Заболеть на всю жизнь тобой... - Надежда Жирохова

— Стой, — грубый бас его голоса доносится в спину.

Я не делаю попытки остановиться, просто, молча, ухожу.

— Клим, что происходит, я ничего не понимаю? — Последнее, что слышу я.

Я тебя отпускаю … навсегда …

Клим

Если бы мне кто-то когда-то сказал, что я буду жертвовать своей репутацией, честным мужским словом, и всем тем, что я нарабатывал годами, я бы не поверил. Рассмеялся бы такому шутнику в лицо. Всю сознательную жизнь я старался вылезти из грязи, добиться чего то в жизни и доказать …. Кому доказать? Себе? Нет, не себе, ей доказать, что я чего-то стою. Чтобы она по-новому взглянула на меня. Так зачем же мне все это, если сейчас она снова отдаляется от меня?

Все, что я читал в ее глазах за короткий промежуток времени, за те долбаные секунды, что она смотрела на меня, это опустошение. Она навсегда прощалась со мной.

Заиграй сейчас похоронный марш, я бы не удивился. Она уходила навсегда. Я подрываюсь с места, бросая вызов судьбе, но Маша успевает схватить меня за рукав. Оборачиваюсь. Смотрю на дорожки слез, стекающие по ее щекам, и чувствую себя мудаком, который сам загнал себя в эту ловушку. Она не виновата.

— Маш, ты хорошая, самая замечательная, и ты достойна лучшего. Пойми меня, я испорчу твою жизнь. Я не тот сказочный принц, какого ты видишь в своих мечтах, а раздолбай и конченный урод, не такой муж тебе нужен.

Ахи разносятся со всех сторон. Вспышки фотокамер, и даже чей-то плач, и я не понимаю, как мог довести ситуацию до такого.

— Клим, я люблю тебя, не уходи, пожалуйста.

Смотрю в ее заплаканные глаза и понимаю, что я слишком облажался. Чтобы хоть как-то задеть Дану, я обрек еще одного человека на страдания. Я эгоистичный подонок.

— Убирайся, — на меня надвигается ее отец, — ты еще пожалеешь о своем поступке, дочь я тебе не отдам.

Я молча киваю, и выхожу, расталкивая надоедливых репортеров.

— Скажите, пожалуйста, что вас связывает с Филатовой? Уточните, пожалуйста, Филатова Дана, и вы тайно встречаетесь? Подскажите, давно ли вы имеете тайную связь и как долго вы скрывали это от своей невесты?

— Отойдите с дороги, — взгляд, который я кидаю, заставляет отшатнуться всех.

— Клим, дружище, — Козловский заслоняет мне дорогу.

Я хватаю его за грудки и затаскиваю в дом.

— Охренел, — кричит он, вырываясь, и я с силой впечатываю кулаком ему прямо в нос.

Злость душит настолько, что мне хочется раз…ть его морду в хлам. Поднимаю его за ворот рубашки и с силой впечатываю в стену.

— Говори, что знаешь. Филатов, знакома такая фамилия?

— Я не знаю, что ты такое несешь?

— Говори, мать твою, иначе я разобью твою башку в хлам!

— Это все Эдик Туманов, я тут ни при чем. Они и без нас бы разорились, он лишь заслал своего человека и дело с концом.

— То есть ты хочешь сказать, что вы это все за моей спиной провернули?

Меня прошибает холодный пот.

— Я не причем, это все Туман, он сам вел этот проект, я лишь только пешка.

Я заношу руку и вижу, как он вжимается в стену и, шумно выдохнув, откидываю его в сторону. Скинув пиджак, иду к черному выходу, по пути набирая Эдика. Длинные гудки, как отсрочка до приговора.

— Клим, братан, прими мои поздравления! Извини, дела кое какие нарисовались, поэтому не смог на свадьбу приехать.

— Заткнись, урод, и выкладывай все по порядку. Фирму Филатова мы разорили?

— Филатов… ммм… припоминаю… ах да! Да там было все на мази.

— Можешь идти и рыть себе яму, жди, я скоро за тобой приду.

— Ты что там, перебрал, дружище?

— Кто, черт возьми, тебе давал право проворачивать эту аферу за моей спиной?

— Да ты все последние месяцы был занят своими делами, я не мог упустить такой здоровый кусок. Ты, Клим…

— Молчи … иначе я за себя не ручаюсь…

Я скидываю вызов и выгоняю из гаража свой мотоцикл. Теперь все становится ясно, как никогда. Я разорил фирму ее отца, сам того не ведая. Я виноват, и мне не оправдаться. Во всех документах прописана моя фамилия. Черт возьми, она не простит и не поверит.

Я навсегда потерял Дану. Первый раз в жизни мне становится страшно… У каждого человека в жизни приходит такой момент, когда, оглядываясь назад, хочется вернуться в прошлое и все исправить…Выжимаю педаль газа до упора, и рев мотоцикла разгоняет птиц…. Только вот ничего не изменить, и картинка не меняется. Ты по-прежнему моральный урод, с камнем в душе. Ветер раздувает мои волосы, и отметка на спидометре переваливает за двести….

Я кричу!!! Дикий нечеловеческий вопль вырывается из моего горла… Ничего не меняется… Это проигранный бой… Самому себе … Момент так и остаётся твоей фантазией, что можно навсегда все исправить… Вороны кругом … их так много, и они преследуют меня, грозясь выклевать глаза, их крики давят на перепонки. Эти полосы черно белые …. В глазах туман, лишь черные пятна мелькают, и мне не страшно.

— Не страаааашно … Не страшноооо…. Не страшноооо…… - кричу, как ненормальный, — не трогайте … не трогайте меня, чертовы воронныыыыы.

Я лечу на огромной скорости. Мощная волна воздуха, и адреналин просачивается в кровь. Они не отстают, налетают на меня со всех сторон. Отпускаю руль и стараюсь отмахнуться от них.

Ничего не выходит.

Ее лицо последнее, что мелькает перед глазами. Рев мотора и меня заносит…Скрежет… визг… глухие удары… Картинка исчезает, я кажется, лечу… Они больше не преследуют меня….

Никогда не будут преследовать ….

ГЛАВА 26

Дана

— Ты точно все обдумала? — Спрашивает отец, помогая мне выкатить чемодан на улицу, — самолет только через пять часов, а ты даже с сестрой не попрощалась.

— Папуль, я устала сидеть без дела, тем более в Чикаго я буду куда полезней, чем здесь. Не волнуйся, с сестрой мы еще десять раз созвонимся. Иди лучше успокой мать, знаю же, что сейчас скорее всего плачет на кухне.

— Да, она не успела с тобой толком и побыть, как ты снова уезжаешь. Береги себя, дочка.

Я целую отца в щеку и направляюсь к машине, волоча за собой свои вещи. Отец, махнув на прощание, заходит в дом, а я чувствую себя предательницей. Трусливо с моей стороны