Памела Робертс - Драгоценный дар

Она отдалась никогда прежде не изведанной нежности таких прикосновений, растворилась в них и выгибалась им навстречу, прося только об одном — продолжать, продолжать, продолжать…

Пальцы ее скользнули по сильной спине, по мускулистым плечам и рукам, чуть стеснительно и неуверенно коснулись твердого живота и двинулись вниз. Они уже почти добрались до желанной цели, но были решительно остановлены.

Вирджиния разочарованно застонала и приоткрыла глаза.

— Не спеши так, любовь моя, не надо. У нас впереди много времени, — сказал Марк, но она в ответ лишь высунула кончик розового языка, и он тут же прекратил сопротивление, обхватил тонкое запястье и сам направил ее руку туда, куда она так старалась попасть. — О да, Джинни, да… да… О, я хочу тебя, хочу тебя, хочу…

Он приподнялся над ней, взглянул в пылающее лицо, увидел, что губы ее отвечают снова и снова «да, да, да», помедлил еще секунду и медленно, невыносимо, нестерпимо медленно опустился, погрузился в жаркую и влажную плоть, принявшую его с радостью и благодарностью.

Любовники замерли, наслаждаясь единением, к которому так стремились, о котором так мечтали…

Но страсть не терпит промедления на пути к высшему наслаждению, и они уступили ее настойчивому требованию и задвигались, получая и отдавая, принимая и даря…

Ближе, ближе, еще ближе…

Быстрее, быстрее, еще быстрее…

Теснее, теснее, еще теснее…

Движения их становились все яростнее, стоны все громче, дыхание все чаще и горячее… И вот наконец, наконец, наконец — шепот, крик, вздох полного и окончательного обладания:

— О, Джинни, любовь моя, Джинни, Джинни, Джинни! А-а-а!..

И в ответ:

— О, Марки, я люблю тебя, люблю тебя, люблю…

Он упал на нее и замер, ослабевший и опустошенный, без сил, без мыслей, отдав всего себя, и долго лежал, наслаждаясь пульсирующим трепетом ее плоти.

Прошло несколько минут, и сознание начало медленно возвращаться к нему.

Марк приподнялся и внимательно посмотрел на расслабленное, удовлетворенное, блаженное лицо подруги. Она счастливо и немного мечтательно улыбалась.

Что это было? Действительно, он услышал те слова или…

Длинные ресницы затрепетали, карие глаза открылись, розовые губы шевельнулись и…

— Марки, ты чудо… настоящее чудо… Я обожаю тебя, любимый мой…

— Джинни! — Он вскочил и уставился на нее, не зная верить или не верить.

Она засмеялась — легко и радостно.

— Я же не зря сказала, что ты чудо! Ты не только подарил мне любовь, ты вернул мне мой голос.

Он упал на колени, схватил ее руки и принялся покрывать их поцелуями. А по его большому суровому лицу текли слезы — слезы огромного, непередаваемого, невероятного и невообразимого счастья.

Женщина шевельнулась, томно потянулась, зевнула и открыла глаза. На распухших от поцелуев губах играла нежная улыбка. Но внезапно мелькнувшая мысль стерла ее в мгновение ока. Она вздрогнула и резко села.

Но нет, тревога оказалась ложной. Это был не сон. Марк лежал на спине, закинув руку за голову, и негромко, но как-то сочно похрапывал.

Вирджиния тихо засмеялась, наклонилась и легко, стараясь не потревожить, поцеловала его колючую щеку. Осторожно спустила ноги на пол и попыталась встать, но не тут-то было.

— Эй, красотка, куда это ты отправилась?

Она радостно хихикнула — ее в жизни еще никто и никогда не называл красоткой.

— Вообще-то думала все же добраться до кухни. Пока ты еще дух не испустил. А то, боюсь, без подкрепления тебе на всю ночь сил не хватит.

Он притворно громко застонал.

— Да ты просто ненасытная какая-то. Настоящая нимфоманка!

— Я бы попросила вас, детектив Стэтсон, не бросаться подобными обвинениями, — деланно чопорно отозвалась Вирджиния. — Уж кому-кому, но не вам говорить о ненасытности. После четырех-то раз!

Марк проворно перекатился на край кровати и обхватил руками ее тонкую талию.

— Как насчет пятого?

— Хм… звучит соблазнительно. Но только после еды, идет? А то вдруг не справишься?

Они еще немного подразнили друг друга, и Марк наконец-то согласился признать, что ее идея насчет обеда более чем уместна и крайне привлекательна.

— Я бы сейчас не отказался от пары фунтовых бифштексов с кровью и жареной картошки… — мечтательно протянул он, оборачивая простыней бедра и направляясь в ванную.

— Посмотрю, что там у Габриэллы в холодильнике есть! Приходи, как закончишь! — крикнула ему вслед Вирджиния, накинула прозрачный халатик и сбежала вниз.

Ей повезло: она нашла и мясо, и лук, и картошку, и даже упаковку пива. Так что к тому времени, когда Марк, еле волоча ноги, появился в кухне, стол уже был накрыт, а по дому растекались умопомрачительные ароматы. Он потянул носом и тяжело плюхнулся на стул.

— Пахнет божественно. А ты, оказывается, еще и готовить умеешь. Клад, а не женщина!

Вирджиния чмокнула его в макушку, которая приходилась ей примерно на уровне плеча, и вернулась к плите.

— Только самое простое. Но жареное мясо — это мой конек. Так что с голоду не пропадешь, — со смешком ответила она.

— У тебя потрясающий голос, — заметил Марк. — Так бы сидел и слушал целыми днями.

— О, Марки, ты даже не представляешь, как я благодарна тебе. За все. Трудно представить, что бы со мной было, если бы не ты. Наверное, так и пошла бы в камеру смерти, ничего не видя и не слыша. — Она села рядом, взяла его большую, покрытую веснушками руку и поднесла к губам. — Ты спас меня, Марки, вернул к нормальной жизни. И дал мне самое главное, дал то, что наполняет жизнь женщины смыслом и радостью… Но ты же мне еще ничего не рассказал, — перебила она сама себя, вскочила и принялась раскладывать по тарелкам шипящее мясо.

— Да, в общем, рассказывать особенно и нечего, — откупоривая пиво, скромно отозвался Марк. — Если бы не предвыборный психоз нашего неуважаемого генпрокурора, то все бы давным-давно и без меня разъяснилось. Кремер — это парень, что начинал расследование, — сказал, что он даже свидетелей не успел всех опросить, как дело затребовали наверх, а его оттерли в сторону. А там уж местные ребята повернули все так, как им было удобно. Ну ладно, что зря болтать-то. Короче говоря, Эд дал мне добро заручиться помощью одного сыскного агентства. Мы всего-навсего организовали круглосуточное наблюдение за всеми, кого ты назвала, и в их отсутствие обыскали жилье, машины, рабочие кабинеты. И у Эдвины Марлоу нашли интересные документы.

— Какие?

— Фотографии, письма и прочее. Ты, конечно, не в курсе, что Кристин неродная дочь Десмонда?