Девочка Шерхана (СИ) - Шайлина Ирина

— Ведро со шваброй возьми в кладовой, мой тут внизу, потом посетители уйдут, пойдёшь наверх.

— Полы? - уточнила я. — Мыть?

— Деточка, ты же не думала, что я тебя на свое место посажу? Документы донесешь. Три дня испытательного сроку.

Так я стала поломойкой. Сначала казалось - легко. Я даже придумала романтичную историю про то, что я жена декабриста. Теперь мой любимый в ссылке, и если я хочу быть рядом с ним, придётся жить в таких условиях. Внизу особо никого не было, тут одни кладовки да пару кабинетов - иногда мимо меня пробегали другие сотрудники. А потом меня позвали наверх.

Здесь - великолепие. Когда мои родители были живы, мы ходили по ресторанам иногда, но в таких никогда не были. Я сразу с ведром своим, от которого уже спина болит, потопала в зал.

— Куда пошла, - цыкнула мне одна из уборщиц. - Ты с ведром, как корова на льду, весь хрусталь переколотишь. Коридоры мой!

Я мыла. Потрешь пол, сполоснешь швабру с насадкой, отожмешь и снова трёшь.

— Эй, - позвал меня один из парней официантов. - Ты где живёшь? Через десять минут вахта повезёт по домам.

Тут я вспомнила, что дома у меня нет. Есть, но туда лучше не соваться.

— Я близко живу, — соврала я. — Сама добегу, едьте без меня.

Он кивнул, и скоро я осталась одна. Первым делом обувь скинула, пошевелила пальцами. Без мокрых туфлей сразу легче стало.

Я продолжила мыть, наслаждаясь одиночеством и боясь думать о том, что скоро мне придётся отсюда уйти. Ресторан был странным местом, но он давал мне защиту от дяди и уходить из него было страшно.

Но пока об этом я предпочла не думать.

Мне осталось только коридор домыть. Пятно дурацкое на полу, я его шваброй терла, а оно никак не оттиралось. Взяла в руки тряпку, намочила и опустилась на колени.

Незаметно для самой себя я запела. Петь я всегда любила, а песня скрашивала монотонный труд. Из-за песни я снова не услышала шагов, но разве можно услышать шаги тигра?

– Ты кто? - спросил он.

— Лиза, — ответила я.

Он усмехнулся. Глаза у него чёрные-чёрные. Была бы бабушка жива, велела бы держаться от него подальше. Но бабушки нет, а там внешний мир, страшный и злой. В нем меня ждёт дядя.

— Ты полы умеешь мыть, Лиза?

Я вспыхнула от стыда.

— Умею вышивать, - тихо ответила я. — Играть на фортепиано. Читать вслух пьесы по ролям. А полы мыть научусь.

Он покачал головой, а затем… Сзади ко мне подошёл, я со страху чуть тряпку не выронила. Совсем недавно надо мной пытался надругаться дядя, и мысль о том, что Шерхан сейчас захочет сделать то же самое, довела до ужаса. Но нет. Этот сильный и пугающий мужчина положил свои руки на мои, так что я словно в кольце оказалась.

— Наклонись чуть-чуть, - сказал он в моё ухо, и от его голоса толпа мурашек по коже. Я наклонилась и уперлась попой в его бедра, отчего покраснела ещё раз. А он ладони свои поверх моих сжал и показал, как тряпку правильно выжимать. С нее вода в ведро капает, а я стою ни жива, ни мертва. — Вот так, а дальше на швабру и  восьмерками, восьмерками…

И ушёл, а я вслед ему смотрю. Сердце колотится в груди, и как будто чувствую все на себе до сих пор его сильные смуглые руки, в татуировках — полоски, похожие на тигриную шкуру. Они на моих таким контрастом выделялись, как день и ночь.

Шерхан не пугал, как дядя. Из-за него со мной происходило то, чему я не могла сама найти объяснение.

Восьмерками мыть и правда легче оказалось, чем просто тереть в разные стороны, пятно я отмыла сразу, как обрела способность двигаться. Про меня все словно забыли и оставив ведро в кладовке я задумалась - куда идти? Не видит же никто, может остаться тут? Кладовая большая - вот инвентарь. Там чистые скатерти в индивидуальных пакетах после химчистки. Ворох тех, что только готовятся к стирке. Я соорудила себе гнездышко в самом дальнем углу.

И только потом осознала в полной мере, что произошло. Идти некуда, ночую втихаря в ресторане, от голода подводит желудок, дядя хочет меня убить, а я…полы мою. И полностью завишу от мужчины, который похож на бандита из самого жуткого фильма. Очень красивого бандита… Я всхлипнула и разревелась, так и уснула в слезах.

Утром проснулась первая и уничтожила следы своей ночёвки. От голода кружилась голова, но на посту я была раньше всех. В холле на полу тают снежинки - дверьми хлопали, меня отправили все вытирать к приходу гостей.

Потихоньку собирались люди, те, кто здесь работает. Видя, что я мою пол, они аккуратно отряхивали ноги и только потом входили. А я мою и плакать хочется — спина болит, на правой руке мозоль и кожа ладоней красная. Когда я уже закончила, дверь снова хлопнула и появилась она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Таких я тоже только в кино видела. Красивая. Шуба длинная падает складками до колен. Волосы тёмные струятся по плечам, губы алые, ресницы длинные, изящные брови… Она казалась королевой красоты. Королева же, не глядя на меня проплыла мимо, оставляя после себя снег и мокрые следы.

— Коврик же есть, - растерянно сказала я.

Макар, который тоже готовился приступить к работе, фыркнул и засмеялся.

— Коврики это для простых, для нас, - ответил он. - А она певица у нас. И не вздумай ляпнуть ей что нибудь, сразу с работы вылетишь. С хозяином она спит и себя хозяйкой чувствует…

Телефон лежал на столе экраном вверх.

Я то и дело поглядывал на темный дисплей: номер этот знали всего несколько человек, задействованных в операции. Анвар должен был отчитаться о том, как все идёт, но пока молчал.

День тянулся бесконечно медленно, так всегда бывает, когда ждёшь.

Не мандражировал, нет. Транзитные каналы давно налажены, никаких косяков за все время не всплывало.

Оставалось дождаться, чтобы партия оружия благополучно прибыла на склад для хранения, а оттуда дальше — ушла к покупателям.

К складам сейчас стягивалась охрана, этим занимался Шамиль. Территорию зачистили ещё неделю назад, все это время так постоянно кто-то дежурил из бойцов. Для общей безопасности я не ездил туда сам. Сейчас, пока я был в разработке федералами, это было небезопасно совсем. За мной следили, за всеми перемещениями, к счастью, как обойти все это, я тоже знал. Но все равно на складах не светился.

Включенный телевизор работал фоном, я щёлкнул несколько раз каналы, потом отшвырнул пульт. Сидеть здесь совсем невыносимо стало.

Потянулся за ключами от кабинета, что лежали на столе, но задел рукой чашку с остатками кофе. Она опрокинулась, разливая темную жидкость, капли забрызгали белоснежный манжет.

Я выругался грязно, чувствуя, что раздражение растет только.

Запонки расстегнул, стянул с себя рубашку, чтобы переодеться: в шкафу запасная одежда всегда хранилась.

Дверь за спиной отворилась без стука, я оглянулся, не сдерживаясь уже:

— Мать вашу, кто там такой бессмертный?

На пороге стояла Белоснежка, наша новая поломойка.

Хотя, полы мыла она отвратительно. Я вообще не понимал, какого лешего согласился взять ее на работу. Персонал у нас всегда проходил строгий отбор, а эту — пожалел, наверное. Не знаю.

Когда заметил ее в обуви не по погоде, в пальто с чужого плеча. Нужно бы заняться Белоснежкой, узнать, откуда ее черти привели в «Караван».

А она смотрела на меня во все глаза, рот чуть приоткрылся. Щеки бледные, выглядела она нездоровой. Пялилась, ни шагу, ни слова, я видел, как взгляд ее спустился от моего лица ниже, к груди, а потом она глаза закрыла и осела.

— Эй, Белоснежка!

Девка в обморок грохнулась, и явно не от моей неземной красоты. Лежит рядом со своим ведром, волосы разметались, платье задралось. Беспомощная совсем. Сердце сжалось на мгновение от жалости, я поднял девчонку на руки и понес на диван.

Она лёгкой оказалась, не весила почти ничего. Губы аккуратные, сейчас бескровные, длинные светлые ресницы, кожа чистая, нежная.