Моя. По закону мести - Натализа Кофф

А Дуняша улыбнулась ему. Растерянно. Смущенно. Прикусив нижнюю губу.

Невинный жест. Но настолько порочный, что Георгий дернулся, чувствуя, как жажда по этой хрупкой маленькой женщине вспарывает жилы.

Сколько женщин было у Ирбиса? Он ведь давно не пацан. Всякие были, и за бабло, готовые на все, и ради спортивного интереса. Помнится, у него даже было пару свиданий. На первом курсе универа. Правда, Гоша и лиц тех девушек не вспомнит уже.

Но Дуня… Его Дуняша перечеркнула все прошлое одной своей улыбкой и взглядом. Он и раньше знал, что влип намертво.

А теперь не осталось вопросов, когда малышка лежала под ним, доверчивая, открытая, когда обнимала его тонкими руками, смотрела вот так, будто пробиралась в самую душу.

– Дуняша моя! – пробормотал Ирбис, резким толчком вонзился в податливые глубины.

Дуня сдавленно охнула. Гоша застыл, всматриваясь в ее глаза. Ждал, когда пелена страсти сменится страхом и болью.

Но Дуня лишь крепче обвила его своими тонкими умопомрачительно красивыми ногами. Сжала так, что он и двинуться не мог. Да и не хотел. Потому что находился в эту секунду в самом желанном месте во вселенной.

Второе скольжение получилось таким же рваным. Дуня всхлипнула и потянулась к нему. Сама впилась в его рот. Укусила. Будто мстила за ту боль, что пришлось пережить.

Гоша рыкнул. Ну кто ж кусает хищника, когда он на взводе?

И все, не стало больше ограничений. Георгий Ирбис улетел в какое-то иное измерение, где была только Дуня, ее руки, поцелуи, стоны и вздохи.

Он и сам рычал, кажется.

И целовал в ответ, по-хозяйски, как собственник. Влажные и порочные шлепки вспарывали тишину комнаты. Но все это было уже неважным. Главное, Дуня прогнулась в его руках, дрожа и царапая его спину.

Он и сам, кажется, что-то порвал. Наверное, простынь, загребая ткань в кулаки. Но лучше уж так, чем пострадает Дуняша. Тряпка, это всего лишь тряпка. Купит новую.

А Дуня… Дуня она одна такая. Уж Гоша это твердо знал.

Рухнул на постель и нечаянно придавил собой Дуняшу. Сил перевернуться уже не осталось. Зато целовать влажный от пота висок – хватало.

Рвано выдохнув, Гоша все же перекатился на спину, утянул за собой и Дуню. И тут же ощутил, как Дуня засуетилась, собралась встать.

– Нет, – мотнул головой, не разжимая рук.

– Мне в душ! Я же здесь все испачкаю, – глухо прошептала Дуняша, но Ирбису понравилось, как она спряталась, уткнувшись в его шею.

Руки жили собственной жизнью, отдельно от мозга. Гладили хрупкую изящную спину, затылок, путаясь в длинных прядях.

– Похрен. Не отпущу, – пробормотал Георгий, надавил ладонью на девичью талию, чтобы Дуня легла удобнее. – Поцелуй меня.

Дуня застыла. Он чувствовал, как еще секунду назад она была расслаблена и уставшая, а сейчас словно подобралась вся.

Он не ждал, что послушается. Но ему было важно, чтобы малышка сама, по своему желанию поцеловала его. Сам не понял, на кой черт так заморачивается. Она ведь уже принадлежит ему. А было важно.

Потому и лежал, поглаживая ее затылок ладонью.

И вот Дуняша приподнялась, словно выглянула из своего укрытия. В темноте он видел ее глаза. Жгучие и сверкающие. И страха в них не было.

Тонкие пальцы коснулись его лба, скользнули по носу, перескочили на левую щеку.

Он ждал, наблюдая за Дуняшей. Ему нравилась та храбрость и смелость, что проснулись в ней. Ведь и раньше не тряслась перед ним от страха, а теперь и подавно. Будто чувствовала, что ей можно все.

Кончик указательного пальца обвел контур Гошиного рта. Сам Ирбис не шевелился. Вот только Гоша-младший требовал продолжения банкета.

Дуня едва ощутимо коснулась губами там, где только что был ее пальчик. Несмело поцеловала сомкнутым ртом. Лизнула.

Гоша рыкнул, потому как слишком уж понравилось то, что делала девчонка. А Дуне словно было мало. Юркий язычок облизал нижнюю губу и нырнул, изучая, глубже.

Ну кайф же, кайф!

Ирбис рывком перекатился, вновь подминая Дуню под себя. И с великим трудом притормозил, когда уже член, возбужденный и готовый к новому раунду, коснулся горячего входа. В последнюю секунду вспомнил, что это ему мало, а у Дуняши – первый раз. Придется Гоше-младшему потерпеть.

А Дуня улыбалась. Он чувствовал ее улыбку, скользя жадным ртом по нежным губам и лицу. Дуняша игриво укусила его в подбородок. Ирбис негромко рассмеялся.

Ну что за девчонка, а? Кусает его уже в который раз.

Да и пусть, он только рад.

Ловкие пальцы порхали по его спине, плечам и вдруг замерли на ребрах. Гоша фыркнул, а Дуня взглянула на него так загадочно, и вновь тонкими пальцами – по его ребрам.

Георгий Матвеевич не особо помнил, чтобы в прошлом боялся щекотки. Да и в настоящем никто не пытался проверить его на прочность щекоткой. А тут – юркие пальчики принялись порхать по нему, заставляя расплываться в улыбке. Наверняка, идиотский. Он же не мастер ржать без повода.

А Дуняша все не успокаивалась, щекотала его. И сама начала смеяться. А он любовался этой девчонкой. Невероятно, немыслимо, охренительно красивая же. И смех у нее убойный. И убивал он Гошу потому, что звучал сейчас только для него.

В какой-то момент пришлось вновь перекатиться на спину.

– Ой! – взвизгнула Дуня, когда Ирбис, крепко обнимая ее, рухнул спиной на пол.

Оказалось, что кровать закончилась.

В тишине спящего особняка грохот почудился взрывом. Наверняка, слышно было даже на первом этаже. Но Дуня вновь начала смеяться. А Гоша растянулся на ковре, закинув одну руку под голову, а второй – крепко обнимая Дуню.

Девушка затихла. Щекой она прижималась к груди Гоши. Одна ладонь замерла на его подбородке, а вторая на плече. Том самом, куда попала пуля снайпера, нанятого Коротковым.

Нет, сейчас Гоша не станет думать о делах. Сейчас в его руках засыпала Дуняша. Но прежде, чем она крепко уснет, Гоша планировал ее искупать.