Дженнет Лавсмит - Золушка из Калифорнии

— Ну что ж, мисс Олтмен, — медленно проговорил Эммануэл, когда девушка остановилась перевести дыхание. — Я вижу, вы много думали над этим проектом.

— О да! — Девушка наклонилась к собеседнику, жалея, что не видит его лица. Тон его был уклончив: непонятно, заинтересовался он или остался безразличен.

— Вы спросили моего совета, и, говоря откровенно… — Ритт умолк на полуслове, дожидаясь, чтобы официант расставил десерт и подлил кофе. — Подумаем вот о чем. Маленький магазинчик — это хорошо. Но, как я уже сказал, оценивая возможности отдельного предприятия, следует охватить ситуацию в целом.

— Понимаю… — Патриция, вертя десертную вилочку, глубоко вздохнула

— Если вы посмотрите на статистические данные, то убедитесь, что такого рода магазинчики на восемьдесят процентов разоряются. Пудинг просто восхитителен. Превосходный выбор! Но вы так его и не попробовали…

— Нет, почему же… — Патриция поднесла к губам крохотный кусочек и с трудом заставила себя проглотить на удивление безвкусную, клейкую массу.

— Значит, вам эта идея не кажется многообещающей?

— Видите ли, дело в том, что малые предприятия, торгующие в розницу, не могут состязаться с огромными супермаркетами в отношении цен и объемов продажи.

— Понимаю, — снова отозвалась девушка убито. Это ей в голову не приходило.

— И посмотрите на своих потенциальных покупательниц. Думается мне, эти женщины рассматривают поездку за покупками в ближайший город скорее как приятную прогулку, нежели как неудобство. Кроме того, в городе широкий выбор больших универмагов, где у них уже заведены кредитные карточки. Нет, дорогая моя, — Патриция могла поклясться, что Эммануэл качает головой, — мне кажется, что ваше предприятие обречено на провал. — Он вздохнул.

— Но если в магазине будут продаваться изделия индивидуального пошива, которых не найти в другом месте?

— Какие, например?..

— Я собиралась выставлять модельные платья.

— Как вы это себе представляете?

— Видите ли, я модельер, и…

— Да неужели! — воскликнул Эммануэл, явно радуясь перемене темы. — Расскажите, как это такой красавице удается найти время для кройки и шитья?

— А вот удается, — заверила Патриция. — Видите ли, я люблю придумывать модели, и…

— А на любимое занятие время всегда найдется, а? Признавайтесь, о прекрасная леди, что вы еще любите?

— Ну я… — пробормотала Патриция.

Красавица… Прекрасная леди… Сама она не ощущала себя привлекательной. Напротив, бедняжка сейчас чувствовала себя несчастной и жалкой. Ничего не видит, ноги болят, ведет жалкую беседу просящим тоном. Такое впечатление, что из- под нее выбили опору! Что ей теперь прикажете делать? Шить — вот и все, что она умеет.

— Вы часто бываете в Нью-Йорке, мисс Олтмен?

— В Нью-Йорке? Я там никогда не была.

— Ну не ужасно ли? Непременно нужно съездить. Жаль, что я здесь проездом, мне очень хотелось бы увидеться с вами снова. Может быть, устроим небольшую экскурсию? Я с удовольствием покажу вам Нью-Йорк, а Нью-Йорку — вас. Послушайте, на Бродвее сейчас идут превосходные шоу, и… о, а вот и Роберт. Роберт, я пытаюсь убедить юную леди, что ей просто необходимо побывать в Нью-Йорке.

Патриция обрадовалась Роберту. Ей хотелось выхватить очки у него из кармана, сбросить туфли и уйти босиком. Но Роберт присел за столик, заказал кофе, и еще полчаса девушке пришлось мило улыбаться и вести светскую беседу, прежде чем настал желанный миг.

— Спасибо за ужин, мистер Ритт, — вежливо поблагодарила Патриция, когда они наконец встали из-за стола. — Я восхитительно провела вечер.

— И я тоже. Надеюсь, мы не в последний раз ужинаем вместе? Роберт, ты просто обязан убедить Патрицию поехать в Нью-Йорк. Вы знаете, что она там не бывала? Мы непременно покажем ей город.

Мартин Сазерленд допивал кофе и наблюдал, как Патриция уходит в сопровождении двух мужчин. Она взирала на одного из них с почтением и ловила каждое его слово.

А тот и рад!

Посмотри правде в глаза, одернул себя Сазерленд, если бы она смотрела так на тебя, ты бы тоже возгордился.

Мартин внимательно пригляделся к ее светловолосому спутнику. Самодовольный, надутый — все признаки преуспевающего бизнесмена налицо. Именно такой тип производит неотразимое впечатление на неуверенных в себе девушек. Вроде Патриции.

Сазерленд глубоко задумался. Неуверенная в себе. Да, точно. Забыла очки… Растеряха. И наверняка не знает, что есть на свете качества более ценные, более значимые, чем безупречная внешность? Вздорная, малодушная, тщеславная! Благодарение Господу, совсем не в его вкусе. Однако было что-то в ее глазах, в этом решительно вздернутом подбородке… Патриция. Патриция Олтмен. В справочнике должен быть ее телефон…

Едва оказавшись в машине, Патриция со вздохом облегчения сбросила туфли, без церемоний засунула руку в карман Роберта и вытащила очки.

— В жизни никогда больше не сниму их! — поклялась девушка, водружая очки на место. Машины, здания, огни светофоров и ночные тени немедленно сфокусировались, обрели четкость.

Очки в массивной оправе и с толстыми стеклами давили на точеный носик. Громоздкие, безобразные, но Патриция знала, какой беспомощной становится без них — в двух шагах ничего не видит. Целиком и полностью зависит от других! Нахал!

Должно быть, девушка произнесла последнее слово вслух, потому что Роберт удивленно воззрился на нее.

— Это ты про кого? Про Эммануэла? — недоверчиво переспросил он, выезжая на скоростную автостраду.

— Нет, я о другом. Я тут случайно столкнулась с одним… Надеюсь, никогда больше не увижу этого типа! — Девушка закусила губу, вспоминая слова незнакомца: "Если бы вы меня видели…"

— Вот я и удивился. Ясно как дважды два: Эммануэл от тебя без ума.

— Это неважно, — вздохнула девушка. Ее надежды на модный магазинчик развеялись в дым.

— Еще как важно! Он бы с тобою и не поздоровался, если бы ты выглядела так, как сегодня утром. — Роберт расхохотался. — Ты вошла в отель словно Золушка после встречи с доброй феей- крестной!

— Уж не считаешь ли ты доброй феей себя?

— Черт побери! Ты должна признать, что Ирен и я произвели самое невероятное превращение в истории человечества — и за рекордный срок!

— И все впустую! — Все, чему подвергли ее Роберт и мать — причесали, накрасили, втиснули в крошечные туфли, отняли очки, — пошло прахом!

Девушка пощупала мягкую ткань платья — одно из лучших ее творений. Теперь, прежде чем нести изделие в "Золотой наперсток", придется отдавать его в чистку. А получит она за него в магазине совсем немного — сколько бы за платье ни дали сколько бы ни стоил материал, сколько бы времени и труда ни затратила девушка на шитье. Вот будь у нее собственный магазин…