Пенни Джордан - Тайна Софи

Эш стоял не двигаясь, отвернувшись от Софи. Она поняла, что Эш ее игнорирует, что он закрылся. Потому что она ему не нужна? Потому что ей нет места в его жизни?

— Ты вообще когда-нибудь меня хотел, Эш? Или просто притворялся, потому что тебе был нужен наследник?

— Нет, — смог выдавить из себя Эш. Он с трудом заставил себя повернуться и взглянуть на Софию. — Конечно, я хотел тебя.

Он и сейчас ее хотел. Ему захотелось показать, насколько сильно она желанна, но он должен думать о ней и о близнецах. На нем лежит ответственность за всех троих. Он — будущий отец, а не просто мужчина, находящийся во власти желаний.

— Но ты не был со мной уже несколько недель, и вот сейчас…

— Я думаю о тебе и о близнецах. Я не хочу… — Ему было сложно признаться, насколько ему близка Софи и еще не родившиеся сыновья. Но он заставил себя продолжить. — Я не хочу рисковать ими и… и тобой. Ты такая маленькая и хрупкая и носишь в себе близнецов. А если что-нибудь пойдет не так? Я себе этого не прощу. Хватит с меня смерти Насрин!

Комок подступил к горлу Софи. Она поняла, что Эш искренен. Против этих слов она ничего не могла сказать. Но почему он раньше ей не говорил об этом?

— Эш, женщина устроена так, чтобы вынашивать детей. И конечно, ты знаешь, что беременным можно заниматься сексом.

— Я не хочу подвергать тебя риску.

Теперь все его страхи были понятны. Но почему же он не объяснил ей все это раньше? Он не мог, поняла Софи. Эш старается избегать эмоций. Тепло, которое она ощутила, когда Эш объяснял ей свое поведение, сменилось ознобом. Прежние опасения вернулись к ней. Как же Эш будет вести себя с сыновьями? Так же отстраненно, холодно? Держать их на расстоянии? И почему? Только потому, что он дал себе клятву не поддаваться эмоциям?

Эш заметил перемену в Софи. Увидел, как она вдруг погрустнела и сникла.

— Что случилось? — почти испуганно спросил он.

— Я знаю, что близнецы уже много значат для тебя, Эш. Но боюсь, они этого никогда не узнают, если ты им этого не скажешь и не покажешь. Я боюсь, что ты отдалишься от них так же, как отдалился от меня. Я знаю, как это больно — иметь отца, которому до тебя нет никакого дела. Дети ведь не поймут, что ты любишь их, но не можешь или не хочешь этого показать, что считаешь проявление эмоций слабостью. Я хочу, чтобы наши сыновья знали настоящего Эша, Эша, которого знала я, когда была девчонкой, — доброго, понимающего, всегда готового выслушать. Эша, которого я так любила. Понимаешь, я хочу, чтобы ты стал таким отцом для наших детей, но я боюсь, что они никогда не увидят тебя таким, каким я знала тебя. Ты слишком замкнулся, я знаю, ты отстранишься от них, и они никогда не поймут, что ты их любишь!

Слова Софи прозвучали как гром среди ясного неба. Эш никогда не задумывался над этим. Ее слова срывали все замки и засовы, на которые была закрыта его душа. Он понял, что боится быть тем прежним Эшем, о котором говорила Софи. Эшем, который не боится открыться и показать свою любовь к детям. Мужем, который… который не боится показать свои чувства к жене?!

— София! — Его голос предательски задрожал. — Я обещаю, что буду для наших детей тем отцом, каким ты хочешь меня видеть. Я постараюсь быть тем Эшем, которого ты помнишь. Наши дети никогда не усомнятся в моей любви к ним.

— Эш, спасибо…

— А что касается того, что я не хочу тебя…

Эш крадучись, как барс, подошел к Софи и начал целовать ее медленно, нежно, легко привлекая ее к себе так, чтобы она почувствовала, насколько сильно он желает свою юную жену. У Софи закружилась голова, она не могла не ответить на его ласки.

— Я не могу рисковать тобой и детьми, понимаешь? — В шепоте Эша слышалось желание.

— Ты не навредишь нам, — прерывающимся голосом ответила Софи. — Мы можем любить друг друга осторожно, нежно, но… любить!

Дрожь, пробежавшая по телу Эша, была красноречивее слов. Он легко подхватил ее на руки и отнес в постель. Нежно, словно боясь причинить вред, он раздел ее и прикоснулся к ее обнаженному телу.

Неужели она могла подумать, что изменения, которые произошли с ее телом, могут оттолкнуть его? Если это так, то он сейчас покажет, насколько Софи была не права. Эш начал медленно и нежно целовать ее, исследуя своими губами ее сладкие, полные желания губы. В этот поцелуй Эш вложил все свое желание, всю благодарность за те маленькие жизни, которые были сейчас рядом с ними. И Софи ответила яростно, страстно. Ее руки обхватили тело Эша. Он слышал, как бьется сердце его жены…

Софи задохнулась от нежности и желания, когда Эш положил руку на ее округлившийся живот. В этом жесте была особая теплота, это был контакт ее, Эша, и их еще не рожденных детей.

Однако Софи была нужна не только теплота. Ей было нужно нечто большее. Ее тело жаждало любви, жаждало любимого мужчину. Эш, конечно, почувствовал это и постарался показать ей другую сторону любви — не яростную и страстную, а нежную и теплую. Он целовал ее живот так нежно, как может его целовать мужчина знающий, что там, под этой нежной кожей любимой женщины, находятся их дети. Любимой? Эш вздрогнул. В это же время он почувствовал, что Софи плачет. Он испугался, что причинил ей боль, что что-то сделал не так.

— Софи, милая, что такое?

— Эш… мне кажется… — Она не могла продолжать, ей было страшно, она боялась отпугнуть Эша, но остановиться она тоже не могла. — Я снова в тебя влюбилась, нет, я люблю тебя! Я знаю, что ты не любишь меня, что тебе не нужна моя любовь. Я просто хочу тебе это сказать и никогда больше не буду тебе досаждать такими признаниями!

Эти минуты навсегда запечатлелись в памяти Эша. Он почти физически почувствовал, как рушатся последние барьеры, выстроенные им. Он увидел, как на влажное от слез лицо Софи капают его собственные слезы. Он, который не проронил ни одной слезинки ни из-за боли, ни из-за горя, плакал, потому что причинил Софии боль. Боль не физическую, душевную. Эш вдруг ясно осознал, что любит Софию, тем сильнее его ужаснули муки, которые он причинил своей любимой.

— Мне нужна твоя любовь, Софи, — прошептал Эш. — Мне она очень, очень нужна! Мне кажется, именно ее я ждал всю свою жизнь… Я понял это уже давно, но не мог до конца себе в этом признаться. Теперь я понял, что просто боялся. Боялся признаться себе, как много ты для меня значишь, боялся признать свою привязанность к тебе. Сначала мне казалось, что легче притвориться, что ничего не происходит. Легче придумать для нас определенные правила поведения, разумные и логичные, чем сблизиться друг с другом. Я понимал, что происходит со мной, но старался не замечать, даже боролся с чувствами, которые овладевали мной! Отталкивая тебя, я таким образом наказывал себя за одни только мысли о чувствах к тебе.