Кэтти Уильямс - Первая красавица

– Ты меня совсем не слушаешь? – Могла бы хотя бы сделать вид, что ей интересно.

– Слушаю, я не сомневаюсь, что ты сможешь обеспечить нас всем необходимым.

– Замечательно. Тогда перейдем к следующему вопросу.

– К какому?

– К вопросу об общении.

– Я над этим думала и поняла, что мне придется пойти на уступки. Мы должны жить… разумеется, под «мы» я подразумеваю себя и ребенка, – торопливо добавила Холли, желая подчеркнуть, что уяснила, что он больше не намерен настаивать на женитьбе.

– Разумеется. – Неужели она серьезно собирается остаться другом и ему не на что рассчитывать? Что он тогда скажет матери?

– Я готова переехать поближе к Лондону. Энди говорит, что сможет продать и коттедж, и приют. Но я соглашусь передать свое дело лишь подходящему человеку и никогда не стану жить в Лондоне. Ты говорил, что готов ездить…

Почему она так настойчиво пытается выкинуть его из своей жизни?

– Готов, но недалеко.

– Значит, придется подыскать что-нибудь, что устроит нас обоих. – Холли уже буквально видела, как перед каждой поездкой к ребенку Луис прощается с очередной любовницей, а сама она так навсегда и останется толстой бывшей и будет вечно щеголять в перепачканной детским питанием одежде… – Но я все равно буду работать, – продолжила она, отмахиваясь от навязчивых образов.

– Но зачем? О деньгах тебе больше никогда не придется беспокоиться.

– Предлагаешь мне до конца жизни оставаться твоей содержанкой?

– В моем представлении у содержанок есть определенные обязанности.

– Как только я оправлюсь после родов, найду себе работу. – Ну конечно, «обязанности». Они явно видят ее будущее по-разному. Но может, отчасти она не готова стать его женой именно потому, что боится, что однажды Луис не сможет смотреть на нее без жалости и отвращения?

– Ну и кем ты собираешься работать? И можешь считать меня динозавром, но мать моего ребенка должна заниматься его воспитанием, а не пропадать непонятно где.

– Конечно, он всегда будет моим основным приоритетом!

– Так чем ты собралась заниматься? Подыщешь по соседству офис и станешь горбатиться на какого-нибудь престарелого мужика?

Холли чуть не рассмеялась.

– Нет, ты точно динозавр. Пока ты был маленьким, твоя мама безвылазно сидела дома?

– Конечно.

– А моя мама умерла, когда я еще была совсем маленькой, и меня вырастил отец.

– Мы бы наверняка с ним друг друга поняли. Он явно был таким же традиционалистом, как и я. – Раньше Холли постоянно рассказывала об отце.

– Возможно, но еще он всегда учил меня быть независимой. И вместо того чтоб смотреть, как мать надрывается у плиты, пока отец работает в поле, я сама вместе с ним работала, – вздохнула Холли. – Думаю, я понимаю, почему ты остановился на Сесилии. Нас всех тянет к чему-то родному и привычному…

Луис сжал зубы. И как только у нее получилось в очередной раз загнать его в угол?

– Сесилия – это ошибка. И мне нет до нее никакого дела.

– Возможно, но тебя не интересуют женщины, у которых есть собственное мнение.

– Глупости, разве я не поддерживал каждое твое решение? Как насчет тех гусей, что ты решила взять на свое попечение? Разве я стал тебя переубеждать, даже зная, что ты еще обязательно пожалеешь о своем решении? – И она действительно потом пожалела, что вообще связалась с этими пернатыми разбойниками, терроризировавшими почтальона и вконец замучившими бедного ослика Бустера. – А потом тебе все равно пришлось искать для них новый дом.

Неужели он так и не понял, что между ними все изменилось? Два года она буквально на него молилась, но теперь пора показать, что и у нее есть характер. А то еще решит, что вообще может творить с ней все, что захочет.

– Но я благодарна и за те восемь недель, что они у меня прожили.

– Шесть недель, три дня и четыре часа, – поправил Луис. – Поверь мне, я считал. Я до конца жизни не забуду, как радовался, просыпаясь в субботу в полшестого утра.

Вот только воспоминаний ей сейчас и не хватало… Может, еще расскажет, как они гоняли этих гусей, а потом наслаждались игристым вином, притворяясь, что это самое дорогое вино Испании… Жаль только, что шутка обернулась такой правдой.

– Так кем ты все-таки собираешься работать?

– Для офиса я не подхожу, там я и недели не протяну, – вздохнула Холли. – У меня есть друзья, что там работают, ты просто не поверишь, что они рассказывают о корпоративной политике… – Она резко замолчала и покраснела. – Извини, все время забываю, что ты тоже работаешь в офисе. Мне все еще кажется, что ты вечно в дороге, продаешь компьютеры.

– Ты не ответила на вопрос, – заметил Луис, не желая слушать очередную лекцию.

– Ну, ты отлично знаешь, что я люблю животных, так что, думаю, устроюсь в приемную к какому-нибудь ветеринару.

– В приемную.

– На звонки отвечать сможет кто угодно.

– А ты уверена, что сдержишься и не станешь читать лекцию старушке, запустившей очередную кошку?

– Но если на юге я не отыщу приют, нужно же мне хоть чем-то заниматься?

– Возможно.

– И даже не вздумай меня отговаривать!

– Ну что ты, для этого я слишком ценю свою жизнь.

– Вот и замечательно! – Только почему ей кажется, что, выиграв битву, она проиграла войну? – Так давай на этом и остановимся. Мы станем очередной парой, что воспитывает ребенка, живя порознь. Как только журналисты усвоят эту простую истину, сразу же потеряют ко мне всякий интерес.

– А как насчет моих прав на встречу с ребенком?

– Встречайся, когда хочешь. Я не стану тебе мешать.

– Но ты же понимаешь, что нам нужно заключить письменное соглашение. Все меняется, жизнь не стоит на месте.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что рано или поздно у нас начнутся отношения с другими людьми.

– У тебя – возможно, но мне отношений уже до конца жизни хватило, – горько усмехнулась Холли.

– А мне – нет.

Только представив, как однажды Луис приедет за ребенком вместе с женой, Холли сразу побледнела.

– По-моему, об этом еще рановато думать.

– Я бы хотел сразу со всем разобраться, – возразил Луис и отвернулся. – Я распоряжусь, чтобы мои адвокаты подготовили все необходимые бумаги.

– Как хочешь. Но как все-таки насчет отеля? Ты забронировал нам места? Я не хочу, чтобы из-за меня пришлось кого-то выселять, при необходимости я могу устроиться и в комнате для персонала.

– Во-первых, ты носишь моего ребенка, так что я ни за что не поместил бы тебя в комнату для персонала.

Отлично, для него незапланированный ребенок стоит гораздо больше любви и преданности какой-то там неотесанной деревенщины.

– А во-вторых, разве я говорил, что мы поселимся в отеле?