Хайди Райс - Опасная близость

И все же Иона не собиралась молча выслушивать гневные излияния.

– Зейн, тебя все любят, – продолжила она. – Тесс, Нейт, твоя мама и все твои родственники. А ты их отталкиваешь только из-за того, что вбил себе в голову, будто виноват в преступлении отца!

Нужно уехать как можно скорее, решила Иона. Она не будет говорить Зейну, что любит его, это только все осложнит и запутает. Но сначала Иона постарается донести до Зейна, что он ошибается.

Зейн был в полном отчаянии. Вел себя как дикарь. Где его самообладание? Да, Иона утверждает, что получила удовольствие. Ну и что? Хуже с женщиной обойтись невозможно. Желание затуманило ему голову, и Зейн попросту использовал Иону. Значит, он унаследовал все омерзительные качества отца, а хуже всего то, что Иона вела себя так, будто ничего особенного не случилось.

А теперь еще затеяла этот разговор о Нейте, Тесс и Марии. Она что, не понимает? Не видит, что он за человек на самом деле? Разве не ясно, что Зейн не заслуживает быть ни братом Нейта, ни дядей Брендона, ни даже сыном своей матери? И такой девушки, как Иона, он тоже не заслужил.

Вот она устремила на него пристальный, серьезный взгляд. И тут Зейн понял: если они и дальше будут вместе, где гарантия, что сегодняшний отвратительный эпизод не повторится? Вдруг Зейн снова не сможет себя контролировать? Он чуть не застонал в голос.

Дрожащими пальцами схватился за голову, и вдруг из-за двери раздалось жалобное собачье поскуливание.

Зейну захотелось убежать, скрыться.

– Пойду с Печенькой погуляю, – проговорил он, стараясь сохранять спокойный тон, и сунул руки в карманы. Теперь Зейн больше не доверял себе.

Нет, после того, как он обошелся с Ионой, ни о каких нежных признаниях и речи быть не может. Он не имеет права даже спрашивать, испытывает ли Иона те же чувства, что и он. Единственный выход – искупить свою вину. Показать, что Иона может на него положиться.

Но Зейн находился в таком взвинченном состоянии, что не мог рассуждать здраво. Необходимо успокоиться и как следует все обдумать.

– Я скоро, – прибавил Зейн, давая понять, что на этот раз компания ему не требуется.

Во взгляде Ионы мелькнула обида, и это огорчило Зейна, но он был очень рад, когда она просто кивнула:

– Хорошо.

Зейн открыл дверь, и Печенька ворвалась внутрь.

– Привет, – сказал он, изображая ответную радость от встречи, когда собака прыгнула ему на грудь.

Иона погладила Печеньку. Та явно получала удовольствие, оказавшись в центре внимания. Но потом Иона отошла в сторону, и по щеке ее скатилась слеза, которую она тут же смахнула. У Зейна сжалось сердце.

– Я скоро, – повторил он, делая вид, будто не замечает ее состояния. Сейчас Зейн был не способен выяснять отношения.

И только тут сообразил, что в этот раз они с Ионой не предохранялись. А вдруг она забеременела, в панике подумал Зейн. Что тогда делать?

Иона кивнула. Нижняя губа подрагивала так, что больно было смотреть.

– Я поняла.

Зейн нежно поцеловал ее в губы, но, ощутив прилив желания, лишь возненавидел себя еще сильнее.

Зейн пообещал себе, что все исправит. Как бы там ни было, мысль потерять Иону была невыносима.

Зейн вернулся полчаса спустя. Брюки были забрызганы морской водой и облеплены песком, зато в голове созрел план действий. Зейн понял, как надо поступить. Он никогда раньше не молил о прощении, но сейчас другого выхода не оставалось.

В доме царила звенящая тишина. Вслед за Печенькой Зейн вошел в кухню. Собака жалобно заскулила, будто произошло что-то плохое. И тут Зейн заметил на столе блюдо с лазаньей, к которому был прислонен листок бумаги. Зейн сразу узнал аккуратный, как у прилежной школьницы, почерк Ионы и, не читая, догадался, о чем говорится в записке.

«Зейн, ты хороший человек. Не веришь – спроси у мамы, она подтвердит. Береги себя и Печеньку.

С наилучшими пожеланиями,

Иона».

Зейн был просто уничтожен, но потом на смену отчаянию пришел гнев. Как она могла так с ним поступить? Уйти, не дав ему хотя бы крошечного шанса оправдаться и загладить вину?

– Открой! – позвал Зейн и принялся стучать в деревянную дверь кулаком. Он уже два раза нажимал на кнопку звонка, но никто не выходил.

Иона должна быть здесь, больше ей поехать некуда. Это была его последняя надежда. Первым делом Зейн отправился в Пасифик-Гроув, расспросил миссис Мендосу и других соседей. Потом позвонил Нейту. Конечно, Иона и Тесс только что познакомились, но Тесс всегда была девушкой напористой и обожала лезть в чужие дела. Наверняка предложила Ионе пожить у них.

Но и тут Зейна постигла неудача. Ответ Нейта подействовал как ушат холодной воды.

– Никто у нас не ночует. Первый раз про эту девушку слышу. Что-то случилось? У тебя голос странный.

Зейн пробормотал какую-то отговорку и повесил трубку. Хотя какое там «все нормально», когда Иона исчезла неизвестно куда!

Он еще раз позвонил в дверь, и наконец в коридоре зажегся свет.

– Что за шум?

Щелкнул замок, и на порог шагнула мама. Мария была одета в халат, кудри собраны на ночь. Неожиданно Зейн почувствовал себя виноватым за то, что поднял ее с постели.

– Зейн, что случилось? Почему ты ломишься ко мне в дверь посреди ночи?

– Извини, до утра ждать не мог. – Забыв на время об угрызениях совести, Зейн заглянул в коридор. – Иона не у тебя?

– Иона?..

Сонно моргая, мама привела его на маленькую кухню, где, как всегда, пахло травами и свежей выпечкой, и включила свет.

– A-а, та хорошенькая девушка из Шотландии, с которой ты приходил на кинсеаньеру Марикруз.

– Не притворяйся, будто не помнишь! – крикнул Зейн. Последние несколько часов он был вне себя от беспокойства. Куда поехала Иона? Вдруг она попала в беду? А вдруг уже улетела в Шотландию, и он так и не успел объясниться с ней?

В тишине раздался резкий звук пощечины. От неожиданности Зейн умолк. Щека будто огнем горела.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне. – Мария подбоченилась и сердито поглядела на Зейна. – Сначала не отвечаешь на звонки, а потом врываешься посреди ночи и кричишь на мать!

Держась за щеку, Зейн почувствовал, что понемногу приходит в чувство.

– Тяжелая у тебя рука…

Зейн чуть не выругался, но вовремя прикусил язык. Не хватало заработать вторую пощечину.

– Поделом, – без тени раскаяния ответила Мария и широко зевнула.