Пенни Джордан - Такая разная любовь

Он не настаивал, когда Саша отказалась от денежного содержания. Конечно, ее жалованье было не очень высоким, но на жизнь хватало. По вечерам Саша валилась с ног от усталости и была очень благодарна Габриелю, когда он забирал детей на выходные, давая ей возможность хотя бы немного выспаться.

Саша понимала, что любит нового Габриеля еще сильнее, чем прежнего. Но она по-прежнему не соглашалась выйти за него замуж.

В тот момент, когда она собралась разложить подарки по носкам и под елку, зазвонил мобильный телефон.

— Это я, — зачем-то представился Габриель. — Открой, пожалуйста, дверь. Я боюсь, что разбужу мальчиков, если позвоню в дверь.

Неохотно Саша открыла ему. Габриель вошел и сразу занял собой все свободное пространство крошечной прихожей. В руках у него был большой сверток.

— Я принес тебе рождественский подарок.

— Не стоило беспокоиться. Это вполне могло подождать до завтра.

— Мне хотелось, чтобы ты получила подарок сегодня.

Саше ничего не оставалось, как пригласить его войти. Заострять внимание Габриеля на том, что ей уже пора ложиться спать, она не стала.

— Выпьешь что-нибудь?

Габриель отрицательно покачал головой и протянул ей сверток.

— Спасибо, — Саша положила подарок в кресло.

— Ты не откроешь?

Саше стало неловко.

— Пожалуй, я чего-нибудь выпью, — продолжил Габриель как ни в чем не бывало. — Сиди, я сам себе налью.

Он вышел из кухни со стаканом в руках.

— Ты даже не представляешь, как я хочу поцеловать тебя и забрать к себе домой, — он говорил почти шепотом, опасаясь разбудить сыновей. — Всех вас.

Сашины глаза наполнились слезами. Она отвернулась, чтобы Габриель не заметил, как дрожат ее губы.

— Габриель, — она попыталась взять себя руки. — Я скажу не совсем то, что ты хочешь услышать. Я не могу выйти за тебя замуж.

— Разверни подарок. — Габриель был очень спокоен. — Об остальном мы поговорим завтра.

Он снова ушел на кухню. Саша без сил опустилась на диван. Что толку скрывать? Он все равно узнает.

Габриель вернулся, неся в руках две кружки.

— Я заварил тебе чай из трав. Думаю, сейчас это лучше, чем кофе.

— Конечно. — Саша рассеянно кивнула. — Габриель, мне нужно кое в чем тебе признаться.

— Я уже все знаю, Саша.

— Габриель!

— Ты беременна, верно?

— Но как? Откуда?

Он подошел к ней вплотную.

— Я люблю тебя. И на этот раз я догадался. Например, ты ешь авокадо тоннами. На Карибах я думал, что ты просто их очень любишь. Но потом добавились другие симптомы, и мне все стало ясно. Последнее время ты очень бледная. Дети рассказали, что тебя тошнит по утрам. Кроме того, ты стала носить одежду более свободного покроя.

Саша сделала последнюю отчаянную попытку:

— Похоже, ты уверен в том, что это твой ребенок.

Габриель с удивлением посмотрел на нее.

— Конечно, мой.

Он подошел к ней, сел рядом и обнял. Затем Габриель положил одну руку на Сашин живот.

— Конечно, это мой ребенок. Иначе и быть не может. Я люблю тебя, Саша. Ты самая замечательная, верная и надежная женщина на свете. У нас уже есть два замечательных сына. А этот ребенок — просто знак свыше.

Он поцеловал ее. Сопротивляться Саша больше не могла. Она ответила на поцелуй со всей страстью, на которую была способна. Внезапно Габриель отстранился.

— Почему ты не хотела мне говорить о беременности?

— Я боялась, — призналась Саша. — Боялась, что, когда ты узнаешь, ты будешь настаивать на свадьбе.

— А ты не хочешь?

— Единственное, чего я не хочу, это чтобы ты женился на мне только из-за ребенка.

Он встал и зашагал по комнате из угла в угол. Затем резко остановился.

— Саша, пожалуйста, разверни подарок.

Ее руки так сильно дрожали, что ей понадобилась целая вечность, чтобы выполнить его просьбу. Наконец она справилась с оберткой.

— Как ты… — Слезы полились из глаз помимо ее воли.

Саша держала в руках картину, на которой были изображены они все: Габриель, близнецы и сама Саша с младенцем на руках.

— Когда я понял, что ты беременна, я сразу же ее заказал. Подумал, что это единственный способ доказать тебе, как мне нужна семья.

— Габриель!

Саша бросилась к нему на шею. Он обнял ее и поцеловал. Позади них тихонько скрипнула дверь.

— Вы целуетесь, — Сэм скорее утверждал, чем спрашивал.

— Да, — подтвердил Нико, улыбаясь. — Надеюсь, что вы, наконец, поженитесь и мы переедем в папин дом.

— Ну, зачем ты приехал? Мы бы сами все собрали. Ты живешь на соседней улице. Вполне можно бы было дойти пешком, — слабо протестовала Саша.

— Если бы ты действительно обо мне беспокоилась, ты бы позволила мне остаться на ночь, — поддразнил ее Габриель. — Ты же подняла меня в четыре утра и отправила домой.

— Потому что в пять уже встали дети. А индейку ты в духовку поставил?

— Конечно. И даже включил духовку.

Когда они приехали к нему, то Саша с близнецами занялись украшением елки, а Габриель принялся накрывать на стол.

Затем все стали распаковывать подарки. Слушая восторженные возгласы близнецов, Габриель улыбнулся.

— Надеюсь, сегодня они лягут спать вовремя. Особенно если учесть, что они с раннего утра на ногах.

— Я бы не очень на это рассчитывала. Хотя должна тебе сказать, что, даже если они прямо сейчас не кинутся в парк опробовать свои новые велосипеды, меня доконает их будущая сестренка.

— Кажется, пора взглянуть на индейку, — многозначительно прошептал Габриель.

Саша послушно пошла за ним в кухню. Габриель плотно прикрыл дверь.

— Конечно, я предполагал, что все произойдет немного не так, но раз нет другого выхода… Я люблю тебя, Саша. Ты — лучшее, что есть в моей жизни. Выходи за меня замуж. Сделай меня самым счастливым человеком на земле.

— Да, — она улыбнулась. — Да, да, да.

Девять месяцев спустя

Габриель и Саша решили крестить дочь не в Лондоне, а в Италии.

Служба прошла в узком семейном кругу, и пятимесячная Целестина была, естественно, в центре внимания. Пока гости ахали и восхищались девочкой, близнецы стояли по обе стороны кроватки, словно охраняя сестренку.

— Она снова жует рукав, — предупредил Нико Сашу. — Мам, Целестина, наверное, хочет есть.

— Она не голодная. У нее просто зубки режутся, — Сэм поправил брата и засиял от собственной осведомленности. — И теперь моя очередь держать ее.

— Нет, моя.

— Вообще-то, пришла моя очередь, — вмешался Габриель.