Оливия Гейтс - Приказано жениться

Прошли примерно сутки или чуть больше с тех пор, как Винченцо принес ее в эти апартаменты наслаждения. После первых двух близостей он отвел Глори в ванную комнату, интерьер которой сочетал в себе старинные орнаменты Касталдини и современную роскошь. Потом они еще несколько часов занимались любовью, словно желали наверстать то, что потеряли за прошедшие годы.

Когда Глори проснулась в следующий раз, была ночь. Винченцо рядом не оказалось.

Не успела она встревожиться, как дверь со скрипом открылась, и в комнату вошел он с огромным подносом в руках. На нем были облегающая серая рубашка и брюки; он походил на спустившееся с небес божество, которое хочет удовлетворить желания простых смертных в обмен на их души.

Снисходительно улыбнувшись, Винченцо поставил поднос на стол и помог Глори сесть. Простыня соскользнула, обнажив ее грудь. Не сдержавшись, он наклонился и поцеловал жену.

Потом неохотно от нее отстранился.

– Больше никаких соблазнений, принцесса. – Винченцо усмехнулся, увидев ее надутые губки. – Я буду делать все, чтобы удовлетворить желания Вашего Королевского Сладострастия, но сначала ты должна подкрепиться, чтобы выдержать следующую неделю.

Она удовлетворенно вздохнула, запустив пальцы в его густые шелковистые волосы.

– Последние два дня я неплохо держалась. Что такое особенное нам предстоит на следующей неделе?

– Во-первых, последние два дня ты не выходила из комнаты. Ты в основном лежала на спине или животе, а основную работу выполнял я.

Глори игриво шлепнула его и хихикнула.

– Но я намерен потребовать, чтобы на следующей неделе ты проявила больше инициативы, потому что наш медовый месяц продлится совсем недолго. А затем я приступлю к работе в Нью-Йорке.

У Глори екнуло сердце.

Заметив, какой удрученной она выглядит, Винченцо отвел от ее глаз взъерошенные локоны.

– Я буду работать только днем. Ночами я весь твой. Она улыбнулась:

– Все в порядке. Мне тоже нужно работать. Он бросил на нее собственнический взгляд:

– Только в дневное время, моя Глори. Ночи принадлежат мне.

Она мечтательно кивнула:

– Да.

Его глаза потемнели, когда он запустил пальцы между ее ног:

– И еще мне принадлежат перерывы на обед и любое время, когда ты не работаешь.

Она выгнулась ему навстречу:

– О да.

Ответ Глори заставил его забыть о намерениях покормить ее. Винченцо принялся ласкать ее грудь:

– Глори, ты сводишь меня с ума…

Он уложил ее на спину, раздвинул бедра и резко вошел в нее. Винченцо двигался в бешеном ритме, погружаясь все глубже с каждым толчком, рыча, словно зверь.

Когда оба пришли в себя после бурной близости, он приподнялся на локте и простонал:

– Пощади меня, Глори. Мне нужно передохнуть. Я уже не подросток.

Прежде чем она успела возразить, он вскочил и надел брюки:

– Мы поедим. Потом поплаваем под парусом. Мы продолжим то, что начали, на борту парусника. Ты когда-нибудь занималась любовью, раскачиваясь на морских волнах?

Винченцо никогда не отвозил ее на свой парусник. Наверняка он бывал там с другими женщинами. Глори начала ревновать.

Он усмехнулся:

– Ну, у меня тоже нет такого опыта. Значит, реализуем еще одну мою фантазию. Пока ты спала, я составил перечень из ста десяти пунктов и намерен серьезно проработать эти пункты на следующей неделе.

Глори чувственно выгнулась, проведя руками по груди и животу:

– Я думала, мы будем воплощать фантазии по очереди.

Он потянул ее за руку, заставляя сесть:

– Волшебница моя, я сейчас реализовываю твои фантазии. Ведь я овладел тобой без прелюдии, продемонстрировав грубое превосходство и подарив взрывное удовлетворение.

Винченцо читал ее как открытую книгу. Он поставил поднос на кровать, потом наклонился, поцеловал Глори в губы и быстро отстранился.

– Поешь, amore mio. Мне нужно подготовиться к следующей неделе. Я клянусь, что твои фантазии будут реализованы в точности.

Подмигнув ей, Винченцо вышел. Глори, опешив, смотрела ему вслед. Он назвал ее amore mio? «Любовь моя»?

Amore mio. Эти слова звучали в мозгу Глори, пока она стояла и оглядывала свою квартиру. Amore mio. Любовь моя.

Винченцо постоянно называл ее так, а также множеством других ласковых имен. По крайней мере, так он поступал в первые полтора месяца после свадьбы. Прошло уже больше недели с тех пор, как он вообще перестал как-либо ее называть.

Когда закончился медовый месяц, они прилетели в Нью-Йорк. Винченцо продлил их пребывание в Касталдини до двух недель, отчего многим людям пришлось пересматривать свой график работы, ибо они рассчитывали на приезд Винченцо на неделю раньше.

Глори затосковала, вспоминая четырнадцать дней, проведенных в раю. Перед самым отъездом она подумала, что если ей суждено скоро умереть, то она умрет, будучи самой избалованной и обласканной женщиной в мире.

Наконец они вернулись в Нью-Йорк. Винченцо занял новый пост, а Глори вернулась к прежней работе. Казалось, их жизнь должна стать размереннее, однако ее темп ускорился, и она была разнообразной. Винченцо сдержал обещание, даря Глори все ночи, а также свободное время в течение рабочего дня. Она поступала точно так же.

Он брал жену с собой на каждое мероприятие, демонстрируя ее, словно самое драгоценное приобретение. Он обращался к ней с вопросами, касающимися его работы, выслушивал ее мнение и следовал ее советам. Он приложил все возможные усилия, чтобы избавить Глори от проблем, связанных с ее работой, помогал ей воплощать в жизнь задуманное, хотя она ни о чем его не просила.

И еще он называл ее amore mio.

Винченцо называл ее так в прошлом. Глори верила тогда, что он говорит искренне. Но потом они расстались, и она поняла, что все его слова оказались пустым звуком. Теперь она просто не знала, чему верить. Ведь Винченцо признался, что назвал ей ложные причины их разрыва.

Так как же в действительности он к ней относится? Каковы его истинные чувства?

С каждым днем Глори все сильнее хотелось расспросить его об этом. Она несколько раз заводила разговор на эту тему, но Винченцо уклонялся от ответа, словно очень не хотел ворошить старое.

Глори могла понять такое поведение. Он, очевидно, решил жить настоящим моментом, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем. И она попыталась сделать то же самое, и по большей части у нее это получалось. По крайней мере, когда Винченцо был рядом. Как только он оказывался вдали, в голову Глори лезли навязчивые идеи и вопросы, на которые она так и не получила ответа. И все потому, что она совершила один непростительный поступок.