Марта Гудмен - Люби меня такой

Ему с ней хорошо — вот и все, что он сказал ей.

Ему и было хорошо. И ей тоже. Она с этим согласилась.

Но достаточно ли этого, чтобы привязать и удержать ее? Он не знал.

Сейчас он ничего не мог предпринять, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.

Он утешал себя тем, что Рим — огромный город. Расписание тура очень насыщенное. Вероятность случайной встречи с Джоном практически равняется нулю. Работа у Кэт очень напряженная. Кевин хорошо знал, что значит провести в обществе его матушки хотя бы один день. А он знал, насколько развито в Кэт чувство ответственности, и не сомневался, что Кэт не станет пренебрегать своими обязанностями.

Кевин глубоко вздохнул и сжал ладонями виски.

Она вернется к нему, в этом не может быть никаких сомнений.

Он лишь теряет время и понапрасну изводит себя, воображая ужасы, которые наверняка не произойдут. И все же Кевин чувствовал себя спокойно только, если мог полностью контролировать ситуацию. А в том, что касается Кэт, ни о каком контроле речи не идет.

Поэтому он не находил себе места.

Кэт быстро поняла, что путешествовать с Розмари, — одно удовольствие. Ей нужно было лишь подсказывать, куда явиться и в какое время, да еще следить, чтобы она, не забывала веши в гостинице. Впрочем, работа сотрудников туристической компании была выше всяких похвал, и для Кэт почти не оставалось работы. Розмари добродушно принимала подсказки, шутливо подтрунивая над собственной забывчивостью, называла себя старой маразматичкой и была благодарна Кэт за заботу.

Полет был настоящей сказкой. Вместе с ними летело почти две сотни туристов — взволнованная многоцветная толпа. Праздничное настроение было столь заразительным, что шампанское, которое щедро разносили стюардессы, мало, что могло добавить к общему веселью.

— Как же я рада, что ты летишь со мной, — радовалась Розмари.

Ее глаза светились счастьем и предвкушением удовольствий. Она взяла с подноса уже третий бокал шампанского.

— И я тоже рада, — улыбнулась Кэт. — Но вам хватит шампанского, Розмари. Не то завтра будете мучиться похмельем.

Розмари расхохоталась.

— Не волнуйся, деточка, я не напьюсь. Просто хочется кое-что отпраздновать.

Кэт недоуменно приподняла брови, а Розмари доверительно наклонилась к ней.

— В четверг Кевин получил развод. Наконец он освободился от этой мегеры.

— Да, это хорошо, — спокойно сказала Кэт.

Она недоумевала — какой реакции ждет от нее Розмари.

— Если бы он встретил подходящую женщину, он стал бы для нее превосходным мужем, — сказала Розмари, испытующе глядя на Кэт.

Кэт почувствовала, как щеки и шею заливает краска. Зачем Розмари говорит с ней об этом?

— Неудавшийся брак все люди переживают по-разному, — вздохнула Кэт. — Многие потом так и не женятся.

— Но Кевин мечтает о детях. И я уверена, что он женится снова и захочет ребенка, а то и нескольких, — возразила Розмари.

— Мужчины могут заводить детей, когда им вздумается, — сухо сказала Кэт. — Это женщины должны прислушиваться к биологическим часам, которые тикают неумолимо.

Розмари вздохнула.

— Ты права, деточка. Мой покойный муж обожал меня. Так любил, что не хотел заводить детей, боялся, что дети помешают нашим чувствам. Я родила Кевина уже в преклонных годах. А других детей иметь не смогла. Кевин всегда хотел иметь братьев и сестер. Я уверена, что в своей семье он захочет много детей.

— Если захочет, значит, они будут, — улыбнулась Кэт. — Кевин всегда добивается, чего хочет.

Розмари пристально взглянула на нее.

— А ты хочешь детей, Кэт?

Кэт снова залилась краской.

— Когда-нибудь, — уклончиво ответила она.

Розмари вздохнула.

— Господь не дал мне побыть бабушкой, а мне так хочется повозиться с внуками. Твоя мать поистине счастливица.

Кэт улыбнулась.

— Да, она особенно любит близнецов, потому, что они мальчишки. Дочек у нее и так слишком много. И внучек трое.

Розмари вздохнула.

— А я всегда мечтала о дочке.

К счастью, разговор принял безопасный оборот. Розмари перестала рекламировать Кевина в качестве идеального супруга, и Кэт смогла расслабиться. Ей не хотелось рассказывать Розмари о том, что у нее с Кевином близкие отношения, но и обманывать ее не хотелось. Все произошло так быстро, Кэт нужно было время, чтобы подумать о том, что произошло, и решить, как ей жить дальше.

Кэт сразу влюбилась в Италию. Рим поверг ее в настоящий шок. Дело в том, что их город был современным и самые старые здания были построены в лучшем случае в конце девятнадцатого века. В Риме Кэт оказалась совершенно выбита из колеи необыкновенной аурой, которой отмечены все древние сооружения.

Рим по преданию был основан в восьмом веке до нашей эры, ровным голосом сообщил гид. Причем по устному преданию, поскольку письменности в те времена еще не существовало.

Кэт чуть не ахнула. Сведения, которые она когда-то нехотя зубрила в школе, вдруг предстали в совершенно новом свете.

Рим поразил ее необыкновенным смешением древнего и современного, гигантского и миниатюрного, вычурного и лаконичного. Задрав голову, она до головокружения всматривалась в величественные стены древнего Колизея, на арене которого в древности были убиты тысячи рабов, а в раннее, христианские времена — святых великомучеников.

Но не меньшее впечатление, чем громада Колизея или гигантские остатки статуи императора Константина, у которого указательный палец был в человеческий рост, произвел на нее маленький храм Весты. Совсем крошечный, у Розмари зимний сад больше! Но какие жестокие законы были у ордена весталок! Оказывается, весталку, которая утратила целомудрие, заживо хоронили!

Цивилизация — вообще понятие относительное, пришло в голову Кэт. Как соотнести эти варварские обычаи с высочайшей культурой строительства? Кэт поразил тот факт, что, прежде чем возводить сооружения на Капитолийском холме, древние зодчие сначала соорудили дренажную систему и клоаку для отвода сточных вод.

Из рассказов гида Кэт вынесла впечатление, что своему невероятному взлету ранний Рим, обязан прежде всего своеобразной теории и практике управления. Крепкая и мудрая военная дисциплина, чувство меры и здравый смысл, безусловное подчинение законам, а над всем этим — прочные связи в семье, определенная строгость и порядок в поведении, восходившие к древнему культу дома и семьи.

Она размышляла о том, как много потеряло современное общество, добившись независимости для каждого из своих членов. Теперь почти не встретишь больших патриархальных семей. Ей вовсе не хочется жить одной, но возвращаться к родителям тоже не хочется. Ей тридцать лет, у нее своя квартира (она почти закончила выплату банковской ссуды). Но она одна. Ей не с кем разделить свой с таким трудом приобретенный дом. Ее соседи менялись, словно корабли, ненадолго заходящие в порт.