Маргарет Мюр - Ева, моя Ева...

Комната оказалась почти пустой. Но Алан уже приоткрыл дверь в следующую комнату.

– Подожди! – шепнула, коснувшись его плеча, Ева. – Что, если Чарли ждет нас там? У тебя есть оружие?

Ее спутник молча кивнул.

Она хотела, чтобы Чарли оказался здесь, но боялась за Алана. Может ли она рассчитывать на него? Она хотела верить ему!

Они пошли дальше. Кухня выглядела так, будто ею никогда не пользовались: все стояло на своих местах и сверкало чистотой. Стол был тоже чистый и пустой.

– Что ты думаешь об этом? – спросил Алан.

– Чарли очень аккуратный человек. Это похоже на него.

Они вышли из кухни и очутились в холле.

– Попробуем сюда, – указал Алан на дверь перед собой.

Она вела в кладовую, забитую консервами и сухим молоком.

– Это любимая каша Рози, – показала Ева дрожащей рукой на пестрые коробки.

Следующая дверь вела в спальню. Мебель в ней – кровать, шкаф, ночной столик с лампой и кресло-качалка – была удобна, но безлика.

Открыв еще одну дверь, они оказались в ванной. На раковине лежала бритва, крем для бритья, мужская расческа и щетка.

– Он здесь, – выдохнула Ева.

– Ты узнаешь что-нибудь?

– Нет, но чувствую это всей кожей.

Они покинули ванную комнату и пошли по холлу к гостиной, такой же нежилой с виду. На стенах, оклеенных розовыми обоями, не было ни картин, ни украшений. Алан подошел к письменному столу и вдруг услышал крик, донесшийся из другой комнаты. Он оглянулся: Евы в комнате не было.

– Ева, где ты?! – крикнул он.

Ответа не последовало. Что случилось?

Страшная мысль пронзила его. Вдруг Чарли прячется где-то здесь… и он схватил Еву, когда она шла через холл… Жива ли она? Он пролетел через центральный холл, разделявший дом на две части, и, на цыпочках подойдя к открытой двери, заглянул внутрь.

– Ева!

Она стояла одна в центре комнаты, спиной к нему, и, услышав свое имя, повернулась.

– Я нашла миссис Тоби Трумен. – В руках у нее была игрушка Рози. – Вот она…

Алан смотрел, не понимая.

– Разве ты не помнишь игрушечного человечка, которого нашел у меня дома? Вот вторая половина этой пары. Я говорила, что их было двое. Рози подарили их в прошлом году на Пасху, и она назвала их «мистер и миссис Тоби Трумен», в честь учителя из воскресной школы и его добродушной жены.

Эту куклу Рози любила больше, говорила, что она похожа на настоящую миссис Тоби Трумен. Игрушка была у нее с собой, когда Чарли забрал ее.

– Ты уверена?

– Видишь эти швы? Я сама зашивала куклу, потому что из нее уже вылезала набивка, а Рози ни за что не хотела ложиться в постель без нее.

Алан осмотрелся. Эта комната была не похожа на другие помещения дома. Всю ее заполняли игрушки: куклы, клоуны, барабаны, миниатюрный китайский чайный сервиз, игрушечная мебель, пианино розового дерева с пожелтевшими клавишами слоновой кости и многое-многое другое. Никогда он не видел ничего подобного.

– Что это? – спросил он после минутного молчания.

– Игрушки моей дочери, – ответила Ева.

Алан огляделся и увидел, что здесь были не только новенькие игрушки. Ему бросились в глаза облупившееся лицо одной куклы и испачканное, все в пятнах, платье другой. Подняв разбитую чашку, он спросил:

– Ты даешь это своей дочке играть?

– Нет, не я. Видимо, это Чарли дал ей. Смотри!

Ева подошла к открытому стенному шкафу и вытащила груду старых платьев, сшитых в стиле прошлого века.

– Это не ее одежда. – Она выдвинула ящик с ночными сорочками и шерстяными чулками. – И это тоже!

Алан ничего не понимал.

– Разве тебе не ясно? – спросила Ева. – Посмотри на эту комнату! Это же настоящий музей!

Схватив что-то с ближайшей полки, она поднесла это к его лицу:

– Взгляни сам и скажи, что ты думаешь?

Алан уставился на фотографию девочки.

– Это не моя Рози, нет! – торопливо сказала Ева. – Посмотри на обороте.

Там была надпись: Розалин Терри, шести лет. Год 1896.

– Разве ты не видишь, что он делает? Он хочет, чтобы Рози заняла место его бабушки. Боже мой! Он пытается заменить моим ребенком давно умершую женщину!

Наконец Алан понял. Господи, каково же ей!

Он поставил портрет на место и обнял Еву.

– Ничего, – попробовал он успокоить ее. – Мы найдем девочку раньше, чем он успеет причинить ей зло. Она еще маленькая и забудет обо всем, когда окажется снова с тобой.

– Ты уверен?

– Уверен, – твердо сказал он.

– Даже не знаю, что делать. То я ненавижу его, то жалею. Он сумасшедший, как ты думаешь?

– Думаю, что сумасшедший.

Оставив Еву в гостиной, Алан отправился на поиски телефона: необходимо было дозвониться до шерифа раньше, чем вернется Чарли с ребенком. Он обошел весь дом. Телефона не было.

– Что же делать? – отчаялась Ева.

– Один из нас должен вернуться и позвонить шерифу.

Ей было понятно, кто этот «один».

– Нет, – сказала она. – Я не уйду из этого дома. Рози, только Рози!

– Но без ордера мы не можем ничего сделать. Кто-то из нас должен поехать.

– Вот ты и отправляйся!

– А если Чарли вернется, когда меня не будет? Нет, это слишком опасно.

– Поэтому я и остаюсь. Ты забыл, что он грозился сделать с Рози? Пойми, ты чужой не только для Чарли, но и для Рози тоже. Нет, – она покачала головой, – ты едешь звонить Доджу, а я остаюсь здесь.

Алан молча взял ее за руку и повел к окну.

– Почему мы не можем воспользоваться дверью? – спросила она.

– Она закрыта с той стороны.

Ева первой выбралась через окно и опять принялась за свое.

– Когда ты уйдешь, я спрячусь поблизости и буду его ждать.

– Я поймаю его раньше, чем он успеет зайти в дом. Обещаю, что ничего не случится с твоей дочкой.

Ева стояла возле крыльца, когда он начал протискиваться через окно, и вдруг она побежала. Он неудачно спрыгнул на землю, споткнулся, упал и ударился плечом. Пока он поднимался, женщина скрылась среди деревьев. Превозмогая боль, он устремился за ней, но нигде не нашел. Сколько он ни кричал, какие доводы ни приводил, Ева не отзывалась. Она исчезла.

Алан подождал еще несколько минут, пока наконец не осознал, что ехать придется ему. Чарли мог появиться в любой момент, а добираться до телефона примерно десять миль.

Он не хотел оставлять ее здесь одну, но что он мог сделать?

Алан быстро пошел среди деревьев, заметив, что скоро стемнеет, и крикнул:

– Ладно, Ева, ты выиграла! Я еду звонить. Но спрячься где-нибудь снаружи и ни за что не заходи в дом. Ты слышишь меня? Не приближайся к бывшему мужу, пока я не вернусь.

Он ругал себя за то, что не взял рацию, что не воспользовался служебной машиной. Нужно было думать! Он не имел права ошибаться, оплошность могла слишком дорого стоить…