Тереза Лири - Упавшая с небес

— Ты знала отца еще меньше, когда вы поженились.

— Верно, но у меня была другая ситуация. Наш брак был тщательно спланированным и общественно значимым, мы не дискредитировали себя в глазах общества. Ты же, судя по твоим словам, подумываешь о том, чтобы совершить непоправимое. Неужели ты забыл все, чему я тебя учила?

— Нет, я помню. — Дуглас начинал сердиться. — Именно поэтому я сижу здесь и спрашиваю твоего совета, иначе уже летел бы в Лондон.

— Ты должен понимать, что я этого не одобряю.

— Конечно.

— И ты все равно поступишь по-своему, что бы я ни говорила. Ты весь в отца. Он был чрезвычайно упрям.

Дуглас не был уверен, что поступит по-своему. Вступить в морганатический брак значило бы лишить чего-то и мать, а она чрезвычайно гордилась своим положением в обществе. Но он все время помнил об Анне, вспоминал ее взгляд, ее тихий смех, ее руки и прикосновения… Почему он так уверен, что это — навсегда, что он будет любить эту женщину до конца жизни? Разве можно знать это наверняка? Ему всего тридцать пять, возможно, он еще встретит другую женщину, подходящую ему по положению и происхождению… Но эта мысль, такая правильная, внушала Дугласу отвращение. Ему хотелось быть с Анной. Всегда.

Когда приходит настоящая любовь, ее нельзя не узнать.

— Да, мама, я поступлю по-своему, — вздохнул Дуглас.

— Имеет ли смысл попытка разубедить тебя? — поинтересовалась Кларисса.

— Боюсь, что нет.

— Ты должен знать, что я никогда не одобрю этого брака. — Мать сидела прямо, несгибаемо.

Да, у них с Анной будут проблемы, но даже это не могло остановить Дугласа. Он точно знал, чего хочет: он хотел Анну. А все остальное… останется просто всем остальным.

— Да, мама, я учту это.

Почему нельзя поговорить с нею, как с матерью, а не как с грозным наставником? Но Кларисса была такой всегда, и, наверное, уже никогда не изменится. Дуглас всегда немного побаивался матери, она была прежде всего воспитательницей, а уже потом — родным существом. С отцом у Дугласа было больше взаимопонимания. Отец бы, наверное, понял его: он сам был склонен к неожиданным жестам, часто шел на поводу у чувств.

— Мама… — начал Дуглас, но Кларисса жестом остановила его:

— Не надо лишних слов, сын мой. Я вижу, ты уже все решил. Ты граф Лоудон, и ты имеешь право решать, что делать со своим титулом, с титулом, что перешел бы к твоему старшему сыну. Но если однажды ты пожалеешь о принятом решении, дороги назад уже не будет. Четко ли ты это осознаешь?

— Да. — Дуглас чувствовал себя, словно перед судьей.

— Тогда поступай, как считаешь нужным.

И вдруг ему стало все равно. Сколько можно цепляться за традиции, когда Анна, настоящая и любящая, ждет не дождется его в Лондоне? Вот чем обернулась ложь о скоропостижной женитьбе, высказанная там, на озере…

— Я сейчас пожалел, что я не фермер, — сообщил Дуглас матери, поднимаясь.

Кларисса недоумевающе нахмурилась.

— Прости, что ты сказал?

— Да так… — отмахнулся Дуглас. Вот теперь он окончательно уверился в правильности принятого решения. Фермером ему, конечно, не стать, духу не хватит, но превратиться в обычного человека без всех этих проблем престолонаследия, ему вполне по силам. И никто другой не сделает это за него…

Телефонный звонок разбудил Анну в восемь утра в субботу. Постанывая, она дотянулась до отчаянно трезвонившего аппарата и подняла трубку.

— Да…

— Доброе утро, любовь моя! — раздался бодрый голос Дугласа. — А ты все еще спишь? Разве не знаешь, что у нас на ферме просыпаются рано? Пора доить корову!

Анна расхохоталась и протерла глаза.

— Дуглас, это не деревня, я в Лондоне!

— Представь себе, я тоже. Извини, что не предупредил, хотел позвонить тебе из аэропорта, но в мобильном села батарейка.

Анна села на кровати.

— Дуглас, ты здесь?!

В течение двух недель, прошедших с тех пор, как она уехала из Инвернесса, Дуглас звонил ей каждый день. Она сообщила ему, что порвала с женихом еще в Инвернессе, он никак не отреагировал. Они болтали о пустяках, но совсем не касались планов на будущее. Анна попробовала было задать вопрос, но Дуглас отделался туманной фразой, что пытается разрешить проблему, и просил пока ни о чем не спрашивать и не волноваться. Анна и не спрашивала, но у нее появилась надежда. Крохотная, она питалась неизвестно чем: обрывками разговоров, недомолвками, снами. Анне часто снился Дуглас, и просыпалась она в тоске по нему… Неужели так теперь будет долгие годы? Анна представила, как лет через сорок превратится в сморщенную старушку, будет сидеть в своей квартирке и ждать вечернего звонка от Дугласа, который станет шамкающим старичком. Они будут разговаривать о радикулите и повышении цен на продукты…

— Анна, ты меня слушаешь?

— Да, конечно! — спохватилась она.

— Весь сегодняшний день мне придется посвятить делам. К сожалению, это неизбежно. Но вечером я обязательно приеду к тебе, не позже девяти. Жди меня, хорошо? Возможно, у меня будут новости.

— Разумеется, я буду тебя ждать.

— Тогда до встречи. Люблю тебя!

Анна положила трубку и прислушалась к себе: спать уже не хотелось, потому что проснулась надежда… Ну что ж, день обещает быть прекрасным, он станет ожиданием приезда Дугласа. В такие дни можно многое успеть.

Все сомнения и сложности были отброшены в сторону, когда сияющая Анна открыла перед Дугласом дверь своей квартиры.

— Ой! — Она уткнулась лицом в огромный букет бледно-розовых роз. — Дуглас, какая прелесть!

— Ты прелестнее любого цветка. — Он нежно поцеловал Анну и, улыбаясь, констатировал: — Нет, не получается у меня говорить комплименты. Получается слишком банально.

— Зато это говоришь мне ты, так что неважно, банально или нет. Входи, сколько можно целоваться в дверях! — Анна затащила Дугласа в прихожую. — Раздевайся.

— Спасибо. — Как уютно, почти по-семейному прозвучали эти слова, будто бы уже много лет Анна встречала его на пороге, улыбалась ему.

Дуглас поставил портфель в угол и прошел вслед за Анной в комнату, где был накрыт стол на двоих, горели свечи в высоких подсвечниках.

— Ты голоден?

— Немного. Но прежде чем мы приступим к ужину и… ко всему остальному, — Дуглас нежно улыбнулся Анне, — давай поговорим.

— Хорошо. — Она села на диван и, как примерная девочка, сложила руки на коленях. Дуглас опустился рядом. — Я тебя внимательно слушаю.

Он не знал, как начать разговор. Столько всего произошло за эти две недели, Анна, наверное, перестала надеяться, что у них что-нибудь получится. Дуглас так соскучился по ней, что несколько мгновений не мог говорить, уткнувшись носом ей в волосы.