Пенни Джордан - Вечный инстинкт

— Очень убедительное объяснение, — злобно усмехнулся Сандер. — Неужели ты считаешь, что я действительно поверю в это, зная тебя? Ты вышла за меня замуж не ради близнецов, Руби.

— Это неправда, — возразила Руби. Какое право он имеет так плохо думать о ней? К боли примешался гнев. Сандер назвал себя дураком, но именно она оказалась дурой. Потому что любила его и надеялась, что достучится до его сердца с помощью своей любви.

— Я знаю тебя, — повторил он, и, услышав эти слова, Руби почувствовала, что терпение ее лопнуло.

— Нет, ты не знаешь меня, Сандер. Все, что ты знаешь обо мне, — это твое личное предвзятое мнение. Когда малыш родится, я сделаю тест на ДНК и докажу, что он или она — это твой ребенок, а также настоящий брат или сестра близнецам. Но к тому времени ты уже не сможешь узнать и полюбить своего сына или дочь, Сандер. Я не допущу, чтобы мои дети росли с отцом, который так обращается с их матерью. Ты любишь близнецов, я вижу это, но когда они вырастут, то переймут твое отношение ко мне, твою подозрительность и будут относиться так ко всем женщинам. Я не допущу, чтобы мои сыновья выросли в той же обстановке, что и ты — не умея распознавать любовь, не умея ее ценить и даже не видя ее.

Ты знаешь, в чем заключается мой самый страшный грех? В котором я раскаиваюсь больше всего? В любви к тебе, Сандер. Ты постоянно попрекаешь меня моим поведением в тот раз, когда мы впервые встретились, твердя, что я — распутница, которая сама привязалась к тебе. Но правда состоит в том, что мне тогда было семнадцать лет и я была девственницей. О да, ты можешь недоверчиво усмехаться, но так оно и есть: я была наивной и безрассудно глупой девочкой, которая после смерти родителей жаждала найти любовь и защиту, которые потеряла. Так вот, эта девочка убедила себя, что мужчина, сидевший на другом конце переполненного зала, — ее спаситель, герой, способный избавить ее от горя, боли и защитить своими объятиями. Вот в чем состоит мое преступление, Сандер: я идеализировала тебя и создала образ прекрасного принца, которым ты никогда не был.

А что касается других мужчин, в чьих объятиях, по твоим словам, я побывала, то их вообще не существует. Ни одного. Неужели ты действительно думаешь, что я могла поверить какому-нибудь мужчине после того, как ты поступил со мной? Да, своим поведением я, наверное, заслужила, чтобы ты считал меня глупой. Ты хотел тогда преподать мне урок, как я догадалась. Мне кажется странным только одно: почему ты никак не хочешь признать, что твой урок был успешным.

Я потребовала жениться на мне по единственной причине — я не сомневалась, ты откажешься и оставишь нас в покое. Но потом, поняв, что ты готов на все, лишь бы забрать близнецов, я согласилась выйти за тебя замуж. Дети должны расти в крепкой, любящей семье, с двумя родителями, которые не намерены расставаться. Я не раз говорила тебе об этом. Я выросла в такой семье и, естественно, хотела того же для своих сыновей.

То, что ты сейчас сказал, меняет все коренным образом. Я не хочу, чтобы ты отравлял мальчиков недопустимыми взглядами на жизнь. Младенец будет их настоящим братом или сестрой, но я уже сомневаюсь, что результат экспертизы ДНК убедит тебя в том, что это правда. Короче говоря, ты просто не желаешь в это верить. Тебе доставляет удовольствие думать обо мне самое худшее. Возможно, у тебя даже есть потребность в этом. Мне просто жаль тебя. Моя обязанность как матери — уберечь всех моих детей. Близнецы — очень умные мальчики и быстро поймут, что ты не принимаешь малыша. Отец для них — пример, и они, возможно, скопируют твое поведение. Так вот, я не допущу, чтобы это произошло!

Сначала Сандер решительно отверг гневную тираду Руби. Однако постепенно сквозь защитный барьер, предохраняющий от боли, живущей в нем с детства, стали пробиваться ростки чего-то нового. Они были такими слабыми, что Сандер, казалось, мог вырвать их с корнем. Но когда он попытался избавиться от них, сделать это было нелегко. В глубине души Сандер давно мечтал избавиться от цепей, сковывавших его и мешавших воспринимать реальность такой, какая она есть. Неужели какая-то часть его хочет принять сторону Руби? Борясь с раздиравшими его противоречивыми чувствами, Сандер отчаянно пытался найти выход.

«Это худшее из того, что могло случиться», — вздохнула Руби. Она предполагала, что Сандер разозлится, но ей не могло прийти в голову, что он откажется признать ребенка, которого она зачала от него. Ей следует возненавидеть его за это. Он достоин ненависти.

Надо как можно скорее покинуть остров. Но она не уедет отсюда без сыновей. Близнецы, конечно, будут ужасно скучать по Сандеру, но Руби и мысли не допускала, что они вырастут такими же, как он. Что они будут думать и чувствовать как их отец. Она не позволит, чтобы яд его горечи проник в их сознание.

Руби отвернулась. Глаза ее застилали слезы, но Сандер не должен видеть их.

— Нам не стоит продолжать этот разговор, — сказала она. — Ты никогда не изменишь свое мнение. Тебе, похоже, доставляет удовольствие думать обо мне самым наихудшим образом.

Не дожидаясь ответа, Руби направилась во двор, стараясь как можно быстрее уйти из спальни, прежде чем эмоции хлынут через край и из глаз польются слезы.

Сандер смотрел, как она уходит, и в душе его по-прежнему боролись противоречивые чувства. Руби дошла до мраморной лестницы, которая вела в нижнюю часть сада.

Усиленно моргая, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы, молодая женщина сделала шаг вперед, пропустила одну ступеньку и, споткнувшись, полетела вниз.

Сандер видел, как она упала и покатилась по мраморным ступенькам. Он выскочил из спальни и стремительно бросился к жене.

Она лежала в самом низу, у подножия лестницы. И была в сознании — пока. Когда Сандер с тревогой склонился над ней, Руби с мукой прошептала всего лишь два слова:

— Мой ребенок…

— Кажется, она приходит в себя. Руби, вы слышите нас?

Ее замутненное сознание постепенно прояснилось, и перед глазами возникли какие-то белые фигуры. Это были две медсестры и доктор. Все трое улыбались ей. Больница… Она в больнице?! Мгновенно Руби охватила паника.

— Все хорошо, Руби. Вы упали, покатившись по лестнице, но теперь все хорошо. Пришлось давать вам успокоительные средства в течение нескольких дней, чтобы тело ваше отдохнуло. Вы были очень слабы, находились на грани нервного срыва. Вам необходимо расслабиться.

Расслабиться… Руби положила руку на белую простыню, плотно прикрывавшую ее. Похоже, она лежит под капельницей.

— Мой ребенок? — простонала молодая женщина.

Медсестра, стоявшая ближе к ней, вопросительно взглянула на доктора.