Бьюла Астор - Линия судьбы

— Сэлли Вудсток? — заикаясь, забормотала она.

— Да, настоящая Сэлли Вудсток! — Сэлли мрачно улыбнулась ей. Воспользовавшись замешательством девушки, она прошла в холл. — Так где он? — Она осмотрелась. — Мне нужно поговорить с ним, у меня очень мало времени.

— Он на кухне.

Девушка показала на приоткрытую дверь. Но в этот момент дверь распахнулась и, широко улыбаясь, оттуда показался Клив.

— Вот это сюрприз!

Он пошел навстречу Сэлли, будто страшно обрадовался, увидев ее здесь.

— Как ты узнала, что я здесь живу со своей кузиной?!

Сэлли нахмурилась. Его ложь и предательство были так очевидны! А она, к своему удивлению, держится так спокойно и почти равнодушно. Ей казалось, что их встреча будет более драматичной. Единственное ее задевало, что она была столь наивна и не разгадала раньше, какой он наглый обманщик и жалкий трус.

Она продолжала сверлить его взглядом.

— Ах вот оно что, она — твоя кузина? Боюсь, что твоей кузине, равно как и тебе, придется отвечать за многие вещи!

Клив продолжал улыбаться, но веселый огонек в его глазах исчез.

— О чем ты говоришь? Входи и выпей чашечку чаю.

— Пропади он пропадом твой чай. Я здесь по делу.

На секунду она замолчала, собираясь с мыслями для окончательной атаки, и в этот момент заговорила девушка:

— Клив, мне кажется, она знает, в чем дело.

— Знает? Что она знает?

Он продолжал играть в кошки-мышки, но Сэлли прервала его:

— Да, твоя девица, прости, твоя кузина права. Я прекрасно знаю, чем вы занимались. Как ты использовал мои связи с местными художниками, чтобы обманывать меня и их. Ты продавал работы Кэрин под фальшивым именем и нагло присваивал себе все доходы!

Она гневно уставилась на него.

— Как ты мог, Клив? Я так доверяла тебе!

— Я не знаю, о чем ты говоришь!

У него на лице было написано недоумение и оскорбленная невинность. Какой же он отличный актер! Не удивительно, что она так слепо доверяла ему. Его наглость, равно как собственная глупость и наивность, вызвала у нее приступ ярости.

— Лжец! — Она пошла на него, ее руки были сжаты в кулаки. — Ты не только обворовывал местных художников, я уверена, у тебя было много и других жертв. Ты еще посмел замарать мое имя своими махинациями! — Она мельком посмотрела на блондинку, стоявшую в стороне и внимательно слушавшую Сэлли. — Ты что, надеялся, что если все обнаружится, вся вина падет на меня?! Ты — жалкий жулик, Клив! Как же я не обнаружила этого раньше?!

— Я — жулик?!

Неожиданно поведение Клива резко изменилось. Исчезла фальшивая улыбочка. Губы скривились в жестокую гримасу. Он разом сбросил с себя маску непонимания и пошел в наступление.

— Ты можешь считать меня мерзавцем и жуликом, но я гораздо лучше разбираюсь в бизнесе, чем ты! Ты ни черта не смыслишь в делах! Ты что, серьезно считала, что все, что мне нужно от жизни, это работать в крохотной лавчонке где-то в глухомани? — Он презрительно захохотал. — Ты просто сошла с ума. Ты простушка и дура, я тебя использовал, использовал с самого начала!

В первый раз с тех пор, как она вошла в этот мрачный холл, Сэлли растерялась. То, что он говорил, просто чудовищно. Пусть она поняла это раньше, еще до того как вошла сюда, — да, Клив с самого начала цинично использовал ее, — но слышать это от самого Клива было для нее слишком тяжело.

Она услышала, как зазвенел звонок, и сказала дрожащим голосом:

— Теперь твоя игра закончена. Я позабочусь об этом!

— Ты-ы-ы?

Опять прозвенел звонок, на этот раз более настойчиво, но Клив не обратил на него никакого внимания. Он снова начал наступать на Сэлли.

— Я не думаю, что тебе удастся чего-либо добиться. Это не так легко. У меня все схвачено. Ты можешь помешать мне кое в чем, но остановить меня ты не сможешь никогда! — Он злобно улыбался, больно тыча длинным костлявым пальцем ей прямо в грудь. — Почему бы тебе прямо не отправиться в свою маленькую деревушку тебе там самое место — продолжать жить на доходы своей жалкой лавчонки и рисовать бездарные наивные картинки, которые ты никогда не сможешь никому продать! Ты можешь существовать только там! — Его палец долбил ей грудь, толкая ее все ближе к выходу. — Давай, — командовал он, — убирайся отсюда!

Сэлли хотела оттолкнуть его руку, но чуть не упала, зацепившись каблуком за дыру в поношенном истертом ковре. Черт побери, подумала Сэлли. Все кончится тем, что я упаду на этот грязный пол!

Но судьба приберегла этот финал для Клива!

Она почувствовала сильную руку у себя на талии, удержавшую ее от падения. Затем мощный кулак Джоша просвистел над ее плечом и здорово стукнул прямо в челюсть Клива. Звук удара эхом отозвался в темном холле.

— А ну убери свои лапы от нее! — Сэлли услышала команду Джоша. — Если ты желаешь с кем-то подраться, попробуй это сделать со мной!

Но Клив уже был не в состоянии драться с кем-нибудь. У него широко раскрылись глаза, когда он неловко попятился назад и с шумом грохнулся на задницу. Потом, едва выговаривая слова, он спросил:

— Кто вы такой, черт возьми?

— Я тот, кого ты видел в своих самых страшных снах! Ты меня еще узнаешь! — Джош вышел вперед и остановился прямо перед распростертым на полу Кливом. — Именно я позабочусь о том, чтобы остановить тебя! Полностью, окончательно и бесповоротно. И не думай, это будет совсем не трудно сделать! Так что выкрутиться тебе не удастся. — Он смотрел на Клива почти инквизиторским взглядом. Взгляд Джоша редко кто мог выдержать. — Полиция уже все знает о тебе. У них в руках все детали твоего мошенничества. Поэтому не стоит даже пытаться бежать. Если бы я был на твоем месте, я бы добровольно сдался полиции. — Джош повернулся к Сэлли. — А теперь пошли отсюда!

Он взял ее за руку и повел к двери, мимо Клива и его блондинки-сообщницы, застывшей на месте с широко раскрытыми глазами. Казалось, она не могла прийти в себя от шока.

— Противно находиться в этом месте, нам нужен глоток свежего воздуха!

Сэлли благодарно шла за ним по тротуару к машине. Она понимала, что сама не смогла бы довести до конца этот отвратительный разговор.

Джош бережно, словно больную, усадил ее в машину. Затем сам сел на водительское место, протянул руку и застегнул на ней ремень безопасности.

Сэлли чувствовала себя беззащитным ребенком. Беспомощным и абсолютно беззащитным. Она не могла ни говорить, ни двигаться. Она вообще ничего не могла делать. Казалось, весь кошмарный смысл происшедшего только сейчас начинает доходить до нее. И справиться с этим она могла только одним способом — совершенно отключиться от реальности. Не говорить, не двигаться, забиться в защитный кокон молчания и неподвижности. Едва дышать. Ни о чем не думать.