Айрис Оллби - Незнакомый голос

— Хватит, Симона! — приказала Уиллоу дрожащим голосом. — Барбара никогда глаз с Дани не спускала, пока та была под ее присмотром. Вы не слушаете то, что мы вам говорим, Барбара не может сказать, что Расселл встретил Дани и повел покупать мороженое! Он намеренно забрал у меня Дани, а чтобы это сделать, ударил Барбару так, что она потеряла сознание!

Наконец она осмелилась взглянуть на Джордана. Он смотрел на нее с безумным сочувствием и вдруг нежно провел рукой по ее щеке, стирая слезы.

— Мой сын не способен никого обидеть, — с силой сказала Симона.

— Нет? — тихо, но с вызовом сказала Барбара. — Он не способен ни на что другое!

— Барбара, пожалуйста! — с отчаянием в голосе предупредила Уиллоу, догадавшись, что сейчас скажет Барбара.

Подруга посмотрела на нее серыми, полными сострадания глазами.

— Им нужно сказать, — мягко настаивала она. — Время пришло.

— Нет! — задохнулась она.

— Только так можно остановить Расселла, — сказала Барбара.

Уиллоу это знала, но сделать сама не могла.

— Расскажите нам, Барбара, — чуть слышно попросил Джордан.

Глаза его были непроницаемы.

— Что рассказать? — сказала Симона уничижительно. — Опять ложь про Расселла?

— Это не ложь, миссис Стюарт, — с сожалением добавила Барбара.

— Джордан, ты ведь не собираешься это слушать? — недоверчиво спросила Симона.

— По-моему, пора нам всем услышать правду, — тихо вставил Дэвид.

— Дэвид! — воскликнула Симона. — Да ведь они собираются вылить еще больше грязи на нашего сына!

— Ты так считаешь? — нахмурился он.

— Конечно, — отрезала его жена, — чтобы оправдать свое невнимание к Дани.

Дэвид покачал головой.

— Уиллоу всегда заботилась о Дани. Ты сама жаловалась, что она больше времени проводит с ней, чем с Расселлом.

Симона покраснела.

— Хорошая мать и жена всегда знает, как разделить свое время между мужем и ребенком!

Он наклонил голову, соглашаясь.

— Но за все время их брака я не могу припомнить, чтобы Уиллоу смотрела на Расселла иначе как со страхом и отвращением.

Симона задохнулась от гнева.

— Если она его боится, зачем согласилась опять выйти за него замуж?

— Вот это-то мы сейчас и выясним, — тяжело сказал Дэвид. — Расселл мой сын, и потому я люблю его, но даже в детстве он предпочитал разбить любимую игрушку, чем поделиться ею с кем-то еще.

— Ты сам говоришь, что он был ребенком, — нетерпеливо проговорила Симона. — Я не понимаю, как это связано с тем, что происходит сейчас.

— Не понимаешь? — вздохнул ее муж. — Может быть, и не понимаешь. Хотя я не думаю, что был единственным, кто заметил, как близки стали Джордан и Уиллоу во время ее пребывания на острове. Не правда ли, дорогая? — спросил он Уиллоу.

— Да, — от такого сочувствия в глазах ее заблестели слезы.

— Это смешно, — нетерпеливо отрезала Симона. — Она и Расселл собираются опять пожениться!

— Вы собираетесь? — Дэвид нежно заглянул Уиллоу в глаза.

Она с усилием вздохнула.

— Нет, я сказала ему, что не могу выйти за него замуж.

Она услышала резкий вздох Джордана, повернулась и умоляюще посмотрела на него. Он быстро взглянул на Уиллоу, а потом опять обратился к Барбаре.

— Расскажите нам, Барбара, — попросил он хриплым голосом.

— Да, — огрызнулась Симона, — расскажите, что сделал Расселл, чтобы обидеть Уиллоу, когда она его бросила и забрала у него ребенка!

Уиллоу побледнела, не в силах ответить, и только резко схватила руку Джордана, впившись в нее ногтями.

— Ребенка, — начала Барбара, — которого Уиллоу любит больше жизни… Ребенка… который родился, потому что ваш сын грубо и преднамеренно изнасиловал ее, так как только беременность заставила ее выйти замуж после того, как она ему отказала!

— Я этому не верю! — возмущенно подскочила Симона. — Это ложь, все ложь, чтобы прикрыть тот факт, что она хитростью женила на себе моего сына!

Уиллоу склонила голову и только сейчас поняла, что проколола Джордану кожу насквозь своими ногтями. Тот медленно достал снежно-белый носовой платок и стал сосредоточенно повязывать его поверх трех сочившихся кровью полукруглых ранок.

Изнасилование. Какое ужасное слово. И это было ужасно, больно, больно морально и физически.

Расселл сделал ей предложение на их третьем свидании, но к тому времени она уже знала, что не любит его, что просто ослеплена его внешностью и умом. Ей было семнадцать, она только что закончила школу, и его внимание очень льстило ей. Он был оглушен ее отказом, хотя быстро взял себя в руки, пригласив на ужин, просто как друга. Она согласилась, потому что чувствовала себя виноватой перед ним, но как она ни была против, он все же после ужина отвез ее домой.

Трудно себе представить, какие ужасные вещи за этим последовали: Расселл сказал, что она принадлежит ему и что он сейчас возьмет ее, несмотря на ее нежелание. Он изнасиловал ее, и ей было так стыдно, что она даже не смогла сказать об этом родителям.

Спустя пять недель она поняла, что беременна. Она была в ужасе при мысли о том, что с ней будет, ее охватила паника. Но ей не стоило волноваться: родители ее чуть не умерли от счастья, когда она им все рассказала, пропустив мимо ушей рассказ об изнасиловании и о том, что она чувствует себя виноватой за то, что «плохо себя вела». Они настояли, чтобы позвонить Расселлу и поздравить его с грядущим отцовством.

После этого все произошло очень быстро. Рассел был в восторге от того, что его мерзкая любовь принесла такие прекрасные плоды. Когда Уиллоу еще раз отказала ему, он купил ее родителям большой дом и повысил в должности отца. Когда она отказала ему опять, он стал шантажировать ее неродившимся ребенком и заставил-таки выйти за него замуж. В браке он вынуждал ее делать все через силу. Ни разу он не вторгся в ее тело так же грубо, как в первый раз, но никогда не чувствовал ответной реакции. Как она могла ответить мужчине, который ее изнасиловал!

— Он сказал, — голос ее охрип от боли, — что если первый раз не принесет результатов, то он возьмет меня еще и еще раз.

Она ни к кому не обращалась, говорила сама с собой, вспоминая, все еще стыдясь того, что с ней случилось.

— Да какая же женщина выйдет замуж за мужчину, который ее изнасиловал? — презрительно сказала Симона.

Тут Уиллоу подняла глаза, и ее захлестнула горячая волна гнева.

— Я была не женщина, я была семнадцатилетняя девочка с очень честолюбивыми родителями! — Она встала. — У меня никого не было, кроме них, а они хотели, чтобы я вышла замуж за Расселла!