Кэролин Крафт - Слезы зимы

После того, как он выехал за пределы Сиэтла, снег повалил плотной стеной — как и в тот день, когда он встретился с Дианой после разлуки.

О том, чтобы ехать быстро, можно и не мечтать.

Брайан включил радиоприемник. На всех станциях играла современная музыка, и он щелкал кнопками, пытаясь найти что-нибудь подходящее под настроение. Наконец просто услышал голос ди-джея и оставил эту волну.

— …Вот мы все о предках говорим, что они нас не хотят понимать. А сами-то… Давно ли вы говорили своему бате, что просто рады видеть его, даже если он надоедает своими просьбами сделать уроки? Или мамуле, если она попросила помочь по хозяйству, — всякая ли дочка с готовностью кинется помогать? — философствовал ведущий. — А между тем, слушаться своих родителей надо! Но иногда и молодые могут дать дельный совет. Сколько соблазнов таит этот мир. Сколько грехов. Есть среди нас те, кто с радостью бы избавился от них, но нет сил справиться с собой. Как, например, поется в одной песне. Конечно, вы еще не знаете, в какой! Тогда слушайте «Дом восходящего солнца»! Какой вариант исполнения вы больше всего любите? — скороговоркой твердил голос ведущего. — Говорят, их почти триста от разных исполнителей, а может быть, и больше. Но не будем вас долго томить. Ставим самый любимый. Поверьте, совсем не случайно этой песней заслушивались наши предки в далеком шестьдесят четвертом. Итак, самый-самый-самый блюз в исполнении группы… Э-э-э-э-нимал-з-з-зз! — с завыванием протянул ди-джей и почти тотчас, как только он наконец замолчал, заиграла музыка.

Когда после короткого проигрыша приятный голос Эрика Бердона затянул мелодичную песню о бродяге, сгубившем свою жизнь, Брайан вдруг понял, что он ничем не отличается от того самого конченого человека, о котором поется. Вся разница лишь в том, что один игрок, а другой — человек, предавший семью. Но оба бездумно поставили на карту свое будущее.

Брайан выключил радио, так и не дослушав песню.

Щенки вовсю пищали, очевидно, хотели есть. Брайан попытался их успокоить.

— Ну чего вы там?! Потерпите немного. — Казалось, человеческий голос подействовал на них благотворно. Они вроде затихли. А Брайан продолжал говорить. — Я ведь хотел как лучше. Думал, что сброшу с себя оковы. Да и другие вздохнут свободно. Глупый был. Эй, таракашки, вы слышите?

Щенки молчали.

— Думал, что семья в болото меня тянет. Буду до конца жизни свой живот растить… Да деньги заколачивать немалые… и нечестные порой, — после затяжной паузы добавил он. — А надо было сделать все по-другому. Раскрыться честно. Сказать Диане: так, мол, и так, душит меня что-то, терзает! Хочешь понять — спасибо. Не желаешь — тоже спасибо, но тогда мне с тобой не по пути…

Кто-то из щенков заскулил, и Брайан протянул к контейнеру руку. Почувствовал щекочущее прикосновение крохотного языка.

— Эх вы, не дано вам понять. — И все же продолжал: — Молчать не надо было. Скрытность — это грех. Я теперь только понял. Люди должны быть честными друг перед другом…

Теперь он замолчал, и надолго. Щенки вроде уснули и больше не беспокоили его.

Автомобиль двигался по шоссе, даль которого утопала в снежном тумане. С каждой милей приходилось сбрасывать скорость. Соседи по потоку стали жаться ближе к середине, где снег был укатанным. Это таило в себе опасность. Брайан не понаслышке знал, что бывает, когда кто-то решит вдруг затормозить.

Весь в напряжении, он старался держать приличную дистанцию до впереди едущих машин. Но кто-нибудь то и дело норовил втиснуться в образовавшийся просвет — справа и слева.

— Да чтоб вас!.. — ругался Брайан. — Идиоты.

Тогда он решил двигаться ближе к обочине. Ну и пусть, что снег лежит. Зато машина, стоило сбросить газ, тормозила сама собой — на полосе уже образовался довольно приличный слой снега, который серьезно сбавлял скорость.

После проезда последней развязки пригороды Сиэтла остались позади и машин стало меньше. Снег вроде бы падал уже не так сильно. Туча перестала быть сплошной и черной — кое-где появились светлые пятна.

— Ну вот, так-то лучше будет!

Брайан ехал и думал о том, что теперь делать. Ведь наверняка Диана решилась на развод — и если она встречается с Кристофером, то, выходит, не шутила.

Позволит ли она ему видеть детей? А что если не позволит? Чем больше Брайан думал об этом, тем глубже впадал в панику.

Вновь завывшие щенки напомнили ему детей, оставшихся без родителей. Несчастные сиротки, судьба которых, хоть и была известна ему, но совершенно неведома им самим.

Он думал о Лизе и Джейсоне. И так они натерпелись без отца. А теперь могут лишиться его навсегда.

И сам не заметил, как в голове его родилась идея-фикс: он должен забрать детей!

Эта навязчивая идея грозила перерасти в помешательство, но Брайан не давал себе в этом отчета. Он не замечал и медленно подступавшего жара в груди и голове, который вполне мог способствовать его бредовому состоянию.

— Приеду и скажу, чтобы ехали со мной, кто хочет! Лиза, конечно, может отказаться. Но Джейсон согласится — он мой сын! Разумеется, он меня простил, ты же знаешь! — обращался он к кому-то невидимому. — Стоит мне только промолвить слово, и он отправится за мной куда угодно… И тогда мы уедем куда-нибудь, где ему понравится.

Брайан уже плохо смотрел на дорогу. Его невнимательность тут же дала о себе знать. В повороте машину потащило на встречную полосу, и ему чудом удалось разминуться с тяжелым грузовиком. Вой клаксона чужой машины долго еще стоял в ушах Брайана, пока он, вцепившись в руль и снизив скорость, лихорадочно бормотал:

— Господи, так ведь я и до детей не доеду. Прости, прости, Боже! Я должен добраться туда! Ведь жизнь только начинается.

Остановив машину возле дома Джека Лоусона, Брайан долго смотрел на лежавший рядом букет. В этот подарок он вложил душу. Это было важнее, чем добыть веточку омелы. Диана вне всяких сомнений вспомнит, что это за букет…

Брайан снова засунул букет под пальто. Вылез из машины и открыл заднюю дверь. Щенки запищали, когда он укутывал контейнер. В салон врывался ветер и крупные снежинки. Руки зябли от холода.

Звоня в дверь, Брайан заставил себя улыбнуться.

Открыл дядя Джек.

— Брайан!? — радостно воскликнул он и отошел в сторону. — Ну проходи давай!

Брайан послушно ступил через порог. В доме было тепло. Ему сразу стало тоскливо и тяжело.

Дети выбежали в прихожую и застыли в нерешительности, увидев отца.

— Ну-ка, подойдите сюда. Я вам что-то принес! — Брайан постарался добавить радости в свой голос.