Белла Баканнон - Наше маленькое чудо

Обувшись, он помог Алине одеться, затем подхватил ее на руки и быстро пошел к выходу, бормоча слова утешения.

Как и пообещал оператор, у входа в приемный покой их уже ждала бригада медиков. Положив Алину на каталку, они тут же увезли ее в смотровую. Итана попросили поставить машину на стоянку и воспользоваться главным входом.

Оказавшись в центре вестибюля, он начал растерянно вертеть головой по сторонам, не зная, куда идти дальше. Повсюду были указатели, но он ничего не соображал. Теперь, когда от него ничего уже не зависело, от его самообладания не осталось и следа. Он хотел быть рядом с Алиной и их будущим ребенком. Он нуждался в них, а они в нем. Его будущее находилось в руках врачей.

Если в ближайшее время ему не сообщат о состоянии Алины, он продолжит измерять шагами комнату ожидания и протопчет дорожку в напольном покрытии. Он без конца смотрел то на свои наручные часы, то на электронные на стене и напрягался всякий раз, когда в помещение заходил кто-то в медицинской униформе.

Его переполняло чувство вины. Ему не следовало идти на поводу у своего желания. В книге говорилось, что беременные могут заниматься сексом после первого триместра, если нет никаких проблем. Он ударил кулаком по своей ладони. Ему не следовало рисковать.

– Мистер Джеймс?

Повернувшись, он увидел молодого мужчину в белом халате.

– Я направил вашу супругу на УЗИ. Она хочет, чтобы вы были рядом. Пройдете со мной. – Они вышли в коридор, и он продолжил: – Осмотр не выявил никаких отклонений. Кровотечения нет. Сердцебиение у ребенка нормальное.

Итан испытал сильное облегчение, но чувство вины никуда не исчезло.

– Доктор, прошлой ночью мы занимались любовью. Это могло послужить причиной боли?

– Алина об этом упомянула, но было это причиной или нет, сказать сложно. Даже если УЗИ покажет, что все в порядке, мы оставим ее здесь по крайней мере до утра.

– Делайте все, что считаете нужным. Главное, чтобы с ними обоими все было в порядке.

Итан сидел на стуле в кабинете УЗИ и напряженно смотрел на счетчик пульса на мониторе аппарата. С того момента, как он сюда пришел, он не отпускал руку Алины. Прикасаться к ней было для него так же важно, как дышать. Ему было больно смотреть на свою жену, бледную, неподвижную и с иглой капельницы в руке.

– В коридоре есть торговый аппарат. Можете сходить выпить кофе, а я пока посижу с ней, – сказала медсестра, положив руку ему на плечо.

– Нет, – решительно возразил он. – Я должен быть здесь с ними.

Итан был рядом с Алиной, держал ее за руку, но его тепло впервые не могло ее согреть.

Когда ее живот пронзила боль, ее охватило отчаяние и предчувствие новой потери. С этого момента она была как в тумане. Ее внутренние барьеры выросли заново, поэтому, когда ее привезли на УЗИ, она закрыла глаза, не в силах смотреть на двигающееся пятно на мониторе. Итан то гладил ее по руке, то переплетал свои пальцы с ее, но она оставалась безучастной к его прикосновениям и не понимала, что он ей шепчет и о чем говорит с доктором.

Затем в какой-то момент внутри ее словно сломалась какая-то дверь, и на свободу вырвалось чувство, которое томилось в неволе много лет. Волна любви к будущему малышу, которая внезапно захлестнула ее, была такой мощной, что она застонала.

– Алина, тебе больно?

Встревоженный голос Итана вырвал ее из тумана.

Открыв глаза, она увидела его напряженное лицо с залегшей между бровей складкой и вдруг поняла, что оно стало для нее таким же родным, как лицо Колина.

Что она любит Итана и малыша, которого носит под сердцем.

Нет! Ей нельзя их любить. Ведь любовь – это огромный риск. Новой утраты она не переживет.

Снова закрыв глаза, она стала думать о том, какие места посетит, когда вернется в Европу. Это было намного безопаснее, чем вспоминать, как они с Итаном любили друг друга прошлой ночью.

Она спокойно прожила семь лет в эмоциональном вакууме, и ей следует туда вернуться, если она не хочет подвергать свое сердце новой опасности.

Алину выписали через два дня, и Итан отвез ее в дом в Голубых горах. Там они переночевали, а наутро вернулись домой в Сидней.

Она снова это сделала – выскользнула из постели, пока он спал. А ему так хотелось разбудить ее поцелуем и понежиться в ее объятиях.

С тех пор как Алина покинула больницу, прошло четыре недели. Все это время она жила в каком-то абстрактном мире, куда у Итана не было доступа. Она редко начинала разговор, почти не улыбалась и никак не реагировала на его прикосновения, хотя они спали в одной постели. Он, человек, построивший бизнес-империю, был здесь бессилен.

Он позволял ей проводить столько времени с Джиной, сколько она хотела, надеясь, что она откроет свою душу этой милой, доброй женщине. Он был внимательным и терпеливым, не надоедал ей своим присутствием, но постоянно давал ей понять, что, если он ей понадобится, бросит все дела и приедет к ней. Когда они ложились в постель, он целовал и поглаживал ее до того момента, пока она не засыпала. Он каждый день говорил ей, как много она для него значит и как сильно он ее желает, но ни разу даже не попытался заняться с ней любовью. Это было для него настоящим испытанием, но он не мог рисковать благополучием Алины и ребенка.

Этим утром он обнаружил ее на кухне. Она готовила себе травяной чай. У нее был понурый вид. Подойдя к ней, Итан приподнял ее подбородок и заглянул в ее глаза в надежде увидеть в них хоть что-то помимо бесконечной печали. Его надежды не оправдались, и он, сделав шаг в сторону, запустил пальцы в волосы. До сих пор он был с ней терпеливым, понимая, что она ни в чем не виновата и что ей нужно время, но сейчас его охватило отчаяние.

– Алина, поговори со мной. Мы справимся со всем этим вместе, но мне нужно знать, что ты чувствуешь и о чем думаешь.

Она отвернулась, и его отчаяние усилилось.

– Я ничего не чувствую. Ничего.

– Попытайся, дорогая. Ради нас. Ради нашего ребенка.

Ее плечи напряглись. Она покачала головой и произнесла голосом, который был выше обычного:

– Я не могу. Не могу.

Итан сжал руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней снова.

– Я не буду завтракать. Мне нужно побыть одному и подумать, – сказал он и направился к двери.

Его внезапный уход ошеломил Алину. Она видела Итана таким взвинченным всего один раз – когда в день их первой встречи он уходил от нее, узнав о ребенке. Тогда она пребывала в растерянности, поскольку не знала, увидит ли его снова. Сейчас ей было гораздо хуже. Она чувствовала себя одинокой и покинутой.

Дрожа всем телом, Алина опустилась на пол, обхватила руками колени и начала покачиваться взад-вперед.