Ребекка Тейт - Хрустальный цветок

— Пойдем в дом, — негромко сказал Рольф, ненадолго оторвавшись от ее губ.

На пути им никто не попался — видимо, все служащие предусмотрительно убрались подальше. Мудрое решение, поняла Вайолет. Она не была уверена, что хочет сейчас видеть кого-то, кроме Рольфа.

Они поднялись на второй этаж, открыли железную дверь. Рольф провел Вайолет в гостиную, которую она уже видела мельком, когда тайком пробралась на запретную территорию.

И действительно, на каминной полке стоял ее большой портрет.

— Жалко, что я не заметила его в первый раз, — сказала Вайолет. — Тогда я быстрее догадалась бы, что не все так просто.

— В первый раз? — нахмурился Рольф, усаживая ее рядом с собой на кушетку и не выпуская из объятий.

— Ну… мне стыдно в этом признаваться, немножко. Я пробралась сюда, пока ты спал. И думала, что наконец-то на тебя посмотрю. А меня поймал Джеймс и утащил подальше и потом, конечно, стыдил.

— Хм. Мне он не сказал ни слова.

— Наверное, не хотел тревожить.

— Наверное… Джеймс хитрец. Мне кажется, что он что-то подозревал, хотя со мной об этом ни словечком не перемолвился.

— А на меня только смотрел как-то странно, — созналась Вайолет, — особенно сегодня утром, за завтраком.

Рольф легонько прикоснулся губами к ее волосам.

— Неужели это на самом деле происходит? Ты здесь?

— Я здесь и никуда не исчезну. Я не утренний туман, а вполне самостоятельная девушка. И сейчас я хочу быть с тобой. Нет, не сейчас, всегда. — Вайолет вздохнула. — Может быть, теперь ты мне расскажешь, что с тобой случилось?

— А что тебе известно?

— Почти ничего. Знаю только, что не стоит упоминать о твоей жене. Ты попал в катастрофу? И жена тебя бросила, да?

Рольф покачал головой.

— Увы, нет. Все было гораздо… грязнее.

— Ты можешь мне рассказать?

— Теперь могу. Терять мне нечего… Я женился на Элен довольно рано. Она забеременела, но, к сожалению, уже после свадьбы у нее случился выкидыш. Может, это так на нее повлияло. Мы старались завести ребенка, но она никак не могла забеременеть. Ездили к врачам, лечились…

— Ты любил ее?

— Сначала — да. Был влюблен. Она была красивой женщиной. Эффектной, высокой, немного излишне властной, но мне тогда чудилось, что это ее не портит, и казалось, что у нас все неплохо. Не думай, с тобой не так, — улыбнулся Рольф. — С тобой с самого начала было по-другому… А с Элен — ровные чувства, обоюдная приязнь, взаимопомощь, не больше. И все же мне было удобно жить с ней. Она меня поддерживала. Затем у нее начались нелады с психикой — она стала раздражительной, взрывалась по мелочам, могла закатить мне скандал из-за оставленной на столике чашки, из-за того, что ей не понравился цвет роз, которые я принес на праздник. Конечно, это раздражало. Мало кто любит, когда ему перетряхивают всю нервную систему необоснованными придирками. Я творческий человек и хотел, чтобы в моей семье царила гармония. Только вот добиться этого с каждым днем становилось все труднее.

Вайолет слушала, затаив дыхание.

— Не думай, я не собирался ее бросать. Первое упоение юношеской страстью ушло, но осталось спокойное, ровное чувство, все еще согревавшее меня. Мы все еще умели проводить вместе время, смеялись над общими шутками, делились планами, куда-то ездили вместе. Я уделял ей внимание, Элен оставалась неотъемлемой частью моей жизни. А затем с нею что-то резко произошло, как будто повернули выключатель. Она вбила себе в голову, что я ненавижу ее, что не развожусь с нею только из чувства долга, а на самом деле давно изменяю ей.

— Вроде паранойи?

— Да. Это явно было психическое заболевание, нормальный человек так не реагирует. Тем более что я оставался верен ей и никогда не думал об изменах. Но Элен ревновала ко всем женщинам, даже на улице. — Рольф вздохнул. — А однажды ей втемяшилось в голову, что я изменяю ей с ее же лучшей подругой. Ту звали Кристин, она часто бывала у нас, и до некоторых пор моя жена исключала ее из общего круга ненависти. Но то ли она однажды застала нас с Кристин мирно беседующими, то ли еще что-то себе вообразила… Короче, набросилась на меня с кулаками. Я разозлился и сказал, что она может думать все, что хочет, а я так больше не могу. В тот момент в мою голову впервые пришла мысль о разводе. Зачем мучить друг друга? И, решив поговорить с ней позже, когда она успокоится, я уехал в офис. Элен кричала мне вслед, что так этого не оставит и отомстит. Я возвратился поздно вечером, думал, что она уже спит. Со мной заехал Джеймс, которому понадобились кое-какие бумаги из моего домашнего сейфа. Он сказал, что подождет в прихожей. Я вошел в гостиную и увидел там Элен, которая ждала меня. Она была в ярости. Снова начала бросаться обвинениями. Я холодно сказал ей, что не собираюсь это выслушивать, и попытался пройти в кабинет. Элен загородила мне дорогу. Не помню уже, что она кричала. А потом достала какой-то пузырек и, прежде чем я успел что-то понять, плеснула мне в лицо. Дальше я плохо помню…

— Это была серная кислота? — догадалась Вайолет.

— Да. Где ее достала Элен, мы так и не узнали. Я очнулся в палате… Рядом был Джеймс, он все мне объяснил. Сначала Элен плеснула кислотой на меня, а затем выпила остаток из бутылочки. К счастью, Джеймс, услышав крики, все-таки вошел. Он вызвал «скорую». Мне повезло: врачи приехали через несколько минут и меня успели спасти. Последствия — вот эти шрамы на лице и на руках — видимо, я прикоснулся ими к лицу — плюс иногда обострение светобоязни. Мне действительно повезло, глаза оказались не задеты. А Элен умерла. Она выпила слишком много кислоты, и ей врачи ничем не смогли помочь.

Вайолет стало холодно, несмотря на теплые объятия Рольфа. Она представила себе, сколько мужества нужно иметь, чтобы пройти через все это…

Когда-то она читала разные истории о мести, и среди них попалась одна, где тоже была использована серная кислота. Много шума наделал в конце девятнадцатого века роковой роман странствующей певицы красавицы Бальдажи и киевского богача Арона Рейхера. Бальдажи внешне была очень хороша. Рейхер познакомился с ней, усиленно ухаживал и забрасывал дорогими подарками. Вероятнее всего, она была равнодушна к нему, но не отвергала ухаживаний и подношений. В конце сезона Бальдажи собрала свои пожитки и непринужденно объявила любовнику о своем отъезде в Петербург, куда ее уже пригласили для выступлений.

Рейхер пришел в ярость. Узнав о ее отъезде, он догнал певицу в пути телеграммой какого-то безумного содержания. Испуганная красотка вернулась в Киев с полдороги и поспешила к своему отчаянному обожателю. Он был тронут, осыпал Бальдажи подарками. Сулил ей золотые горы, но требовал, чтобы она забыла о карьере и осталась при нем. Выслушав речи Рейхера, Бальдажи пожала плечами и покинула Киев. При ее отношении к чувствам поклонников трудно было представить, что история с Рейхером вообще будет иметь какое-то значение в ее жизни. Но ее расчеты не оправдались.