Кэтрин Манн - Будь со мной

— Ты действительно думаешь, что я предала вас? — спросила Шеннон. — Что я подвергла остров и его обитателей опасности ради денег? — Злость и обида все больше овладевали ею. — Это мне никогда не было нужно. Мы с сыном прекрасно проживем без вас и вашего кинозала. — Она схватила его за руку. — Отвечай же, черт побери!

— Я не знаю, что думать. — Тони потер переносицу. — Может быть, это вышло случайно? Ты позвонила приятелю, потому что заскучала по дому, а этот приятель нас продал.

Но у нее нет приятелей. И кажется, Тони тоже нет…

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Либо ты доверяешь мне, либо нет.

Он обнял ее за плечи:

— Я хочу, чтобы у нас было общее будущее. Боже мой, Шеннон, я собирался сегодня вечером просить тебя стать моей женой. Я хотел привести тебя в церковь и сделать предложение.

Не случись этого кошмара, Шеннон была бы на седьмом небе от счастья. Сегодня вечером она праздновала бы свою помолвку, потому что, конечно, сказала бы «да». Но теперь это уже невозможно.

— Ты считаешь, что мы можем пожениться, хотя не доверяешь мне? — Предательство Тони жгло душу. — Тебе следовало добавить в твой букет несколько азалий. Говорят, они символизируют недолговечную страсть.

Она высвободилась из его искусительных объятий. Рана ее ширилась, болела.

— Черт возьми, Шеннон! — Тони сделал шаг к ней.

— Остановись! — Она вытянула руку. — Не подходи ко мне.

— Куда ты собралась? Мне надо знать, что ты в безопасности.

— Вы уже установили сигнализацию в моей квартире?

Тони кивнул:

— Но запрет на распространение информации еще не наложен. Новая волна скандалов в связи с происхождением Элоизы…

— Новые замки и сигнализация пока сойдут. Мне надо найти Элис и попросить ее сделать нужные приготовления. — Шеннон вздернула подбородок. Теперь, когда сердце женщины было разбито, у нее не осталось ничего, кроме гордости. И ребенка. — Мы с Колби возвращаемся домой.

— Где Шеннон и ее сын?

Вопрос отца как молотком ударил по и без того тяжелой голове Тони. В кабинете отца он налил себе немного коньяку, не желая пить баскское вино, которое будило воспоминания. Шеннон в его объятиях, аромат цветов…

— Ты прекрасно знаешь, где они. Тут ничто не проходит мимо тебя.

Последние два часа отец и сын обсуждали последствия случившегося. Пресса неистовствовала. Известие о родстве Элоизы с семьей Медина подогрело страсти. Тони было больно думать, что Шеннон имеет к этому какое-то отношение, хотя он пытался утешиться мыслью, что все произошло случайно.

Если она поступила неосторожно, он мог бы ее простить. Шеннон трудно учесть все требования безопасности столь высокого уровня. Если бы она призналась, у них был бы шанс.

Старый король отвернулся от компьютера:

— По-видимому, я знаю не все, что происходит в моем доме. Я доверяю кому-то, кому не следует доверять. — Тони попытался сказать что-то, но Энрике нетерпеливо перебил его: — Не будь глупцом. Не действуй импульсивно. Думай головой, а не сердцем.

— Как всегда поступал ты? — не выдержал Тони. У него не было сил выносить словесные игры отца. — Спасибо, не надо.

Обещанный месяц пройдет, и ноги его больше не будет на этом острове. Раньше воспоминания о жизни здесь были невеселыми, теперь они выворачивали его наизнанку.

Энрике наполнил свой стакан и тут же опорожнил его.

— Я доверился сердцу, когда покидал Сан-Ринальдо. Я так боялся за жену и сыновей, что не до конца продумал план побега.

Непоколебимый Энрике признает, что совершил ошибку? Тони потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это событие.

— Ты решил сыграть роль приманки? — усмехнулся он. — Звучит очень благородно.

— Не в этом дело. — Энрике опять наполнил стакан и задумчиво смотрел на янтарную жидкость. Во время болезни король ни разу не проявил слабость, но сейчас он был беззащитен перед призраками прошлого. Тони никогда не видел его таким. — Я самовлюбленно решил, что мой план идеален. Я руководствовался сердцем, а эти убийцы прекрасно знали, как воспользоваться моими слабостями.

Тони отставил свой стакан, не выпив ни капли. Сочувствие к отцу обожгло его. Он вдруг понял, каково сейчас приходится старику. Понял потому, что одна женщина заставила его посмотреть на Энрике с совершенно иной стороны.

— Ты сделал тогда все, что мог.

Сможет ли он сказать то же самое о себе, если речь зайдет о Шеннон?

— Я хотел все исправить, поселившись на этом острове. Я изо всех сил старался обеспечить надежное убежище моим сыновьям.

— Но мы отказались от защиты.

— Это не важно. Уезжая, вы увозили с собой умение постоять за себя, проложить себе дорогу в этом мире. И я горжусь вами.

Простые слова Энрике потрясли Тони. Отец не сказал ничего, ранее не известного, но в нем родилось и окрепло нечто новое. Понимание. Мать связала ему серебристый плед, чтобы он чувствовал себя защищенным. Так же поступил и отец. Пусть его методы не были идеальными, но ведь и ситуация отнюдь не была нормальной.

Это понимание, вероятно, отразилось на его лице, потому что отец одобрительно улыбнулся:

— А теперь, сынок, подумай о Шеннон, призвав на помощь логику, а не порывы влюбленного мальчишки.

Влюбленный мальчишка? Увы, это была правда. Тони любил ее, и это чувство затуманило его разум.

Он любит Шеннон, а потому следует успокоиться и вспомнить все, что ему о ней известно.

— Она от природы осторожная женщина, — начал Тони, — и не сделает ничего, что может повредить ее сыну. Если бы она хотела куда-то позвонить, то спросила бы у тебя или у меня, безопасно ли это.

— И какие же выводы ты делаешь?

— Мы не видели лица звонившей женщины. На ней был пляжный халат Шеннон. Следовательно, звонил человек, до тонкостей знающий нашу охранную систему и сумевший не показать свое лицо. Это женщина с похожей фигурой. Женщина, которая преследует свою выгоду и не слишком предана семье Медина. — И вдруг его осенило. — Элис?!

— Я бы поставил на нее. — Грозная ярость в голосе Энрике не предвещала ничего хорошего. — Ведь это она заказывала одежду для Шеннон. Ей ничего не стоило купить такой же халат…

Значит, Шеннон не сделала ничего дурного.

— Боже! — воскликнул Тони. — А не она ли навела «Глобал интрудер» на Дуарте? Как они смогли узнать его на фотографии? — Он положил руку на плечо отца. В первый раз за четырнадцать лет. — Где, к дьяволу, сейчас Элис?

— Оставь Элис мне. — Король опять взял командование на себя. — Разве у тебя нет более срочного дела?

Тони посмотрел на часы. До отплытия катера осталось всего пять минут.