — нельзя сходить с Джо на танцы и, разумеется, абсолютно немыслимо отправиться на дискотеку одной!

Одна она не могла пройтись по магазинам или съездить искупаться на Капри или на Искью. Всегда находились какие-нибудь тетушки или кузины, присоединявшиеся к Грэйс, как только их поднимали по тревоге Джорджио или Валери.

Однажды она взбунтовалась против навязываемого ей сопровождения, но кузина Джо, всего на несколько лет старше самой Грэйс, лишь непонимающе взглянула на нее.

— Но, Грэйс, сокровище мое, — сказала она на своем тяжеловесном английском, — на пляже к тебе будут приставать, если я с тобой не поеду. Мне это не составит хлопот, если ты из-за этого беспокоишься. Я охотно проедусь с тобой на Искью.

Грэйс не стала объяснять ей свою точку зрения. Вместо этого она тем же вечером заговорила на эту тему с Джо. Он слушал со скучающим видом и довольно быстро перебил ее.

— Избавь меня от мелких пререканий, Грэйс, — попросил он, демонстрируя тем самым, что вообще не понял, о чем идет речь. — Постарайся поладить с родственниками или же обходи их стороной. В таком большом доме это не слишком сложно.

В этот вечер они впервые с тех пор, как Грэйс приехала в Италию, не занимались любовью. Она упрямо лежала на своей половине огромной кровати и не поддавалась ни на какие попытки к сближению, предпринимаемые Джо.

Зато за завтраком Джо проявил больше внимания к ее жалобам. Даже сам спросил ее, продолжает ли она скучать.

— Естественно, я скучаю, — вскинулась она и выплеснула на него все свои обиды. — Я никуда не могу пойти одна. А вчера Джорджио даже сообщил мне, что я не могу сходить на рыбалку. Когда я спросила почему, он сначала замялся, но потом выяснилось, что никто из членов твоей семьи женского пола не согласился меня сопровождать.

— Но ты же не можешь на них за это обижаться, Грэйс, — вполне серьезно возразил Джо.

Грэйс чуть не лопнула от злости, видя, что он совсем не понимает, в чем дело.

— Джо, мне не нужно никакое сопровождение, — вспылила она. — Я только хотела взять машину. Я могу прекрасно поудить рыбу в одиночестве, а также умею водить автомобиль. Но они не дали мне даже маленького «фиата», на котором обычно ездит Валери. Я заперта здесь, как пленница. Я больше не выдержу. Я…

— Но cara! — в ужасе вскричал Джо. Он вскочил и обежал вокруг стола с завтраком, чтобы заключить Грэйс в объятия. — Ты же не пленница, сердце мое. Ты хозяйка этого палаццо. Никто не имеет права возражать тебе, никто не имеет права что-либо тебе запрещать. Я поговорю с Джорджио. И мы прямо сегодня отправимся покупать тебе собственный автомобиль.

Грэйс смягчилась. И ужасно обрадовалась, когда Джо позвонил ей во второй половине дня, чтобы договориться о встрече в городе. Он повел ее по автосалонам, чтобы она могла выбрать себе машину. В конце концов она остановилась на ярко-красном «мерседесе»-купе с откидным верхом.

Но радость ее была недолгой. Уже через несколько дней Джо жестко упрекнул ее за то, что она в одиночку катается по городу. Она припарковала машину в одном из бедных кварталов, и у нее сняли колеса, пока Грэйс гуляла по улицам, где совершенно нечего было делать ни богатой итальянке, ни американской туристке.

Хотя Грэйс чувствовала некоторую свою вину из-за того, что автомобилю был нанесен ущерб, а самой ей пришлось возвращаться домой на такси, она все же энергично отмела все его упреки.

— Перестань постоянно давать мне указания, — закричала она на него, когда ей надоело бесконечно толочь воду в ступе. — Ты не имеешь права что-либо мне указывать. Никакого права. Я сама себе хозяйка.

Ссора произошла в их личных апартаментах. Джо уже начал раздеваться, готовясь ко сну. После ее слов он со злющим, обиженным видом снова надел пиджак и затянул галстук.

— Я пройдусь, — просто сказал он и ушел, а дрожащая от возмущения Грэйс осталась одна посреди комнаты. Когда за ним захлопнулась дверь, из ее глаз хлынули слезы. Она бросилась на кушетку и безудержно разрыдалась. Это были гневные слезы, но в то же время она никогда в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной.

Грэйс колотила кулаками по подушке, пытаясь сорвать на ней злость. В результате ей удалось взять себя в руки и вернуть способность трезво мыслить. Она посмотрела на телефон, стоявший рядом с ней на мраморном столике. Нужно только снять трубку и позвонить Дугласу. Она полетит назад, в Мэн!