Лавиния Бертрам - Поверить в счастье

Мигель закрыл глаза.

— Объявление дал мой отец. Я даже не знал, что он это сделал, пока не увидел газету. Вот тогда я по-настоящему осознал, что совершил самую большую в жизни ошибку. Понял, что, если не верну тебя, дальше все будет только хуже. Я бросился искать тебя, но было уже поздно.

— Я улетела в Портленд, думая, что никогда больше не увижу тебя, не вернусь в Нью-Йорк, не полюблю никого. Когда я сошла с самолета, Эрика даже не сразу узнала меня. Выглядела я, должно быть, ужасно.

— А в это время нанятые мной детективы уже обходили нью-йоркские отели, расспрашивали твоих знакомых и проверяли списки пассажиров. Я не мог спать — меня мучили кошмары. Не мог работать — все буквально валилось из рук. Я ходил по тем местам, где мы с тобой бывали, вглядываясь в лица похожих на тебя женщин.

— В первый месяц в Портленде мне было так плохо, что я, наверное, угодила бы в психиатрическую клинику. Может быть, даже покончила бы с собой. Меня спас наш ребенок. Я постоянно твердила себе, что должна жить ради него, что он не только мое, но и твое продолжение. Ну и, конечно, я бы не выкарабкалась без помощи Малкольма и Эрики. Ведь у меня и денег-то почти не было.

— Боже, что я натворил! Прости.

Карина впервые слышала от него такие слова. Слова, способные залечить любые раны.

— Я люблю тебя. — Мигель поцеловал ее с опаляющей душу страстью.

— Скажи это еще раз.

Он не только повторил, но и счел нужным добавить:

— Я люблю тебя независимо от того, как ты себя называешь и чем занимаешься. Ты — мое сокровище. Ты — мое счастье. Ты — смысл моей жизни.

— Докажи.

Мигель рассмеялся.

— Раз уж ты требуешь доказательств, то позволь и мне кое о чем попросить тебя.

— О чем же?

— Пообещай, что никогда не покинешь меня.

— Никогда! — горячо прошептала Карина.

А потом пришла его очередь предъявлять доказательства, и Мигель, как всегда, сделал это блестяще.

— Тебе пора вставать, — сонно пробормотала Карина. — Хочешь, я сварю кофе?

Мигель рассмеялся.

— Кофе я сварю себе сам. А вот тебе обязательно надо поспать.

— В том, что я не сомкнула глаз, есть и твоя вина, — напомнила она.

— Согласен. У меня есть еще полчаса, чтобы постараться ее загладить.

— Когда ты вернешься?

— Завтра к вечеру. Зато потом в нашем распоряжении целая неделя. — Мигель поцеловал ее в щеку. — Я покажу тебе город.

Карине показалось странным, что он вопреки обыкновению не спешит подниматься.

— Почему ты не встаешь? Тебя что-то беспокоит? — Она повернулась к нему. — В чем дело?

Он пожал плечами.

— Ни в чем. Просто… Я собираюсь рассказать тебе о втором обещании, из-за которого ты так рассердилась вчера. Не хочу, чтобы между нами еще что-то стояло.

— Послушай, Мигель, я вовсе не требую от тебя объяснений. Мне только…

Он поднял руку.

— Нет, я должен все рассказать. Это будет честно.

— Раз ты так хочешь.

Карина отвернулась, чтобы не видеть его напряженное лицо. Какую тайну ей предстоит узнать? Вместе с тем ей было понятно желание Мигеля выговориться, устранить то, что могло стать источником возможных недоразумений в будущем.

— Видишь ли, вскоре после того, как ты исчезла, мне позвонил отец. Он сказал, что сам определил дату нашей с Рафаэллой свадьбы и дал объявление в газеты. Вот тогда я и ответил, что не могу жениться на Рафаэлле.

— Из-за того, что у нее роман с Крисом Рэндольфом, — подсказала Карина.

— Нет. Я рассказал отцу о тебе.

— О том, что я беременна?

Мигель покачал головой.

— Нет. Я сказал, что люблю тебя. Ну а уж потом и о твоей беременности.

— И что же Хавьер?

Мигель усмехнулся.

— Слышала бы ты, как он кричал! Обозвал меня идиотом, трусом и негодяем. Потребовал, чтобы я нашел тебя.

Кое-что оставалось все же неясным.

— Но если ты не знал о планах Рафаэллы и Криса… Ты ведь собирался на ней жениться.

— Я ничего не знал об их планах, но знал, что не женюсь на ней. Я знал это уже в тот день, когда ты сообщила мне о беременности. Но я злился. Злился на тебя, потому что ревновал. Злился на отца. Я был не в себе. Не понимал, что делаю. Опомнился, только когда прилетел в Портленд и встретился с Эрикой и твоим братом.

— Ты и тогда вел себя, как сумасшедший. Напугал Эрику. Она даже хотела вызвать полицию.

— Я ее напугал? Черт возьми! Она же сказала, что ты умерла. Ты хоть представляешь, каково мне было?

Представляла ли она? Тогда — нет. Теперь — да. Если Мигель действительно любил ее — а теперь Карина знала, что он любил ее, — то известие о ее смерти действительно могло лишить его рассудка.

— Мне так жаль. — Карина потянулась к нему. — Тебе пришлось несладко.

— Если бы ты умерла, я не знаю, что бы с собой сделал. До сих пор не могу спокойно об этом вспоминать.

— Пожалуйста, не надо так терзаться. У нас впереди вся жизнь, и я не хочу, чтобы мы постоянно оглядывались. Пусть прошлое останется в прошлом. Не тащи его за собой. Настоящее так прекрасно. В нем есть ты. И я знаю, что ты меня любишь.

Выражение лица Мигеля смягчилось.

— Так ты не сердишься? — настороженно спросил он.

— Нет. Мне даже приятно думать, что такой мужчина, как ты, потерял из-за меня голову. Главное, чтобы ты не потерял ее снова.

— Для меня не существует других женщин, — прошептал он, касаясь губами ее уха. — Ты на шестом месяце, а меня влечет к тебе с прежней силой.

Карине было приятно это слышать, но она постаралась скрыть радость за насмешливым тоном.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что сейчас я выгляжу сексуальнее, чем тогда, когда мы только познакомились?

Мигель посмотрел на нее, как на ребенка, задавшего глупый вопрос.

— Ну конечно! А знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что Карина Гомес всегда будет красивее и Карины Мелроуз, и Рины Роуз. Потому что моя жена — самая прекрасная из женщин.

Карина улыбнулась. Уж чего-чего, а самоуверенности ее мужу не занимать.

Два дня без Мигеля показались Карине вечностью. Пытаясь занять себя, она бралась то за одно, то за другое, но время упрямо не желало идти вперед, и стрелки часов словно приклеились к циферблату. Долорес почувствовала себя лучше, и женщины провели немало времени вместе, разговаривая ни о чем и обо всем. Хавьер проявлял трогательную заботу о Карине, внимательно следил за тем, чтобы она вовремя ела и много гуляла.

В расставании есть только одна приятная сторона — это встреча. Мигель вернулся раньше, чем обещал, и первым делом устремился в комнату жены. Карины там не оказалось. Он заглянул в свою комнату, потом в гостиную, проверил кабинет и, не обнаружив ни одной живой души, сбежал вниз. Дом казался опустевшим. Предчувствуя несчастье, он прошел в кухню и застал там свою мать в обществе служанки. Женщины как ни в чем ни бывало обсуждали меню обеда.