Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне - Гринёва Ирма

Да, второй курс дался ей сложнее. У неё по-прежнему были проблемы с овладением цзяня. Зато в рукопашном бою она приспособилась вырубать соперников одним лишь прикосновением, и тем компенсировала недостаток силы. И как же вытянулись физиономии у её товарищей по обучению, когда они узнали в конце курса, что проигрывали девушке!

Третий курс был самым сложным. Не в физическом плане, а в смысле взаимоотношений с учениками. Они косились на неё и шарахались, как от огня. Никто не хотел с ней тренироваться. Ещё бы! Победа над девушкой не добавляла мужчинам чести, а поражение покрывало несмываемым позором. Но она и это вынесла.

И всё это ради чего? Ради того, чтобы Талтал, едва увидев, отправил её домой?!? «Упрямый осёл!», — разозлилась Хеджин. И слезы её высохли. Ну, ничего! Кажется, она нашла, за что можно зацепиться, чтобы остаться с ним. Вместе с великодушным разрешением Его Величества на службу Хеджин в качестве ординарца чжихуэя Талтала, император прислал ему собственноручно написанную записку: «Её жизнь и её смерть теперь принадлежат тебе». На неё и ссылался Талтал, когда настаивал на возвращении Хеджин домой. Она же упирала на то, что разрешение служить почти что приказ Его величества. А как можно ослушаться своего императора? Кроме того, у неё была своя записка, написанная Его величеством ХунЮном: «Твоя жизнь и твоя смерть теперь принадлежат ему. Но помни, что его жизнь и его смерть принадлежат мне». Хеджин понимала это как поручение ей защищать жизнь и предотвратить смерть Талтала. А если он сомневается, то пусть напишет Его величеству. Посмотрим-посмотрим, что тот ответит.

Хеджин выскочила из палатки Талтала после очередной ссоры, а Талтал в сердцах так ударил кулаком по столу, что разбил его в кровь, а потом ещё и травму ноги добавил, саданув ею с досады по ножке стола. Глупая девчонка! Воевать рядом с ним явилась! А того не хочет понять, что только в обузу ему. Ну, как он будет сражаться, если постоянно будет думать о её безопасности, а не о войске??? И ведь никак её не спровадишь! Упёрлась, как коза. Зацепилась за разрешение от Его Величества. И император ХунЮн тоже хорош! Приезд Хеджин это награда Талталу от него или наказание? Думай, как хочешь!

Вначале Талтал решил, что награда. День, когда он увидел Хеджин в лагере, стал самым счастливым днём в его жизни. Они проговорили день и всю ночь. Хеджин подробно рассказала и про похищение, и про свой побег. Её боль Талтал чувствовал как свою. Его сердце трепетало от ужаса того, что пришлось пережить Хеджин. Кулаки сжимались от гнева.

В лицах Хеджин показала про то, как чуть не умерла, поняв, с кем запросто разговаривала после своего освобождения. Талтал до слёз хохотал. И про свою названную сестру Соа Хеджин рассказала. Со светлой и грустной улыбкой. И про беседы и прогулки с императором.

Поведала Хеджин и про идеи своей жизни после гарема. Вот тут Талтал насторожился. Он-то посчитал, что Его величество разрешил Хеджин проведать Талтала, и та потом отправится домой, а она, оказывается, вознамерилась в войске служить. Женщина-воин??? Немыслимо!!! Нет, он ни за что не допустит, чтобы что-то угрожало жизни любимой! Ни за что!

С первого дня в лагере начались проблемы. Взять хотя бы на бытовом уровне. Где она жить будет? Ставить отдельный шатёр — не положено. Даже он, чжихуэй, и его биньбэйцяньши Чонхо, хоть и в отдельных шатрах спят, но вместе с ординарцами. А находиться ей с ним в одном шатре — как это будет выглядеть для остальных воинов? Да и он не железный, чтобы быть с любимой так рядом, на расстоянии вытянутой руки и не сметь дотронуться… Нет! Женщина среди воинов это недопустимо!

Раздосадованный Талтал вышел из шатра. Свежий морозный воздух остудил его. «Куда Хеджин убежала? Не замерзла бы. Заболеет…», — заботливо подумал Талтал. И это были его последние мысли перед тем, как погрузиться во тьму. Что-то острое вонзилось в плечо Талтала, и он замертво упал на стылую землю.

Хеджин почувствовала, что замерзает. «Не хватало ещё простудиться!», — подумала она. Талтал и в её болезни найдёт повод, чтобы отправить её домой. И Хеджин вернулась к шатру Талтала. Но там не обнаружила ни стражей, ни его.

Сердце сжалось от страха. Она вспомнила тени, проскользнувшие вдалеке, на границе её бокового зрения, когда она сидела на берегу, и поняла, что они ей не показались, как она тогда решила. Она закрыла глаза, вспомнила направление их бесшумного скольжения и поспешила вослед. Тревогу поднимать не стала, решив не тратить на это время. Она ещё ни с кем в лагере не общалась, кроме Талтала, и потому не знала, как это делается.

Биньбэйцяньши Чонхо не спалось. Не спалось из-за сестры чжихуэя Талтала. Талтал поделился со своим ближайшим подчинённым своим возмущением и раздражением из-за намерения Хеджин стать воином. Но Чонхо чувствовал, что не нарушение традиций больше беспокоит Талтала, а тревога за жизнь сестры. А ещё его смущали и настораживали взгляды Хеджин и Талтала друг на друга. Чжихуэй Талтал так смотрел на Хеджин, когда она не видела, так смотрел! И она на него также смотрела, когда не видел он… Если бы не их родство, Чонхо бы решил, что они любят друг друга.

Любовь… Любовь к женщине… Это то чувство, которое воину надо хранить очень-очень глубоко в душе, чтобы оно не мешало ему воевать. Не точило тоской по любимой. Не звало как можно быстрее вернуться домой. Не затмевало разум.

Находясь на войне, даже ночью, во время таких спокойных дней, как сегодня, не стоило доставать имя любимой из потаённых уголков своего сердца… Тэён⁵³… Любимая… Поневоле Чонхо задумался, как бы он вёл себя, что бы чувствовал, если бы к нему явилась Тэён и пожелала остаться с ним, стать воином, разделить надвое тяготы военной службы? Наверное, он тоже, как и Талтал, чувствовал возмущение, раздражение и огромную тревогу… И огромный соблазн видеть любимую каждый день, дотрагиваться до неё, ощущать её ласковые прикосновения…

Нет! Слишком жарко! Надо сбросить с себя наваждение! Остудить своё воображение и тело. И Чонхо вышел из шатра на морозный воздух. Низкое чёрное небо блистало миллионами звёзд. Казалось, протяни руку, и можно до них дотронуться. Почувствовать на ладони горячую искорку. Чонхо поднял голову вверх, подставив своё разгорячённое лицо небу, и застыл в тишине.

Почти сразу тишина его насторожила. В шатре чжихуэя Талтала ещё горел свет. Он пробивался тонкими узкими полосами из-под шкуры, закрывающей вход. Но звуков из шатра не доносилось. Странно, если учесть, что последнее время повышенный тон выяснения отношений между братом и сестрой то и дело прорывался оттуда наружу.

Чонхо подошёл поближе. Он не собирался подслушивать. Просто хотел удостовериться, что у Талтала и Хеджин всё в порядке. А в итоге удостоверился в обратном. Стражников рядом с шатром чжихуэя не было. И Талтала с Хеджин внутри тоже. Чонхо бегом вернулся в свой шатёр, разбудил ординарца и велел подать сигнал тревоги.

⁵³ — в переводе — «гордая, красивая великая деликатность»

43

Сначала СонХун⁵⁴ хотел убить Талтала, чтобы отомстить за смерть отца. СонХун уважал чжихуэя Талтала и как воина, и как военачальника. Его смерть была бы достойной платой за смерть славного воина, вождя племени тюрок, Минхо⁵⁵ — отца СонХуна. Но, когда СонХун узнал, что отец жив и находится в плену у императора Когурё, его планы изменились. Теперь его целью стало пленение чжихуэя Талтала и обмен его жизни на свободу отца. Кто ещё был достоин мены на вождя его славного племени? Разве что сам император Когурё. Но до него пойди, доберись. Это война. Нельзя начинать войну, которую ты не сможешь выиграть. Так учил СонХуна отец.

Удача всегда приходит к тому, кто умеет ждать. Ждать СонХун умел. Сначала пришлось ждать, пока чжихуэй Талтал вернётся из столицы в расположение войска. Дальше пришлось ждать, пока его войско не уменьшится настолько, что удача будет однозначно на стороне нападающих. (Войско тюрок, сильно потрёпанное в сражениях с когурейцами, ещё не восстановилось в полную силу) Потом пришлось ждать, пока воины-тюрки, сумевшие затесаться в войско когурейцев, не попадут в число стражников у шатра чжихуэя. И, наконец, звёзды сошлись для СонХуна! Удача была на его стороне! Обездвиженный метким выстрелом из духовой трубки Талтал попал в руки тюрок и был доставлен в становище принца СонХуна.