Хелен Брукс - Второй брак

– Ну все, все. Ну хватит, любовь моя.

Выйдя из машины, он взял обе ее руки в свою ладонь, а другой прижал ее, вырывавшуюся, к себе. Тепло его тела и ощущаемая в нем сила стали ее успокаивать. Потом колени ее подогнулись, и она бы сползла наземь, если бы он не прижал ее еще крепче. Клэр продолжала рыдать, целиком во власти той сердечной муки, которую испытала. Тогда Романо поднял ее на руки, открыл машину и посадил на сиденье – осторожно, как дорогую фарфоровую статуэтку. Опустошенная, Клэр с закрытыми глазами откинулась на спинку сиденья. Романо поспешно обошел машину спереди и сел за руль. И вдруг до сознания девушки дошло, как ужасно она выглядит. Она никогда не умела плакать красиво, как некоторые женщины, у нее сразу распухал и краснел нос, лицо покрывалось пятнами, а глаза наливались кровью.

– Возьми, – он протянул ей накрахмаленный носовой платок, – высморкайся.

– Не буду я сморкаться! – Это прозвучало по-детски, но Клэр не хотела принимать от него никакой помощи.

Впрочем, через секунду стало ясно, что из носа вот-вот потечет, а это уж совсем недостойно настоящей леди. Клэр, не глядя на Романо, схватила платок, вытерла лицо и высморкалась от всей души.

– Ну как – лучше?

Неизвестно, что повлияло – ласковая нотка в его голосе или то, что она взглянула на него – а он выглядел потрясающе, хотя был усталым, даже измотанным. Как бы там ни было, она упала ему на грудь, крепко обхватила его за шею и, подняв к нему лицо, вскричала:

– Ненавижу тебя!

И тут он яростно впился в ее губы. Это был жаркий поцелуй, мгновенно возбудивший в ней желание, не уступавшее по силе его собственному.

– Клэр, не кричи, – простонал он. Потом усадил ее обратно на сиденье. В следующий миг мотор заурчал, и машина медленно двинулась к шоссе. – Пристегни ремень.

– Зачем? – Она уставилась на него.

– Я сказал: пристегни ремень. И не смотри на меня так, черт возьми! – Потом он добавил: – Или хочешь, чтобы я овладел тобой прямо в машине? Еще минута, и это произойдет.

– Не возражаю, – сказала Клэр с трогательной откровенностью.

– Зато твои братья возражают. Они и так уж дышали мне в затылок целых полчаса, пока я беседовал с твоими родителями. Не хотелось бы повторять удовольствие. Хорошо еще, что самый старший, как я понял, пока не вернулся с работы.

– Ты был у меня дома?

– Разумеется. Иначе как бы я узнал, где ты работаешь? – Вдруг он сильно крутанул рулем, чтобы не угодить в кювет. – Черт, мы оба погибнем из-за тебя.

– Из-за меня?

– Именно. То, чего я сейчас хочу, совсем не способствует осторожной езде. Однако нужно найти людное место, где мы могли бы поговорить. Я должен все объяснить, не прикасаясь к тебе.

– Зачем... людное место? – спросила Клэр, но, переведя взгляд на выдававшую возбуждение часть его тела, получила ответ. – О-о-о...

– Вот именно, о-о-о, – протянул он мрачно, не глядя на девушку.

Это ее не задело. Она теперь ни на что не обиделась бы, потому что все налаживалось. Все будет хорошо, просто прекрасно! Ведь он приехал к ней, ведь так? Не побоялся ее родителей, братьев. Разыскал ее...

Припарковав машину посреди городка, с краю базарной площади, Романо без всякого вступления сказал:

– Я люблю тебя, Клэр, и не могу без тебя.

– Романо...

– Я не могу жить без тебя, Клэр, – повторил он, – ты должна быть рядом. – Она молча смотрела на него, парализованная отчаянием в его голосе. – Тебе со мной будет нелегко, и ты должна знать, какого мужа получишь. Это неправильно, несправедливо – то, что я делаю тебе предложение в такой форме, ведь ты – сама невинность, тепло и свет. А я... я мрачный человек, у меня мрак в душе...

– Ты делаешь мне предложение? – спросила она глуповато, поскольку была занята тем, что упивалась видом Романо, исходившим от него запахом... И ничего не соображала.

– Ты как-то сказала, что не позволишь прошлому одолеть нас, помнишь? – проговорил он хрипло.

Клэр рассеянно покачала головой, поскольку теперь сосредоточилась на том удивительном, потрясающем, невероятном факте, что он хочет жениться на ней.

– Да-да, ты так сказала, и тогда это поразило меня как... как гром небесный... И все потому, что в последние три года, с тех пор как погибла Бьянка, прошлое одолевало меня, не отпускало, обращало в ничто – в пыль. Так оно и было, хотя я не хотел себе в этом признаваться. А потом встретил тебя и влюбился до смерти. Но прошлое все еще было при мне, я боялся, что ничего у нас не выйдет. А если даже и выйдет, то... рухнет спустя какое-то время. Я повел себя как трус.

– Нет-нет, это не так. Ты старался быть честным и...

– Я был трусом, Клэр, – перебил он ее, подняв руку и улыбнувшись жалкой, кривой улыбкой, от которой у нее защемило в груди. – Я думал, что справлюсь один, что это несправедливо – погружать тебя в мои кошмары. Я и сейчас так думаю. Однако без тебя моя жизнь кончена. Я не мог ни спать, ни есть, ни работать все то время, что тебя со мной не было. И вдруг понял: лучше быть трусом рядом с тобой, чем не иметь тебя. Если ты, конечно, согласна... Я сознавал, что, возможно, оттолкнул тебя, навсегда своим признанием, и от этой мысли сходил с ума...

– Ты не можешь меня оттолкнуть, – сказала Клэр просто. – Где бы я ни была – ты в моем сердце.

– Я тебя недостоин, и жизнь со мной будет для тебя адом, можешь ты это понять? Годы моего детства, брак с Бьянкой – все это давит на меня.

– Я освобожу тебя. – Клэр придвинулась к нему и обвила руками его шею, потом прильнула к груди и сказала снова: – Ты меня слышишь? Я освобожу тебя.

– Кроме всего прочего, я ревнивец. Когда я увидел, что, танцуя, Аттилио обнял тебя... —

Романо замолчал на миг, – я был готов разорвать его на части. Сможешь ли ты жить с таким человеком?

– До гробовой доски. – Она уткнулась носом ему в подбородок, и лизнула кончиком языка его шею. В ту же секунду он прижал ее к себе изо всех сил.

– Но я буду любить тебя, Клэр, это я обещаю, – сказал Романо, задыхаясь от волнения. – Буду любить тебя вечно. Ты станешь моим солнцем, луною и звездами, воздухом, которым я дышу... Станешь моей второй половиной. Матерью моих детей. Я буду любить и желать тебя каждый день, каждую минуту. Да дьявол меня побери, ты так хороша, что хочется тебя съесть!.. – Он схватил ее в объятия и прижался горячим ртом к ее губам. Царству темных сил пришел конец. Наступало торжество света и любви.

Извините (итал).

Моя малышка (итал.)

Извините (итал.)