Энн Макалистер - Жизнь в подарок

— Нет! — По крайней мере, Эдди надеялась, что это так.

— Ну, не волнуйтесь, я бы с ней спать не стал.

Эдди широко распахнула глаза, на этот раз она испытала облегчение, чему немало удивилась.

— Не стали?

Он покачал головой и посмотрел ей в глаза:

— Ни за что на свете. Она ребенок.

— Ей двадцать.

Он кивнул:

— Я уже сказал, она не мой тип женщины.

— Ну, э-э, ладно, — сказала Эдди, чтобы не стушеваться под его оценивающим взглядом, и сделала шаг назад, намереваясь уйти.

Он последовал за ней.

— Кто вы? — требовательно спросил он.

— Сестра Рианы.

Никто этому не верил, пока Мона на целой пачке Библий не поклялась, что родила их обеих. Ее сестра была пышногрудой блондинкой с красивой фигурой. А Эдди вся какая-то угловатая. Она всегда была такой. В ее каштановых волосах и зеленых глазах тоже ничего особенного не было.

— То есть сводная сестра, — поправилась она.

— А имя у вас есть, сводная сестра?

— Эдди Дэлей.

Тут у них с сестрой тоже все было по-разному. Риану назвали в честь какой-то там богини из уэльской мифологии. Эдди назвали в честь матери ее отца.

— А, Эдди. — Он ухмыльнулся и потянул ее за локон. — Как моя бабушка.

«Вот именно».

— А я Ник. Ник Савас.

— Брат Деметриоса? — Эдди знала, что у него несколько братьев, но лично с ними знакома не была. Она знала только, что почти все высокие темноволосые роскошные и греховные с виду мужчины на этой свадьбе были родственниками жениха.

Ник покачал головой:

— Кузен.

И похоже, этот мужчина самый красивый из их семьи. Вот почему ее как током пронзило. Он ее не интересует, конечно, но она же живой человек. И умеет пенить мужскую внешность.

— Извините, мистер Савас, если моя сестра повела себя неподобающим образом, — вежливо сказала она.

— Ник, — поправил он.

Она не хотела продолжать разговор. Она так остро ощущала его присутствие, что начинала нервничать, сама не понимая почему.

— Если позволите, я… — Она резко повернулась, собираясь пройти к двери тем же путем, что и ее сестра. На сегодня она свой долг выполнила, теперь можно снять дурацкое платье и туфли и спокойно почитать у себя в комнате.

Но не успела Эдди сделать шаг, как сильные пальцы обхватили ее запястье. Она оглянулась на него, широко распахнув глаза.

— Почему вы убегаете? Останьтесь и поговорите со мной.

— Я… — Она остановилась в полной уверенности, что должна сказать «нет». Она всегда говорила «нет». Но сейчас ей никак не удавалось выжать из себя это простое слово. — О чем?

Он приподнял бровь:

— О том, как я все перестроил у себя в спальне.

Она не смогла сдержать смех.

Такого рода сарказм был у Бена. И не только сарказм, самоирония тоже. Ей это больше всего в нем нравилось после долгих лет, проведенных в мире не в меру раздутого эго своей матери и ее окружения.

Но от мистера Неприятность она такой иронии уж никак не ожидала. Ник Савас засмеялся, а потом улыбнулся.

— Видите, — сказал он, — я так и знал, что смогу заставить вас улыбнуться.

Эдди отказывалась становиться жертвой его притягательной силы.

— Я уже улыбалась. Я вообще много улыбаюсь, — возразила она.

— Да, но как часто вы улыбаетесь искренне? — поддел он ее.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но он пальцем коснулся ее губ и сказал:

— Потанцуйте со мной.

Он был само обаяние — глубокий баритон, изогнувшиеся в улыбке губы. И она с изумлением ощутила, как ее легонько кольнуло желание танцевать с ним.

Эдди обескураженно покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Спасибо.

— Почему нет? — спросил он и легонько сжал ее запястье, не отводя взгляд.

— Вы не должны спрашивать: «Почему нет?», — раздраженно сказала она. — Это дурной тон.

Уголок его губ приподнялся.

— А я думал, дурной тон — это когда вы мне отказываете.

Она залилась краской, как смущенный подросток.

— Извините. Я не могу.

— Не можете? Или не хотите?

Эдди решила ответить правдиво. Она пожала плечами и просто сказала:

— У меня болят ноги.

Ник изумленно на нее посмотрел, потом перевел взгляд на лиловые туфли с острыми носами на высоком каблуке, в которые были закованы ее ноги.

— Господи боже… — Он яростно осклабился на туфли, потом ухмыльнулся: — Идите сюда, — и потащил ее к столику на краю танцпола. — Сядьте.

Это было больше похоже на приказ, чем на приглашение, но перспектива дать ногам отдых была слишком уж заманчивой, и Эдди послушно села.

Она думала, он сядет рядом или, еще лучше, оставит ее и отправится на поиски другой партнерши для танцев. Вместо этого он опустился перед ней на корточки, и не успела она и глазом моргнуть, как он уже стянул с нее обе туфли и швырнул их под стол.

Она тихонько вскрикнула:

— Что вы…

— Не знаю, зачем только вы, женщины, носите такие ужасные туфли. — Ник покачал головой, укоряюще взглянул на нее своими темными глазами, пальцами лаская ее ступню.

Она уже хотела сказать, что это туфли Рианы, но его прикосновение начисто лишило ее дара речи. А когда он стал нежно двумя руками по очереди тереть ее ноги, она чуть не застонала. Это было просто божественно. И очень интимно. От этих его прикосновений она вся напряглась. Она хотела, чтобы он перестал. И все же чуть не вскрикнула от досады, когда он убрал руки.

— Ну вот. — Он встал. — Лучше?

Эдди подняла глаза и совсем смешалась, когда увидела, как властно он на нее смотрит.

Она смогла только кивнуть.

— Тогда потанцуйте со мной. — Он поднял ее и заключил в свои объятия.

Это было просто волшебно. Он закружил ее в вальсе. Она должна бы споткнуться, ведь она была без туфель, в одних чулках. Тем более что она всегда спотыкалась, когда танцевала. Она стеснялась, даже когда танцевала на собственной свадьбе. И все время помнила, как ее учительница танцев говорила, что у нее две левые ноги. Но сегодня с ее ногами все было хорошо, и они делали то, что и должны были делать, — следовали за ним.

— Что-то не так? — спросил он.

«Все. Ничего».

Эдди глазам своим не верила. Как будто это не ее тело. Как будто она Золушка.

Ее вообще здесь быть не должно. Она ведь здесь только ради Рианы.

Эдди инстинктивно огляделась в поисках часов. Но Ник не дал ей возможности определить время. Они скользили и кружились, ее освобожденные пальцы ног покалывало, а она все время так и ждала, что кто-нибудь похлопает ее по плечу и укажет на отсутствие туфель. Но, конечно, никто не смотрел на нее, а уж на ее ноги и подавно.